Марсианский стройбат

осторожно выглянул: – Вон они… гады…
– Где? – Сергей поднялся и не сразу увидел.
– Да вон же! За островом1
Действительно, узкий островок, поросший угольными «деревьями», скрывал изгиб дороги. Вот там-то они и столпились: то ли строились, то ли просто вывалили из укрытий. Готовились, должно быть, перейти мост и вступить в новую часть города.
– Всё… сейчас они форсируют реку, и нам капец! – нервно прошептал капитан Парийский. – Определить расстояние можешь?
– До первого дома километр восемьсот пятьдесят метров, – посмотрел Сергей на свои приборы.
– Вызывай Мамиконова! – капитан Парийский так резко развернулся своим большим, крепким телом, что Сергей не ожидал от него такой прыти.
– Большой, Большой! Как меня слышишь? – забубнил Сергей в микрофон.
– Слышу тебя хорошо, – тотчас раздалось в наушниках.
Даже слушать добродушный баритон Мамиконова было приятно, тем более лицезреть его хитрую морду. Есть в нём что-то от арабского бедуина. Уверенность и надежность, подумал Сергей.
– Что там у вас? Мы готовы!
– Мы тоже!
– Давай выдвигайся! Только скрытно, у нас гости!
– Понял! Сейчас прибудем!
Дело обстояло так, что серокожие аборигены слиняли сразу после стоянки. Они предпочли тащить ношу Пашки Марфина, а не тяжёлый контейнер с ядерными пулями. Сергей подозревал, что гоблины прикладываются по ходу дела к бражке, поэтому и выбрали такой груз. А Пашка делал вид, что ни сном ни духом ничего не ведает. Даже после того, как Мамиконов изрядно помял ему грудь, ситуация не изменилась. Марфин только затаил обиду. Разобраться с ним решили потом, после окончания операции с облаком или крикунами – в общем, как получится, потому что никто не представлял, что выйдет из всей этой затеи с ядерным взрывом. Выходило, что человечество в лице горстки людей второй раз применяло такое оружие против живых существ, если первый раз считать Хиросиму и Нагасаки. Так что получалось, что это своеобразный исторический момент, думал Сергей.
Через пару минут раздались тяжёлые шаги, и в канаву перед забором, где сидели Сергей и капитан Парийский, ввалился Мамиконов со своей командой. Они дышали, как загнанные лошади.
– Ваш Марфин ушёл! – доложил Андрей Лобастов. – Обкурился в доску и слинял, только пятки замелькали.
– Чёрт! Надо было его обыскать! – сказал Давыдов. – Где он взял наркотики?
– Не наркотики, а галлюцигены, – добродушно поправил Мамиконов, с жадным интересом выглядывая из-за забора.
– Хрен редьки не слаще! Откуда?
Мамиконов выразительно посмотрел на наивного Давыдова, только разве что не добавил слово «папаша», чтобы не обидеть. Откуда ему знать наши дурные земные привычки, однако примирительно подумал он, времена другие, люди другие и нравы тоже.
– Эка невидаль! Из грибов, откуда ещё?!
– В наше время такую гадость не курили, – нервно поёживаясь, сказал Давыдов. – Психи. Мозгов не жалко.
– А чего их жалеть, говорят, через семь лет восстанавливаются.
Между тем, Сергей и капитан Парийский открыли контейнер и достали две пули. Обе были в колючей изморози и плохо входили в обойму.
– Ничего, – сказал капитан, – сейчас разморозятся. Ну-ка заряди парочку. Только поставь на одиночный.
Сергей щелкнул затвором, и пуля послушно вошла в патронник.
– Готово!
Его стала бить нервная дрожь. Так было всегда: перед погружением, когда он входил в звездолет или когда обнимал Милу – сердце колотилось бешено, словно от этого зависела жизнь. На всякий случай он закрыл шлем на скафандре. Всё-таки это удобная вещь, подумал он, скафандр. Только чуть сковывает движения.
– Целься чуть выше толпы… – посоветовал капитан Парийский. – Ударная волна придёт по ходу пули.
