самопожертвование, на которое только способен человек. Когда с тебя снимают кожу, твои нервы обнажены, ты горячими руками вынимаешь из груди сердце и показываешь зрителю, как трепетно оно бьется…
Такими словами начал Мастер первое занятие со студентами.
- Меня сейчас стошнит, - прошептала ей девушка, сидевшая рядом.
- А меня нет, - отмахнулась Аня, с восторгом продолжая слушать.
- Понимаю ваше удивление, такие вещи не говорят даже студентам медицинских институтов, но здесь мы это говорим, потому что вы должны знать, на что идете. И, не дай вам бог делать это ради славы или денег, ради аплодисментов. Стоит лишь однажды это пожелать - из творцов и лицедеев вы превратитесь в жалких ремесленников. А из служителей сцены в служак. Бесценно лишь то, что не имеет цены – запомните это на долгую творческую жизнь.
А она даже записала, настолько ей понравились эти слова. Поклялась, что ни минуты не проведет впустую в этих стенах, и очень скоро станет настоящей актрисой… И сыграет Чайку. Непременно сыграет! Об этой мечте она не забывала никогда. Где сыграет, как, для кого – об этом она не думала, и, несмотря на то, что училась на Мосфильме, с этой мечтой не расставалась. А по вечерам, когда занятия заканчивались, и студенты расходились кто куда, для нее жизнь только начиналась. Она не любила шумные студенческие вечеринки, не уделяла внимания молодым красавцам, которые учились вместе с ней. Сейчас она была в Москве. В городе, где сотни кинотеатров светились веселыми огоньками афиш, где было множество театров, а там играли замечательные актеры. И девушка, экономя на последнем из крошечной стипендии, покупала билеты, десятки раз пересматривая любимые кинофильмы или шла на спектакли. Хорошо, что туда ее пускали бесплатно, как студентку и будущую актрису. А там, с высоты птичьего полета, из-под самого потолка, с галерки она могла наслаждаться искусством актеров той великой театральной эпохи.
Я ей больше не помогал. Ничего на ухо не шептал. Она не нуждалась ни в чьей помощи, добиваясь всего сама. Начинающая актриса обладала потрясающей энергией, и все препятствия были для нее, словно небольшие ступеньки, через которые она с радостью перепрыгивала, мчась все дальше и выше. Но я был всегда рядом. Мне интересна была эта девочка с черными глазами, которые смотрели дерзко и уверенно. Я решил пока не оставлять ее, дав будущей актрисе испытательный срок. Может, что и получится. Что с ней будет дальше – я не знал. Путь, который она выбрала, был настолько тернист и сложен, что одна она не справилась бы точно. И я готов был прийти на помощь в трудную минуту. Но, казалось, таких минут для нее не существовало.
Однажды с ней случилось событие, которое надолго отложилось в ее памяти, да и моей тоже. В моей, потому что теперь она стала частью моей жизни. Или не жизни вовсе… Не важно! Стала маленьким родным человечком, которого по утрам я с радостью встречал у порога общежития, а по вечерам провожал. Но обо мне она не догадывалась. Впрочем, так было во все времена моего существования, к чему я давно привык. Но, эта история не обо мне…
Три года пролетели в неустанных трудах. Каждый день для маленькой актрисы был откровением, он приносил что-то новое, дарил надежду, радость, не был похож на предыдущий, но главное открытие для нее было впереди. Все это время на занятиях по актерскому мастерству студенты делали упражнения, потом этюды, ставили миниатюры, играя маленькие роли, наконец, Мастер сообщил, что пора создавать спектакль.
- Какой? – замерли студенты.
- Какую пьесу мы будем играть? – пронесся шум голосов. Вдруг послышался громкий возглас: - Чайку!
Все обернулись, глядя на маленькую хрупкую девушку, а она с восторгом повторила: - Чайку! – и посмотрела на Мастера. Тот засмеялся:
- Аня, почему, Чайка? Есть множество замечательных пьес! Но…
Все замерли, ожидая его решения. Тот немного помолчал, оглядывая лица студентов, остановив взгляд на ней:
- Но… по какой-то невероятной случайности ты оказалась права.
