на организацию нашей работы. Не скрою, это моя идея, и я, не скрою, ею горжусь.
Канцлер повел своею ручищею с зажатым в ней орудием экзекуции вправо и влево, обращая внимание товарища Маузера на усердно строчащих бумаги служащих:
- Вот, обратите внимание: перед вами одно из подразделений нашей Тайной Канцелярии. Его официальное название Инстанция Отписок и Волокит - сокращенно ИОВ. Название, как видите, несколько библейское, - ха-ха-ха!, - но, как сказано в Дисциплинарном Мониторинге, "это ничего не значит". Каждый служащий ИОВа, представьте, очень четко знает свое дело. У нас нет такого, чтобы левая рука не знала, что делает правая. Обратите внимание на столы, за которыми они сидят - видите? - с левой руки там, на крышке стола, имеется одна щель, а с правой - другая.
Семен Никифорович, окинув взглядом столы со служащими, в самом деле увидел на их крышках упомянутые щели.
- Так вот, - продолжал шипеть пан Канцлер, - левая щель - входная, из нее поступает корреспонденция, одновременно являющаяќся заданием для соответствующего служащего. Она поступает из Сектора Делопроизводства и Отдела Рассмотрения по Существу - о них вы слыхали, когда вам докладывали основы Дисциплинарного Мониторинга. А правая, как вы уже, вероятно, догадались, - выходная: в эту щель служащий опускает результаты своей работы.
Присмотревшись, Семен Никифорович и в самом деле увидел, как из входных щелей выползают какие-то бумаги, которые тут же хватают поросенкообразные служащие, быстро проглядывают их вдоль и поперек, обнюхивают и сразу начинают что-то строчить, время от времени проталкивая исписанные листки бумаги в отверстия правой руки. Очевидно, что у них и в самом деле левая рука знала, что делает правая, и они были очень даже сведущи в теории и практике, технике и технологии Отписок и Волокит.
Тем временем пан Канцлер продолжал свои объяснения:
- Инстанция Отписок и Волокит - ИОВ - является ключевым подразделением не только нашей Тайной Канцелярии, но, пожалуй, и всей Зоны Эксперимента. Ведь если Дело, не важно какое - любое Дело - не будет подвергнуто Отпискам и Волоките, - уж поверьте мне!, - из него не выйдет никакого проку. Даю вам стопроцентную гарантию. Стопроцентную вам гарантию даю! Такие Дела не стоят и протухшей шкварки. Так что Отписки и Волокиты имеют глубокий и философский, и практический смысл. Да вы, наверное, и сами это неоднократно замечали по вашей предыдущей службе.
Семен Никифорович смущенно вспомнил что-то аналогичное из своей бюрократической деятельности, связанное с волокитой и отписками, но сейчас у него в душе все это вызывало какое-то смутное неудовольствие и протест. А пан Канцлер, нимало не обинуясь, продолжал свой шипящий доклад:
- Итак, служащий, получив из левой щели задание, не медля, как видите, ни секунды, начинает выполнять его, подготавливая нужный проект Распоряжения, Постановления или даже Указа. Все делается четко, быстро и слаженно. Иногда, для повышения эффективности работы Инстанции мне, правда, самому приходится стимулировать не вполне радивых исполнителей. Вот так! И вот так! И вот еще так! - пан Канцлер при этом отхлестал своим длинным прутом троих служащих (те только взвизгнули, не отрываясь от дела, хотя товарищ Маузер так и не понял, за какую провинность они были наказаны - ему показалось, что отхлестанные строчили свои бумаги не менее ретиво, чем все остальные).
- Такие меры очень хороши, особенно, когда служащие уже выполнили значительный объем работы и несколько подустали. Но тут мы имеем и другое средство - вторую смену. И вот, посмотрите, как у нас все это организовано. Обратите внимание: вот у меня на столе имеется черная кнопка.
Товарищ Маузер взглянул на стол и в самом деле увидел большую черную кнопку, доселе почему-то не замеченную им. Возле нее скотчем была приклеена прямоугольная полоска бумаги, на которой виднелась выполненная зеленым карандашом надпись "ЧЕРНАЯ КНОПКА".
