Ярая

     Глава 1

     Ярая родилась третьей, после двух братьев. Следом за ней родились ещё две  сестрёнки. Было это 23 октября.

     Семья в полном составе сидела на кухне и решала важную задачу: заводить или не заводить собаку.
     Мнения почти разделились: бабушка и невестка были категорически «против», а сын, внук и внучка – «за». Попугай Иннокентий  слабохарактерно «воздерживался».
     Аргументы с обеих сторон были убийственны.
     - Ты для меня, что ли, сынок, псину покупаешь? – повысила голос бабушка, Александра Дмитриевна. – Так мне и так возни с твоей скотиной хватает! – кивнула она на раскрытую попугайную клетку.  Кешка, весело щебетавший до этого на люстре, испуганно замолчал, затем подлетел на её плечо и яростно начал играться  с серёжкой в её ухе. – Уйди, окаянный, - дунула бабуля  на него. Попугай, обидчиво чирикая, улетел к клетке, нервно принялся  вышагивать по стенкам. – И мусор, и перья!.. Весь пол засыпал! Пылесосить не перестаю.  А собаку заведёте? Умчитесь на работу, а она опять на мне: выгуливай, корми, чеши. Нет, мил сынок, не надо мне такого «счастья» на старости лет. Выработала я своё, отдыхать пора. И эти… - кивнула на внучат. – Ишь, чего выдумал: за два голоса!.. Школу пусть закончат, электоратом станут, тогда уж… За один «голос» пусть оба идут! И то много!
     Семья улыбалась. С бабулей было легко и весело. Жизнь, проведённая в стройотрядах, в обучении старшеклассников науки под названием «физика», а после – на НИИтовской работе на «оборонку»  - эта жизнь  научила её мудрой и простой  философии  и «невыносимой легкости бытия»:  всё будет хорошо и справедливо. Если постараться. И не ныть. И Александра Дмитриевна старалась вовсю.
     Не доросший «электорат» шестнадцати и девяти лет терпеливо ждал вердикта родителей.
     - Я тоже «против»! – подняла руку невестка Елизавета. – Действительно: всё на бабушке  будет! И ты, Сашка, не возражай! – отмахнулась она от мужа. – Ты даже клетку у Иннокентия ни разу не чистил! А, ведь, сам покупал! «На, мама,  подарочек на день рождения!»
     - Брось, Лиз! – Муж поднялся, подсмыкнул трико, стал  мерить шагами огромную кухню. – «Не чистил, не чистил… уборка… в тягость…».  Я ей собеседника   на весь день приобрёл, а вы!.. Вот, спроси у него, кого он больше всех любит? Вот спроси! Кеша!      
     Все замерли. Попугай склонил голову, покосился одним глазом на аудиторию.
     - Сандра! Ура! – произнёс он громко.
     - Вот видите! – с напором воскликнул Александр. – Я же…
     - Сашка - дурак, - перебил его Кешка.
     Все прыснули.
     - Как он прав! – умиленно сказала бабуля.
     - Ну, мать, не ожидал я от тебя такого, -  покраснел  сын.
     - Ты-то здесь причём? Он про другого Сашку, - беспечно ответила та. – Про  Керенского  да про Пинигина.
     - Это кто такие? – опешил сын.
     - Да один  Россию профукал, другой – меня в юности. Ну, не дураки ли?
     - И чему ты его ещё обучила? Надеюсь, всё прилично?
     - А то! Тактичный. Прилюдно – ни разу! Ты же не слышал? Во-от! Как-никак, а я кандидат наук…
     - Балабола ты, бабуля, а не кандидат. Увела разговор в сторону.
     - А у нас без этого  и кандидатскую  не защитишь.
     - И щенка не купишь… - вставил, наконец-то, внук Пашка.
     Бабуля посмотрела на него сурово.