Ропот пронесся по залу, а Мастер закончил:
- “Чайка”! Состав курса позволяет распределить все роли пьесы, а Нину Заречную играть тебе, Аня!
Это была ее первая маленькая победа. Три года она болела этой ролью, знала ее наизусть, мечтала о ней, и теперь Нина Заречная принадлежала ей! Это было чудом! Видимо, Мастер не забыл, как она поступала к нему, читая монолог из этой пьесы. За что он тогда и взял ее на курс.
Начались долгие недели репетиций. Она была счастлива. Девушка порхала по сцене, произнося монологи, с восторгом работала с партнерами, и поражалась, как легко ей давалась роль. Мастер иногда хвалил ее, впрочем, как и остальных, и Аня впервые почувствовала себя актрисой. Если это так легко, значит, она не ошиблась, значит, правильно выбрала профессию. Теперь она была абсолютно уверена, что создана для сцены и чувствовала себя настоящей Чайкой! Актрисой, у которой впереди большая творческая жизнь.
Я с любопытством наблюдал за этим крошечным существом, которое решил опекать. Но, я прожил слишком долгую жизнь, и многое повидал на своем веку. Видел великих актрис, работавших над этой ролью. Знал, чего стоило им играть Чайку. Через какие муки они проходили. А этой все было нипочем. Словно, играла с любимой игрушкой. Может быть – так и должно быть? – удивлялся я. - Не знаю, я не Мастер. Я всего лишь Ангел, искушенный зритель, и здесь помочь не мог ничем. Теперь все зависело только от ее таланта. Один умный человек сказал: “Талантам надо помогать, бездарности пробьются сами”. И это понятно. Талант – это великий дар. Но сколько людей, осененные божественным перстом, прозябают в безвестности и забвении на задворках истории. Таким и нужен Ангел. Мелочи иногда решают все. А я могу устроить любую встречу, переложить бумаги с одного стола на другой, доставить письмо по назначению. Такие мелочи могут повлиять на судьбу человека. Но дальше… Как мой избранник этим распорядится, зависит только от его способностей и таланта. Что же, посмотрим. Я мог сделать многое для этой черноглазой девочки, не мог только одного – сыграть за нее эту роль, а до премьеры оставалось всего две недели.
Однажды Аня после репетиции подошла к Мастеру и спросила:
- Ну, как? – она была возбуждена, глаза ее светились восторгом, была она довольна собой. Знала, что все у нее получается. Но, как иногда нужен взгляд со стороны, тем более, когда на тебя смотрит не кто-нибудь, а Мастер. Человек, который всему научил, и ты доверяешь ему абсолютно!
- Ну как? – снова с восторгом спросила она. Тот на мгновение задумался, улыбнулся и просто ответил:
- Неплохо.
- Да? – и тихое счастье затрепетало в душе - ее оценил сам Мастер, который обычно был скуп на похвалы.
- Хорошо! – добавил он. А его “хорошо” стоило дорого - она знала это.
- Ты неплохо справляешься с ролью, - продолжал он. - Хорошо работаешь, честно. Молодец, Аня.
- Я или моя Нина Заречная? – вдруг спросила девушка. Мастер немного помолчал, о чем-то думая, перевел взгляд на нее, улыбнулся.
- Ты органична, убедительна, я тебе верю.
- Мне или моей Чайке? – настаивала она. Мастер стал серьезен. Он мгновение подумал и спросил:
- Запамятовал, тебе сколько лет?
- Восемнадцать! Уже целых восемнадцать!
- Восемнадцать, - задумчиво повторил он. - Как тебе это объяснить?...
