- А ударил меня ножом тоже не ты? И не ты ли приказал меня добить?
Вингард молчал, не зная, что сказать. Его сердце забилось сильнее. Потоки крови в венах становились сильнее. Мне не терпелось скорее утолить жажду.
- И, наверное, не твоя дочка привела моего сына к убийце?
- Князь…
- И, конечно же, повар сам додумался изрубить его тело на куски для пирога?
- Князь… молю тебя! Пощади!
- А ты меня пощадил? Или моего сына? Или моих людей? Кажется, ты велел своим воинам «никого не забыть»!
Жажда стала невыносимой. Лакомство так и искушало, чтобы его вкусили. Ещё чуть-чуть. Ещё пара мгновений.
- Князь, прошу… ради моей дочери…
- Твоей дочери не повезло родиться в семье своего отца!
- Господи, это невозможно! Я же видел! Мы все видели, как ты умер!
- А кто вам сказал, что я умер?
Вены на шее барона стали видны отчётливо. Много свежей, тёплой, сочной крови! Всё! Я устал держаться! Сейчас!
- Князь…
- Не беспокойся о дочке, барон, ты с ней сейчас встретишься! – и тут я всадил клыки в шею Вингарда и начал пить.
Какая же вкусная у него была кровь! Сладкая! Сытная! Я продолжал наслаждаться, выпивая все соки из вен моего убийцы. Барон быстро ослабел, его сердце забилось медленнее, дыхание затихло. Я продолжал пить, не прерываясь ни на мгновение. Я не собирался оставлять ни капли в тех проклятых, продажных венах. Сердце Вингарда давно замолчало, а я продолжал лакомиться его кровью. Можно было сказать точно: вены Вингарда были вкуснее, чем у Дана. С ними могли сравниться только сочные сосуды его молодой дочки! Вскоре иссякла последняя капля крови, и я бросил мёртвого барона горгульям со словами: «Он ваш!»
Но останков Бесараба я в зале не нашёл. Значит, он не умер. В подтверждение своих слов я услышал удаляющийся топот бега в коридоре за залом. Запах крови и стук трусливого сердца не могли меня обмануть - это бежал Бесараб. Мерзавец каким-то образом сумел скрыться от горгулий и выскочить из зала. Но от меня ему не скрыться. Я вышел в коридор и, глубоко вдохнув, выдохнул ледяной поток, погасивший все факелы в коридорах замка. Бег внезапно прекратился. Бесараб замер во тьме.
- Бесараб! – разнёсся мой голос по коридорам.
Он услышал. Я чувствовал, как он в ужасе оглядывался по сторонам.
- Я знаю, где ты! – вновь донесся до Бесараба мой голос.
Он побежал дальше. Бесараба уже не интересовало, где надо искать выход – он просто хотел куда-нибудь бежать, надеясь там спрятаться и обрести спасение.
- Я иду за тобой! – раздалось во тьме, и Бесараб побежал быстрее.
Пробежав множество пересечений, лестниц и поворотов, Бесараб спрятался за углом. Монстры «пировали» в зале, а в коридорах царила тишина. Ему казалось, что он надежно укрылся, и оставалось только дождаться наступления утра. Но вдруг прозвучало: «Думаешь, спрятался? Я знаю, что ты за углом!» Он в страхе выглянул из-за своего укрытия, и во мраке коридора, что был напротив него, раздалось приближавшееся: «Я уже близко… близко!»
Бесараб закричал и в панике побежал дальше по коридорам. Быстроте его бега могли бы позавидовать даже скороходы. Он долго бежал без остановки, пока неожиданно на пути не оказалась дверь. Бесараб попытался её открыть, но не получалось.
- Я уже здесь! – раздалось в коридоре позади него, и Бесараб, от страха сделав большое усилие, отворил дверь и побежал вверх по лестнице. В панике он совсем забыл, что тот путь вёл в башню, и оттуда выхода нет. Мне именно это и было нужно.
Бесараб поднялся на верхушку башни и, увидев перед собой лишь окна, за которыми раскинулась красота трансильванских гор и лесов, между которыми маленькими пятнами лежали деревни, понял, что попал в западню. Он обернулся и увидел стоявшего перед ним меня.
- Вот ты и попался! Больше некуда бежать!
Бесараб отступил к ближайшему окну.
- Послушай…
- Слушаю.
