ОТОБРАЖЕНИЕ

древнего человека, которой насчитывается более трёх миллионов лет.
  Стены украшены ковром прекрасно сохранившихся росписей. Сценки охоты на животных и птиц. Сценки из жизни стойбища. Приготовление пищи, игра детей в какую-то игру со скрученной в ком оленьей шкурой. Изображены мастера, изготавливающие оружие для охоты и женщины, нанизывающие на звериные сухожилия речные ракушки вперемешку с камешками, в которых проделаны отверстия. Если поставить себя на их место, представить отсутствие многих предметов, сделавших жизнь цивилизованного человека богаче, а отчасти, и скучнее, мы вели бы себя точно также: охотились на птиц и животных, готовили пищу, дети играли в свои первобытные игры, мастерили оружие, предавали земле умерших и погибших  соплеменников. Ровным счётом ничего не изменилось под солнцем и луной за прошедшие миллионы лет, разделяющие нас, с нашими далёкими предками.
  Природа позаботилась о своих детях. Я расслышал мелодичное и звонкое пение ручья в тишине пещеры, похожее на трель хрустальных колокольчиков, и поинтересовался у проводника, не послышалось ли мне это. Он ответил, кивнув головой, что в дальнем конце пещеры, резкий жест рукой в предполагаемом направлении, действительно, бьёт родник.  
  Подъём наверх, но уже по суживающейся спирали коридора и мы, спустя время, вышли на свежий воздух, дохнувший в лицо ароматами лета, тайги, трав, цветов и деревьев.
  И я на самую малость представил себя своим далёким предком. Вот, я выхожу из тёмного мрака пещеры на солнечный свет, тугой ветер бьёт в лицо и свежий воздух наполняет грудь. Рядом со мной верные друзья. Окинув с высоты птичьего полёта реку и тайгу, быстрым пружинистым шагом устремляемся в лес на охоту. Так явственно представил себе всё это, что невольно вызванная дрожь сотрясла тело. Хорошо, никто не заметил этого моего состояния.
  Дальнейший путь лежал по скальной гряде природного заповедника Янских столбов.

                                                        ***

  Я знаком с чудесами, которые демонстрирует сознание, в извечной неиссякаемой  любознательности оно старается узнать, настолько далеко простираются возможности человеческого терпения.
  Непрерывная череда опытов и экспериментов над человеком иногда приводит к неожиданным результатам. То, что ещё предстоит прожить, вдруг знаешь наперёд. Или наоборот. Потому я легко и манипулирую такими понятиями как «дежа вю» и «конфабуляция». Вот только никак не могу определиться, к какому из них отнести своё состояние. То, что происходит, уже было на моей памяти. И такая незатейливая игра нервной системы ставит в тупик. При любом исходе пострадавшим являюсь я, потому как втянут в непонятную интригу.

                                                   ***
  «Дорогие друзья! Покорение космоса – новая веха в развитии человечества. Покорение, это не только познавание окружающего пространства, но и изучение планет, создание космических станций и поселений колонистов. Наступила пора, когда человечество покидает свою земную колыбель и выходит на новые рубежи. Что нас там ждёт? Полная опасностей и тревог жизнь первооткрывателя. Но также полная новых и интересных открытий. Глядя на ночное звёздное небо, человек всегда задумывался: «А что там?» Пришло время открыть окно и посмотреть. Возможно, мы найдём ответ на вопрос, не единственные ли мы сознательные существа.»
  И снова туш, и снова поздравления, и снова удушающая волна положительных эмоций, и снова не сдержать слёз…

                                                         ***

  Меркурий – неприятная выжженная солнцем планета, похожа на глиняный ком, который слепил гончар и поставил в печь, влекомый одному ему понятным стремлением.
  Солнце сметает радиацией с его поверхности любое проявление жизни и очень странным оказалось, когда командир «Отважного» сообщил, что учёные на станции обнаружили глубоко внутри планеты загадочные ходы, имеющие искусственное происхождение.
  «Стоп, - говорю себе, - это было! Было! Командир предложит мне быть в составе группы, отправленной на помощь тамошним учёным. Так сказать, охватить как можно большее пространство для изучения».
  Я знал, что опустимся на глубину около двух километров. Нет, по наклонной – в прошлый раз это была вертикальная шахта – шахте, по расширенным природным ходам пешком спускались до определённой точки. Ход походил на изломанную кривую, углубляющуюся внутрь планеты.
  Некоторые несовпадения отнёс к игре воображения. А вдруг и в самом деле, мне кое-что приснилось или я до сих пор нахожусь во власти сна?
  Большая округлая площадка, ровная, чистая, будто выметена заботливыми уборщиками. (Всё это было!) Вход… Высокая арка с украшениями по краю в виде вырезанных искусно цветов, стеблей, листьев удлинённо-причудливой формы, несоразмерно вытянутых в длину странных животных с хвостами, раздвоенными на конце и звериными головами, аналога земным прототипам трудно сразу найти. (В прошлый раз вход являл круглое отверстие, без резьбы и прочих фиоритур.)
  Арка запечатана большой каменной плитой. Плазменные резаки с трудом прорезали овальное отверстие, через которое наша исследовательская группа проникла внутрь. Фонарики на шлемах скудно освещали помещение, истаивая где-то в пугающей пустоте. Первая группа в нерешительности топталась на месте, не зная, что предпринять, как внезапно вспыхнул свет. Не яркий, мягкий для глаз и нашим взорам открылся тоннель, уходящий по безукоризненной прямой по слегка наклонной плоскости вперёд. Свет излучали не только стены, потолок, но и пол.
  Если тот тоннель был округлой формы, то пол на этот раз стены начинались от ровной поверхности вверх и заканчивались аркой. Если стены того тоннеля были ровные, то в этом варианте через равные промежутки встречались затенённые ниши, внутри которых мерцая струились прозрачно-жёлтые потоки неведомого газа с подвижными вкраплениями красных, синих, белых и других цветов искорок. Причём, стоит заметить, в каждой нише был свой набор спектра струящегося газа и искр. Кое-где через струящиеся потоки проскальзывали длинные тёмные или фиолетовые зигзаги.
  Чем дальше углублялись по тоннелю, тем больше замечал я отличий. На стенах отсутствовали любые рисунки. Не было ни орнамента из геометрических фигур, не было ни прямых и пересекающихся линий. Строгая, почти аскетическая простота исполнения таинственных строителей, оставивших не меньшую загадку для исследователей, чем та, с которой мы столкнулись в моём прошлом путешествии. (Так я решил для себя называть некоторые вещи: прошлое и настоящее. Где, правда? Не знаю и не уверен, нужна ли она мне.)  