     - Ты, мелкий, пока меня в этом не убедил.
     - Ах, так тебя убеждать надо?! - Внук поднялся с дивана,  двухметровой «мелочью»  завис над ней. - И каким образом? Материально? Или духовно?
      Та смело, как комсорг  на собрании, вздернула подбородок.
     - А совместить нельзя?
     - Можно! Первое, - стал загибать пальцы внук. – Приплод щенков. Эт тебе, бабуля, такие тыщи!..
     - Господи! Так еще и со щенками возиться?!
     - Баб, да это годика через два-три!
     - Угу. Или осел сдохнет, или бабуля умрёт…
     - Ну, чего ты?.. Правнуков же ещё поднять хотела, в люди вывести. Заодно уж и со щенками… Помирать она собралась…
     - Ладно, продолжай.
     - А чего продолжать? Безбедную старость мы тебе щенками  обеспечили… года на два…
     - Ты о духовном давай…
     - Еще один собеседник появится! На троих-то веселее день коротать. В общество  «Защитников животных» вступишь. Не век же тебе с «жириновцами» да «болотниками» собачиться! А здесь – благороднейшее дело! Забота о братьях меньших! Их-то кто защитит? Маленькие, пушистые, беззащитные… Вот у твоих «жириновцев» сколько последователей? А у этих…
     - Не цитируй мне классику, я ещё из ума не выжила.
     - Хорошо. Далее: благодарность и поклон тебе…
     - Низкий поклон, - тихонько подсказал отец.
     - …низкий поклон тебе от детей и внуков за радость. Чего же  ещё-то больше? Видеть каждый день ясные чистые благодарные глаза потомков и ощущать…
     - Блудослов, - прервала его бабуля. – Вылитый папаня. Ранетка от ранетки недалеко… - Помолчала. Пожевала губами. – Как хоть назовём?
     - Мам, там уже есть кличка. Положено так у этих кинологов, определенная буква в определённый период. А они на эту букву имена придумывают и в метрики записывают.
     - В родословную, - поправила его мать. – Что уж я, совсем тёмная? Ну, и как нашего назвали? Или нашу?
     - Нашу. Кличка «Ярая». Но это в документе! А так – хоть «Дульсинеей» зови, без разницы!
     - Ну, зачем же так нашу малышку обижать? Ярая – пусть Ярая и будет.
     - А я Яркой буду звать! – наконец-то ворвалась в разговор внучка Дашка, долго тянувшая руку вверх, прося слово. –Яркой, Яркой!
     - Александра Дмитриевна, как же так… Мы же с вами договаривались,  - растерянно проговорила невестка. – Ведь это же… Бардачище будет… Содом с Гоморрой…
     - Ну, началось!  У тебя, Лиз, никакой гибкости в принятии решений! Видишь, массы ратуют за защиту животных, а ты!.. В разрез, Лизавета, идешь, в разрез! И шубейка у тебя из нутрии!  Не стыдно? Синтетическую приобрести не могли? Да чего я… - махнула  сокрушенно бабуля. – Это ж всё от воспитания зависит, а здесь… понаехали… (Лиза была пришлой, или как говорила порой Александра Дмитриевна: «приблудной», из Москвы).  Все люди, как люди, простые, посконные: Шурка, Кешка, Сашка, Пашка, Дашка, Ярка…  Одна эта выпендривается, - Александра Дмитриевна будто напрочь забыла о высшем образовании и кандидатской. – Что ты! «ЕЛИЗАВЕТА»! – врастяжку и с сарказмом произнесла бабушка. –  Одна против линии партии! Смотри, Лиз, не возьмут тебя в светлое будущее! Так, со своими уклонами и останешься!
     Домашние с радостным  молчанием  внимали бабуле, даже невестка. Чувствовалось, что щенок попадает в надежные, хоть и иссохшие от старости и работы руки.

