Воины превратились в животных, нисколько не зная границ своей жестокости. Убив тех, кто сопротивлялся, и уснувших после пьянки, валахи начали опрокидывать столы и добивать тех, кто прятался под ними и надеялся спастись. Всюду стояли крики. Эти крики… Я их слышу до сих пор.
Бояре окружили меня, и со всех сторон посыпались кинжалы, словно колющий и хладный град, от которого нет защиты. Боль пронзала моё тело повсюду: в боку, под рёбрами, в спине, в животе… В любом месте, куда вонзали нож. Куда бы я ни повернулся, меня встречал удар кинжала.
- Смерть тирану! – крикнул кто-то из убийц.
- Смерть тирану! – произнёс другой, ударив меня ножом в живот.
- Смерть Колосажателю! – раздался крик сзади, и мою спину прожгло холодное железо.
От боли сжав зубы и собрав силы, я оттолкнул двух стоявших передо мной бояр и вырвался из кольца убийц. В зале стало тихо. Всюду были изрубленные тела. Серокаменный пол зала окрасился в багровый, став океаном крови двухсот человек. Я опустился на одно колено и опёрся рукой о кровавый пол. Передо мной стояли закончившие своё дело воины, позади – бояре. Все замерли в ожидании.
- Да, пирог действительно получился отменный! Повар потрудился на славу! – раздался голос Вингарда.
Я собрал остатки злости в силу и, повернувшись к боярам, поднялся с пола.
- Хорошо, что моя дочка вскружила голову вашему принцу, князь, и привела на кухню. Иначе вы бы не отведали пирога с его мясом! – ехидничал Вингард.
Так это дочка его привела Влада на смерть! Тварь! (Прошу прощения, миледи). Мне бы только меч и немного силы, и никто из них не вышел бы из зала. Мне становилось тяжело дышать. Начала одолевать усталость. Но я держался. Я хотел видеть их глаза.
- Твоя благодарность, барон, после всего, что я для тебя сделал?
- Вы знаете, князь, в те годы, когда вас не было, нам жилось очень хорошо, без страха быть посаженными на кол. А турки обещали нам спокойную жизнь и все привилегии в обмен на дань. Но пришли вы…
- И поэтому вы убили моего сына?
- Вашему сыну не повезло родиться в семье своего отца. Его бы всё равно убили. Не здесь, так дома, в Трансильвании. Мы просто избавили бедного юношу от томительного ожидания смерти!
После этих слов Вингарда я, тяжело дыша и превозмогая боль, шагнул вперёд. Я был готов перекусить ему горло. Вингард продолжил: «Мы хотели пропустить войска султана в Трансильванию, но вы предали их огню. А теперь султан предаст огню всех нас. Если только мы не отправим ему голову Колосажателя», - и показал на меня кинжалом.
- Хватит болтать с ним, Вингард, - сказал Дан, - пора отправить его к сыну.
- Хотели пропустить врага к соседям, - начал я, - и это после красивых слов о единстве наших народов под одним правителем? Что-то не вяжется, барон!
- А я и не лукавил, говоря о единстве. Только «одним правителем» я называл султана, а не вас, князь.
- Легко же ты продался, собака. Как и вы все… Надеюсь, султан наградит вас по достоинству и сделает евнухами! Ты, Дан, будешь мыть султану ноги, а тебе, барон, желаю каждый день брить ему задницу!
Я не мог достать до них руками, так попытался уколоть словами. На лице Вингарда появилась улыбка.
- Но нам пора уже заканчивать. Добейте его! – крикнул барон воинам.
Сзади раздались быстро приближавшиеся ко мне шаги. Я обернулся, и мой живот пронзил длинный меч. Я увидел перед собой спокойное лицо воина, затем в глазах всё потемнело. К зубам подступила кровь. На меня накатилась колоссальная тяжесть. Воин вынул меч, и я словно безвольная кукла рухнул на окровавленный пол.
- Дело сделано, - сказал Дан.
- Никого не забыли? – крикнул Вингард воинам.
- Никого, господин, все здесь, - ответил тот, что вонзил в меня меч.
Я лежал в луже крови, умирал, но ещё не умер. До смерти оставались лишь мгновения. Я ничего не видел, но прекрасно слышал их слова и проклинал. Проклинал не только убийц, но и всё вокруг: турок, короля Матиаша, валахов. Но больше всего в последние мгновения жизни я проклинал Бога. Это не было ни сумасшествием, ни агонией. Я понимал, что что через пару моментов я предстану перед Богом и всё равно Его проклинал: за несправедливость, за погибшую много лет назад жену, за убитых друзей, за казнённого отца, за плен, но более всего за жестокость к моему сыну. Влад совсем не успел пожить. В свои двадцать он даже не познал женщину. Я возненавидел Бога всем сердцем, проклял и отрёкся от Него, поклявшись, что скорее отправлюсь к Дьяволу, чем ещё хоть раз о Нём вспомню.