                                                     ***

  С Венерой оказалось всё намного проще.
  Никакой исследовательской станции в новом путешествии не было и в помине. Кто-то из старых пилотов выразился в отношении планеты, мол, не зря-таки, именем её названы некоторые болезни на земле. При этом смачно плюнул в умывальник.
  Я поинтересовался, а были ли попытки обосновать орбитальную станцию. На меня посмотрели сверху, с долей снисходительности, так смотрят на маленького щенка, познающего мир, утыкаясь носом в разные предметы. Ответ был прямолинеен, как линия горизонта, конечно, юнга, но строптивая планета всегда уничтожала любую попытку повесить ей на прелестную шейку какое-нибудь украшение. Спрашиваю, мол, и каким же образом. Меня подвели к экрану и указали на спускающийся зонд. «Смотри и мотай на ус. Будешь потом девкам мозги пудрить необыкновенными рассказами».
  На сцепке из пяти парашютов, круглый, блестящий шар медленно приближался к зоне облачности. Внезапно из сжавшихся в тугую струю серо-зелёно-бежевых туч вытянулся длинный тёмно-красный жгут, из него в направлении зонда протянулась разветвлённая, как земная молния, яркая электрическая вспышка. Несколько минут экран являл собой неприятное зрелище, по нему бежали полосы помех. Затем изображение восстановилось. Снова далёкая и хищная планета, хорошо хранящая свои тайны, мирно покоилась на волнах вселенского океана, как ковчег библейского персонажа.

                                                          ***

 Будь я человеком, глубоко верующим, я назвал бы все эти метаморфозы явлением божиего промысла. Все эти непонятности и умалчивания. Все эти отлично срежиссированные сцены и поставки. Но я был, как и все космофлотцы, убеждённым атеистом. Если я и видел в чём-либо божественное проявление, так это в рождении нового дня, в разыгравшейся буре вкупе с сильным ливнем, в жестоком буране, уведшем заплутавших путников в беде к погибели, в жарком полдне и сумрачном вечере. Может быть, я и не очень поэтичен и мой язык несколько косноязычен, но говорю так, как чувствую, и вижу то, что стоит перед моими глазами.
  Находясь наедине со своими мыслями в каюте между вахтами и просто беседуя со своими товарищами, я пытался понять, что же всё таки произошло, что случилось, какие изменения внутренние и внешние произошли со всеми, когда поутру проснувшись, обнаружил себя на совершенно чужом космическом крейсере, хоть и отдалённо напоминавшем мой прославленный во многих космических рейсах «Отважный».
  Были одни вопросы. Вопросы, вопросы, вопросы,  вопросы… От которых на языке кипела горечь, как от бесконечного количества выкуренных сигарет. Признаюсь, сам никогда не курил, но от товарищей, увлекающихся курением табака приходилось иногда слышать довольно-таки ёмкие сравнения. Например: «во рту, будто табун лошадей ночевал» или «такое ощущение, запихал в рот солдатскую портянку», были ещё более абстрактные, такие, как «мыши с кошками соревновались, кто больше кучу навалит». Или что-то вроде этого.
   Отвлекался на несении дежурства. Заполнение вахтенного журнала, общение с коллегами отвлекали от наседавших вопросов, которые наедине с собой не давали покоя. В такие минуты, когда чувствовал себя в абсолютном одиночестве среди своих друзей, я отдыхал. Мой мозг мною программировался на выполнение конкретной задачи и посторонние мысли им самим резко отсекались.
  Процесс самопоедания, видимо, приносил мне облегчение.
  Терзаясь вопросами, не находя ответы, натыкаясь в темноту познания на острые углы и упираясь в тупиках на бесконечные стены, я хотел отвлечься. Да, желание узнать, что же на самом деле произошло в тот момент, когда астрофизики сообщили про новую солнечную систему, вывело из равновесия коллектив «Отважного» из стройной системы психических координат. Но не надо же, в самом деле, быть слюнтяями и рохлями! Ведь мы – космофлотцы! И нужно держать марку! Не смотря ни на какие трудности!
   Конечно, первые минуты обнаружения себя на чужом, но таком родном крейсере, и меня ввергли в пучину сомнения и внутреннего заблуждения. Но, как мне помнится, я очень быстро вернулся в обычное расположение духа и принялся искать ответ на не заданный вопрос.
  Внутренняя terra incognito оказалась намного загадочнее и не исследованной, чем все планеты и звёзды необъятного космоса. Пусть вся вселенная ставит на колени своими вопросами не одно поколение землян, ввергает в пучину безумия и бездну мрака, но я чувствовал, что остаюсь самим собой.
  Собой, и, как ни странно, нимало не изменившимся. Я мыслил критериями тех