- Я всего лишь…
- Продолжай…
Даже во тьме я прекрасно мог видеть кипевшую в венах неудачливого узурпатора свежую кровь. Она бежала подобно горной реке.
- Всего лишь…
- Велел убить меня вместе с сыном?
- Я не хотел…
- Как не хотел насаживать на колья головы моих людей?
- Князь!..
- Разве так вы все привыкли меня называть?
- Я не виноват! Это всё турки!
- А я уж думал, свалишь вину на Вингарда и остальных своих дружков из Валахии! Оказалось, это были турки! – усмехнулся я.
- Они пригрозили…
- Да ты что? И чем же? – вновь усмехнулся я.
- Что выжгут всю Трансильванию дотла, а народ обрекут на рабство…
- И ты неожиданно испугался за простой народ, на который всегда плевал?
- Я заботился о своём народе.
- А я-то думал: «Почему во время моего отсутствия крестьяне голодали?» Оказывается, это ты позаботился!
Бесараб молчал, прижавшись к окну. Глаза горели от страха. Сердце не знало покоя. Я подходил к предателю всё ближе.
- Князь… я прошу…
- Мой сын, которому было всего двадцать, тоже мог просить, если бы ему дали сказать…
- Князь… я не желал… это же… было необходимо… вы же понимаете…
- Надеюсь, и ты меня поймёшь!
Бесараб вжался в стену. Сердце забилось так, что, казалось, вот-вот вырвется из груди.
- Князь, это всё турки! Это они! Я не хотел… я бы никогда… они потребовали голову Колосажателя…
Я схватил одной рукой Бесараба за горло и поднял над полом.
- Забудь эту собачью кличку! Я – ДРАКУЛА!!!
Тут я с дьявольской силой всадил клыки в горло предателя. Сколько же времени я ждал возможности выпустить кровь из этой шеи! И вот я наслаждался ею! Кровь была столь же приятна, сочна и сладка, как у Вингарда. Хотя у барона кровь была чуть сочнее. Но и вены предателя имели свой незабываемый вкус. Бесараб вцепился в мою руку мёртвой хваткой, тщетно надеясь на пощаду. Но сердце его уже замедлялось, а некогда бурлившие сосуды начинали высыхать. Я продолжал лакомиться кровью врага. Вскоре руки Бесараба повисли словно плети, а угасавшее сердце, еле слышно стукнув пару раз, затихло. И в башне наступила тишина. Убрав клыки от мёртвой шеи, я выбросил тело предателя в окно, которое упало в бегущую в глубоком ущелье реку. Возмездие свершилось. Убийцы получили по заслугам. Никто не ушёл. Никто не забыт. Меня переполняла смесь торжества и ненависти. Я подошёл к окну, в которое мгновение назад выбросил Бесараба, и в серебристом огне блеснувшей в ночном небе полной луны закричал ввысь. Но крик тот больше напоминал не человека, но страшного зверя.
Небо затянула густая тина туч. Лишь луна иногда всплывала во мраке над замком. В коридорах воцарилась тишина. Крики из тронного зала более не доносились. Кричать стало уже некому. Как и некому было слышать крики. Остались лишь холодные стены и чёрное небо, под которым разыгралась трагедия.
Вот так закончилась моя прежняя жизнь и началась новая. Вскоре в моём замке появилась Алира, а потом – Верона. Всё слишком сильно изменилось: хоть я и восстал из гроба, ничто из того, что было прежде, не могло вернуться назад. Мой сын мёртв, подданных не осталось, а я уже не господарь Трансильвании и не вождь своего народа. Я даже не человек. То ли призрак, то ли монстр, то ли сам дьявол. И прежние чувства, страсти, заботы и даже страх… Всё ушло из моего сердца. Хоть я и жив, я был мёртв. Мёртв для всего остального. И всё остальное умерло для меня.
Всё, что оставалось – жизнь в этом замке, закрытая от остального мира. А знаете, в чём плюсы вечности? У тебя всегда и на всё много времени. А когда ты бессмертен, то и бояться нечего».
Граф умолк и отвёл взгляд к плотно закрытому окну. Маришка приблизилась к нему.
- Почему же вы ушли, граф? Вы ещё столько могли сделать, но отказались от власти, предпочтя сидеть взаперти. Почему же вы ушли?
- Я никуда не уходил. Я всегда был здесь…