Неожиданно я проснулся и долго не мог понять, где находился. Вокруг было темно и тесно словно я лежал в каком-то ящике. Что это было? Рай или Преисподняя? Меня уже не мучала никакая боль: все полученные от бояр раны словно зажили и более не тревожили. Неужели я попал в Рай? Но разве в Раю бывает темно? И тут, прикоснувшись пальцами к своему кафтану, я нащупал на нём дыры от ножей и вспомнил всё, что произошло на ужине: как внесли на блюде голову моего сына; как зарубили моих людей, а затем убили меня. Но куда я попал после смерти? Вдруг я нащупал, что на моём теле под дырами на одежде нет никаких ран! Они все исчезли! Это было похоже на некое, чёрное колдовство. И местом, в котором я оказался, был явно не Рай, скорее ящик, который… И тут меня осенило: гроб! Я лежал в гробу! Бояре убили меня и положили в гроб. Но ведь я чувствовал себя как живой. Как я мог чувствовать себя живым, если я мёртв? Может, я – призрак? Я прикоснулся к краям гроба и, увидев, что мои руки не проходят сквозь них, как это бывает с призраками, понял, что я жив. Я жив! Я не умер! Вы поспешили меня похоронить!!!
Радости моей не было предела, как и непониманию. Что там произошло? Какие силы не дали мне умереть? Или, вернее будет сказать, вернули меня к жизни? Но на размышления времени не было. Надо было выбираться из гроба. Успели ли они заколотить крышку? Я упёрся двумя пальцами в крышку гроба, и она тут же вылетела. Всё-таки не заколотили. Но тут я увидел торчащие из неё гвозди. Заколотили. Стоп! А как я, тогда, так легко её сшиб? Одними пальцами? Я стал сильнее после этой мнимой смерти? И, похоже, что не только сильнее. Все шорохи вокруг, все звуки, издаваемые мышами… Я всё слышал, словно все эти мыши увеличились в размерах до слонов. А когда где-то вдалеке взвыл волк, это стало для моих ушей чем-то вроде звона колоколов. Я также стал лучше видеть. Во тьме, где человеческий глаз сразу теряется, я видел всё, что только могло утаиться среди теней.
Тут возникло странное ощущение, которое с каждой секундой становилось всё сильнее. Нечто вроде голода и жажды одновременно. Я стал одержим этим чувством подобно погибающему в пустыне страннику, так сильно жаждущему воды. Я бросил взгляд по сторонам, ища что-нибудь для утоления этого ослабляющего чувства. И вдруг услышал шорох в углу. Взглянув туда, я увидел крысу. Я видел её сосуды и словно слышал, как по ним бежит кровь. Кровь свежая, тёплая. Эта мысль завладела мной и манила к чему-то неизвестному, но очень желанному.
Стоило мне заметить крысу, как мой голод возрос десятикратно. И эта мысль всё чаще стала звучать в голове: «Кровь! Кровь! Кровь!». Крыса, тем временем, зашевелилась, видимо почуяв неладное, и нырнула в свою нору. Я поддался своему ощущению и устремился вперёд. Не прошло и мгновения, как я держал крысу в руке. Странно, как я это сделал? Мне показалось, я даже моргнул бы медленнее, чем в тот момент добрался до несчастной крысы. Держа её в руке, я вновь взглянул на сосуды, по которым бежала так манящая меня кровь. Я чувствовал это. Я слышал бегущую кровь. Сколько жизни внутри этого мелкого существа! Сколько энергии. И вся причина в том, что сейчас мчится по сосудам к бьющемуся в страхе сердцу этого зверька, поддерживая его жизнь.
Я поднёс добычу ближе, подобно ребёнку, тянущему к себе пирожное. И подобно тому же ребёнку, надкусывающему так желанную им сладость, я впился клыками в сосуды этой несчастной, случайно подвернувшейся мне, жертвы. О кровь! О тёплая и свежая кровь! Я мог чувствовать, как с каждой каплей жизнь уходит из этого существа, как замедляется его сердце. И я ощущал прилив сил: руки, ноги, всё моё тело становилось крепче, глаза – зорче, слух – чутче. А голод… Голод стал слабее, но всё же не ушёл. Он жаждал больше крови. И эту жажду не могла утолить жалкая крыса. Но я знал, чья кровь могла бы насытить меня! И я знал, где они прячутся! Вернее, не прячутся, а думают, что сидят во власти. Они-то думали, что я мёртв, и уже не боялись. Что ж, они рано успокоились.
[justify] Оглядевшись, я понял, что находился в старой часовне замка, в котором был убит. «Сейчас мы с вами поужинаем ещё раз, господа