Он долго молчал, глядя куда-то мимо нее. Взгляд этот был отрешенным, сосредоточенным, в его глазах отражались неведомые фантазии, образы, которые тот себе представлял. Потом Мастер снова мягко заговорил:
- Понимаешь, Аня, Чайка - она другая. Большинство актеров играют себя в обстоятельствах, предлагаемых ролью, и только один из сотни, может быть, из тысячи перевоплощается, создавая образ. Но это вершина, на которую забраться нелегко. Скажу честно – дано это не каждому. Ты свободно существуешь в истории и декорациях, придуманных Чеховым, неплохо работаешь, выкладываешься, ты молодец! Еще будет несколько репетиций, мы доработаем некоторые сцены – думаю, получится достойная работа. Все будет хорошо, я доволен тобой… А, Чайка… Она немного другая. Ну, это уже…
Напоследок улыбнулся и откланялся, а девушка осталась одна. Она была потрясена.
Чайка другая! – все звучали его слова. – Немного другая. Она не создала образ! Чайка находится от нее на недосягаемой высоте. Где-то на небесах она машет белыми крыльями, кричит, ненадолго опускается над озером, хватает свою добычу, но снова ускользает. Я Чайка?! Я не Чайка! Я Аня - девушка, которой восемнадцать лет! Так вот почему было так легко? Я что-то упустила, не создала роль! А до премьеры оставалось всего две недели, после которых останутся – “молодец, хорошо, неплохо”… и обязательные аплодисменты, как же без них. В театре без них не бывает. Все у тебя хорошо! – эти ужасные слова теперь преследовали ее. - Она немного другая. Я не Чайка!... Не Чайка!... Не Чайка!... Значит, нужно начинать все с самого начала, - поняла она. А еще поняла, что надевала на себя эту роль, словно платье. Она делала из Нины себя, а нужно было делать все наоборот. Нина другая… другая… другая…, - стучало в висках. - Какая?
Теперь время шло для нее мучительно долго, а она все не могла понять, не могла найти тропинку к озеру, где жила Чайка.
Мастер все объяснял. Он учил их этому три года. Неужели она не сможет! Теперь она напряженно вспоминала его слова:
“Нужно забыть обо всем, раствориться в персонаже, отдать всю себя”.
Девушка и раньше соглашалась с этим, разумно все понимала, как заученный урок, но теперь… Теперь слова Мастера снова и снова звучали в голове:
“Нужно полюбить свою героиню. Только из великой любви рождается высокое искусство, рождается чудо”.
Но как это сделать? – мучилась она.
“Только отдавая – ты обретаешь. Это и есть любовь. Забудь о себе, забудь об аплодисментах”…
А ведь Нина Заречная тоже говорила эти слова. По-своему, но говорила. Почему же раньше она проходила мимо них?
“…Главное не слава, не блеск, не то, о чем я мечтала, а уменье терпеть. Умей нести свой крест и веруй. Я верую и мне не так больно, и когда я думаю о своем призвании, то не боюсь жизни”.
Только теперь она поняла эти слова. И снова в голове звучал голос Мастера:
“Уметь говорить со сцены – это большой талант, но уметь говорить от лица своего героя – это великий дар!”
Нина? Какая она?... Нужно начинать все с самого начала. Найти, увидеть, раствориться в ней, тогда и получится образ. Все просто. Просто?...
Это были мучительные дни. Теперь она медленно двигалась в лабиринте, словно попала в густые заросли, потеряв ориентир. Забыть о себе, понять этого человека, почувствовать его. Какая она? Какой у нее цвет волос, голос, рост, глаза, походка? Но, как это узнать?... Вдруг поняла - все написано, все можно прочитать в словах, которые она произносит, почувствовать, видя, что делает ее героиня, как воспринимает мир. И снова она берет в руки пьесу, пытаясь читать уже другими глазами.
Прошла неделя. Прошли еще несколько дней. До премьеры оставалось немного. Послезавтра она выйдет на сцену и будет играть. Кого? Девушка забыла о сне, почти перестала есть, как призрак, она появлялась в институте, ходила на репетиции, на другие занятия и все думала, представляя – какая Она. Иногда выбегала из класса, на подоконнике раскрывала пьесу и лихорадочно