Сергей так и сделал. Он поставил прицельную планку на тысячу метров и взял чуть выше веток «деревьев» на острове. По его расчетам первая пуля должна была лечь между первым и вторым домиками, в аккурат в середине толпы. Надо было, конечно, провести более основательную разведку с помощью «планшетника», подумал он. Но, должно быть, капитан знает, что делает.
Между тем люди чёрного склона – крикуны строились в колонну по четыре. Они явно ни о чём не подозревали.
Сергей уже готов был нажать на спусковой крючок, как у него над ухом раздалось приглушенное: «Куда!.. Куда!..»
– Куда его несёт?! – выдохнул все свои возмущения Мамиконов.
– Во… замутил! – восхитился кто-то знакомым голосом.
Сергей оторвался от прицела и посмотрел направо: Пашка Марфин не изменил себе. Он стоял на мосту и размахивая руками, что-то кричал, обратив своё круглое лицо в сторону района Асио, где пряталось облако. Кажись, он даже рыдал в три ручья.
– Блядь! – сурово произнёс Мамиконов. – Я его убью!
– Эй!!! – орал Пашка. – Эй!!! – Он махал руками, как мельница крыльями. – Я вас вижу!!! Хотите попробовать что-нибудь новенького?
– Стреляй! – приказал капитан Парийский.
– Я так не могу, – ответил Сергей. – Ясно же, что мост снесёт к едрёне-фене.
– Стреляй! Одним придурком меньше!
– Нет! – Сергей вскочил одновременно с Мамиконовым.
До моста-то было всего-то метров триста. Вряд ли это было хорошим решение – с ядерным зарядом в руках бежать неизвестно куда. Но ни Мамиконов, ни Сергей по-другому не могли. Не могли они бросить своёго товарища. Пусть этот свой и был полным козлом.
Они почти одновременно очутились на мосту, хотя Мирон Парийский, кажись, сорвал голосовые связки, приказывая Сергею остановиться.
– Да помню, помню! – повторял он шепотом, когда бежал, – что у меня на всё про всё двадцать, а то и всего пятнадцать минут. Не маленький! Ишь, как волнуется.
Пашка Марфин прекратил махать руками, привлекая внимание облака. Зато при виде Мамиконова и Сергея решил сигануть с моста. Мамиконов изловчился и поймал его за пятку в последний момент, когда Пашка уже оттолкнулся, чтобы спланировать над рекой Шкабарь. Видать, он принял себя за ласточку-береговушку.
Сергей подскочил, и они вдвоем, перетащили Пашку через ограждение моста. В тёмной реке шевельнулась какая-то тварь – огромная, слонообразная – и ушла на глубину, оставив после себя водоворот, в который засосало бы и грузовик.
– Я вас что, просил! – закричал Марфин. – Может, я кайф хочу поймать! Может, у меня крылья выросли, а вы их топчете! Уроды! Пресмыкающиеся! Гады! Ам-фи-би-ииии!
– Заткнись, падла! – велел Мамиконов и встряхнул Марфина, как мешок с картошкой.
Зубы Марфина клацнули, как крышка пианино, а голова мотнулась туда-сюда, как одуванчик на ветру. Но он кричал:
– Хочу, хочу, хочу кайфа и летать хочу! Бу-бу-бу-бу-бу-бу…
Жёлтая минеральная краска с его лица облетала, как чешуя у рыбы.
– Убью, мозгляк! – пообещал Мамиконов.
Но Пашка Марфин в ответ то панически орал, как щенок, то беспечно улыбался, словно жаба. Ему, как всегда, было наплевать свою судьбу. Его круглая, как блин, физиономия ничего не выражала, кроме желания куда-нибудь бежать и во что-нибудь вляпаться.
Сергей посмотрел, что делается за рекой. Крикунов, которые строились на набережной, с моста видно не было. Однако за домиками на набережной и угольными «деревьями» раскинулся целый лагерь: вышки, палатки, кухни, какие-то диковинные машины, сходные со стрекозами. Одна из них как раз разминала крылья. Что-то похожее на танк ворочало стволом – вверх-вниз, вправо-влево.
Вот это да! – подумал Сергей. Вот это мы влипли, даже если бы разнесли всю набережную. До лагеря было слишком далеко даже для СВТ-40.