     Глава  2

     Бабуля держала оборону по всему фронту. Но фронт был растянут, и резервов на всё не хватало: то на юго-западном направлении  прорыв  в  спальне на обоях и шторах, то на кухонном направлении  кольцо обозначилось на линолеуме после принятия пищи, то диверсии на коммуникациях – разобранные плинтуса  и перерезанные собачьей «мясорубкой» провода бытовой техники.
     К вечеру подтягивались резервы и запасные полки. Но и те, потрепанные на своих школьных и рабочих  рокадных участках, были измотаны донельзя. К тому же их, еще на подступах,  в прихожей  встречали  радостные лапы и зубки  свежего неугомонного противника, рвали в клочья колготки, шнурки, пакеты.
Не помогали ни игрушки, ни прогулки. Индифферентно молчащий на тумбочке айфон  был как-то интересней. А про телевизионные пульты и туфли на высоком каблуке и говорить нечего!
     Закончились «бои» как-то разом, месяцев через пять.
     Вечером пришли домашние и поразились: Ярка, пушистая, расчесанная, но смиренная и пришибленная, как парламентарий при подписании капитуляции, - сидела скромно у дивана и радость свою проявляла лишь вилянием хвоста.
     - Мам, чего это с ней? Аптечку нашла? Успокоительного нажралась?
     - Нет, - бабуля закончила с мытьем посуды, тщательно вытерла руки. – Обучаться сегодня начали. Команду «нельзя» и «сидеть». По интернету.
     - Баб, а вы и команду «молчать» тренировали? Она чего-то сегодня и слова не сказала.
     - А чего языком попусту молоть? Ужинать давайте садиться. Лиз, накрывай, я пока Ярку покормлю. Ты, кстати, видел, хозяин, что у нее пятно светлое на груди появилось? Слева. И на языке черное родимое пятно…
     - Видел.
     - Чего меченную такую взяли? ГОСТовскую выбрать не могли, что ли? Вечно тебе нелеквид подсовывают. В кого ты такой уродился?!
     Она насыпала меркой корм в собачью чашку, поставила рядом с ее лежанкой.
     - Кушать, Ярая, - подала она команду влюблённым голосом.
     Та, опрокинув по пути стул, вихрем понеслась к еде. Александра Дмитриевна с торжествующим видом оглянулась на домашних. Те чинно  и смиренно сидя за столом, сглатывали слюни и ждали повторной команды.
     - Да ладно, вы… - засмущалась бабуля. – Жрите. Проголодались, поди?.. У меня сегодня  бешамель  на удивление вкусно получился, - с хорошо проставленным прононсом произнесла она. – Бон аппети.
     - Маман, - катясь по наклонной французской плоскости рискнул минут через пять спросить Сашка.  И почему-то на «вы». – А чем вы такой обедиенции добились?
     - Сашка, лапоть! Сколько раз я тебе говорила: «Учи наизусть первую страницу «Войны и мира», а?! Твоя «обедиенция», то бишь «послушание» -на испанском!  Господи, - вздохнула мать, хотя и не верила в бога. Она, правда, и в теорию эволюции не верила, твердо стоя на том, что от обезьян произошли лишь лодыри, тунеядцы да представители богемы в широком понимании этого слова. Остальные… просто произошли. И всё! И точка!!! - Какая у тебя каша в голове! Козырнуть захотелось, а всё впросак…
     - Мама, чего ты с псиной сделала? – на человеческом уже языке прервал сын ее сентенции.
     - Условный рефлекс выработала! – немного хвастливо ответила та. -  Кружку с водой – на тумбочку. К нему ниткой разбитый мобильник привязала. К другим кружкам – тапки, колготки, вон, Дашкины, Пашкины очки… Всё! Через два часа собака мокрая, тихая и послушная. Я потом только осколки подмела, лужи подтёрла да её феном просушила – и всё!
     Так, малой кровью, бабуля достигла победы  на всех фронтах.

                                             .     .     .

     - Лиза, а давай-ка во-он в тот лесок… Чует моё сердечко: все грибы там.
     Елизавета, с напряженным лицом водителя, получившего права пару дней назад, повернула по едва заметной колее. Ярая недовольно заворочалась на заднем сиденье, чихнула от пыли.  Следом за ними повернул и «нива» с остальным семейством. Остановились на окраине, на поляне.
     - Мам, ну чего сюда припёрлись? Километра через два коренной лес стоит, а мы сюда, в пролесок какой-то… - забрюзжал Александр.
     - Ничего, Саш, прогуляемся. Заодно и позавтракаем.
     Ребятишки дружно накрывали импровизированный стол. Ярая, прижав уши и ничего не видя вокруг, носилась кругами по периметру поляны.
     - Вот счастье-то у ребёнка!.. Первый раз на воле! Ярая, кушать!
     Но та даже не отреагировала на любимую команду и к столу приплелась лишь к окончанию завтрака. Напилась из чашки и, тяжело дыша, завалилась на бок.
     - Ну, и какая из неё помощница? – полным ртом пробубнил Александр. – Не то, что трюфеля – подберёзовиков не сыщет.
     - Ничего, - успокоила сына Александра Дмитриевна. – Ты и один с трюфелями справишься.
     Внуки дружно хихикнули. Отец строго на них посмотрел, но вдруг закашлялся, поперхнувшись.
     - Видишь? Я права! Сам, поросёнок, с