С вышек их, конечно, заметили, и несколько крикунов уже бежали по направлению к мосту и даже стреляли из своих винтовок. Но расстояние было слишком большим.
– Пошли в жопу! – орал Пашка и пробовал даже кусаться до того момента, пока кулак Мамиконова не опустился на его череп. Ноги у Пашки нехотя подогнулись, он повис на Мамиконове. Мамиконов кинул его на плечо, как тряпичную куклу:
– Стреляй, чего ждёшь?!
Сергей поднял винтовку примерно под сорок пять градусов. Встал в стойку боксера, уперся ногами в мостовую, и когда увидел, что Мамиконов с Пашкой на плечах скрылись за мостом, выстрелил.
Даром, что патрон был усиленным – СВТ-40 лягнула его в плечо, как лошадь копытом, и Сергей, едва не упал, взвыв от боли, хотя и готов был к такому удару. Почти согнувшись пополам, он заставил себя выпрямиться и, уже зная, что окончательно доконает плечо, но, боясь, что вторая чудо-пуля разорвётся в стволе, ещё раз нажал на спусковую скобу.
На этот раз было ещё хуже – плечо словно отвалилось вместе с винтовкой. И Сергей, решив, что как минимум раздробил себе сустав, подхватил левой рукой СВТ-40 за ремень и, подвывая, и поскуливая, побежал к своим, абсолютно забыв о том, что стрелял ядерными пулями.
Взрыва всё не было и не было. Его не было, когда Сергей покрыл половину расстояния, его не было, когда он добежал до конца моста, его не было и когда он прыгнул, и только тогда «оно» взорвалось.
Ударная волна с опозданием нагнала его в тот момент, когда он коснулся ногами подошвы песчаного откоса. Должно быть, это и спасло его, только по шлему ударило всего лишь пару камней, да за спиной рухнуло ограждение моста.
При касании с землей Сергей не удержался на ногах, перевернулся пару раз через голову и, выломав небольшую просеку в угольных «деревьях», скатился в канаву. В этот момент он уже был без сознания и мало что ощущал, даже тряску почвы, как при землетрясении.
Он не видел и самого главного. Мамиконов потом рассказал ему. «Когда ты выстрелил, «стрекозы» крикунов уже взлетали. Парочка из них была в воздухе. А другие вот-вот должна была подняться вслед за первыми. Да и танки выползли в центр лагеря и направили пушки в твою сторону. Тревога в лагере, суета, паника. Всё такое. Мы видели, как ты выстрелил первый раз. Ничего не произошло! Ну, думаю, писец подкрался незаметно – пуля бракованная. Потом ты ещё раз бабахнул и побежал. Некоторые из наших уже смазали пятки жиром. Я как дурак, с Пашкой вожусь, который брыкается, что твой козёл. В общем, все решили, что это не пули, а наебаловка сплошная, зря только контейнер тащили, и что сейчас нам всем конец придёт: перелетят «стрекозы» через речку и сожгут своими лазерами. Я даже Пашку отпустил, потому что всё бессмысленно стало. Только так спокойно смотрю, как «стрекозы» барражируют. Жду, когда они меня убивать начнут. А пульки-то твои возьми и взорвись почти одновременно. От «стрекоз» одни крылья мелькнули в свете искусственного солнца. Я, естественно, мордой в канаву, памятуя о поражающих факторах ядерного взрыва, хоть он и был маленьким, почти микро. Но учитывая небольшой расстояние, я тебе скажу, это было дело! Потом – вспышка, свет от которой, казалось, проник во все щели, и начало качать. Только я не понял: у тебя две пули было? Значит – два взрыва. А нас подбросило раз десять. Должно быть, у крикунов боеприпасы рвались. Вот так-то, братишка. Молодец ты! Я тобой горжусь!»
Потом к Сергею подошел капитан Мирон Парийский сердито посмотрел и неожиданно произнёс:
– От лица командования первой советской экспедиции на Марс и от себя лично, выражаю благодарность!
– Спасибо… – пробормотал Сергей, поднимаясь и придерживаясь левой рукой за какие-то скобы в стене.
После ядерного взрыва они отступили на заранее намеченные позиции, то есть в подвал то ли котельной, то ли кочегарки, стены которой были