- Сейчас я вам продемонстрирую наглядно работу устройства "ЧЕРНАЯ КНОПКА" и вы воочию убедитесь, что это воистину универсальное устройство! С помощью одной этой кнопки можно управлять всей Тайной Канцелярией Љ шесть с половиной дробь шесть с половиной. Да что там одною Тайною Канцелярией - всею Зоною Эксперимента! Я уверен даже, что всею нашей Державою! Стихиями можно управлять! Но об этом позже. Сейчас - глядите внимательно - я нажимаю на кнопку и ...
Пан Канцлер свободной от прута рукою надавил на кнопку и вдруг все столы вместе со служащими, чернильницами и бумагами, кувыркнувшись в вертикальной плоскости каждый на своей оси, исчезли где-то в подполье, а на их месте оказалась только ровная поверхность пола.
... - вы видите - мы здесь имеем только ровный пол. А все они - где? Внизу! В подполье! Но вы думаете, что они и там у меня не работают? Ничего подобного! Вот я нажимаю на кнопку - и пол становится прозрачным...
Прямоугольники пола на местах, где ранее стояли столы, вдруг засветились розоватым неярким светом и приобрели прозрачность.
- ...и что мы там видим? Вот они все - работают, как миленькие...
Товарищ Маузер на самом деле увидел, как служащие, находясь в положении вверх ногами и вниз головой, продолжают строчить свои бумаги.
-... правда, в таком положении я не имею возможности стимулировать эффективность их работы. И в нижнем положении, как показывают замеры, производительность труда составляет всего шестьдесят шесть и шесть десятых процента от верхнего. Это конечно является недостатком, но мы работаем над его устранением.
Семен Никифорович вдруг, тоскуя, подумал про себя: "А как же у них там, в таком перевернутом положении чернила не проливаются?", но вслух не сказал ничего. Пан Канцлер, как бы догадавшись об этих мыслях товарища Маузера, проницательно ухмыльнулся и снисходительным тоном произнес:
- Вы, наверное, подумали о том, каким же это образом у них там, внизу не выливаются чернила, да? Как же вы наивны! Ведь чернильницы-то у них - непроливайки! Однако позвольте вам дорассказать про вторую смену. Глядите, я снова нажимаю кнопку...
Пан Канцлер надавил на кнопку и - доселе свободные, непрозрачные прямоугольники пола, крутанувшись на своих осях, выдвинули на поверхность новую партию служащих, по виду совершенно неотличимую от предыдущей. Странно было наблюдать сквозь прозрачные прямоугольники пола, как их точные, вниз головою висящие копии совершают такие же манипуляции, что и надземные собратья, только в зеркальном отражении. У Семена Никифоровича от всего этого столоверчения закружилась голова и он чуть не свалился со своей табуретки.
- Вот я теперь снова нажимаю на кнопку, - сказал пан Канцлер, производя названное действие, - и первая смена - они теперь внизу - засыпают, засыпают, засыпают... Отдыхайте, мои хорошие, отдыхайте! Минут сто двадцать семь - сто сорок две! А потом - опять будете готовы к употреблению! - чуть ли не ласково прошипел он, обращаясь, по-видимому, к нижней смене. И та, на самом деле, опустила головы на руки и, похоже, стала засыпать. Верхняя же в это время строчила, не останавливаясь, тем более что пан Канцлер, не прерывая беседы с товарищем Маузером, время от времени взбадривал своим прутом то одного, то другого канцеляриста.
Семен Никифорович наконец не выдержал:
- Послушайте, как же вы можете требовать от этих людей исполнения таких сложных, интеллектуальных документов, каковыми являются Распоряжения, Постановления и Указы, когда вы беспрерывно лупите их вашим прутом? Разве в такой обстановке человек может сосредоточиться, мобилизовать весь свой опыт, свой, так сказать, потенциал с тем, чтобы наилучшим образом выполнить порученную ему работу?
- Ах, драгоценнейший вы мой пан-товарищ Маузер, - прошипел старичок, - вы - нас-с-с-тоящий, неподдельный гуманис-с-с-т! И вы даже не представляете себе, как мне внутренне импонирует ваше человеколюбие! Но разве ж это люди? Это свиньи, а не люди! Да они хуже москалей! Правда, мы относимся к ним весьма демократично - может быть, они, свиньи, этого и не заслуживают. Вот, например, мы позволили им носить эти их патлы - видите, какие длиннющие они их отрастили. И чего хорошего они в них находят? Так нет же - держатся, свиньи, за них, как я не знаю за что! Да еще и Общество по защите их поддерживает. А посмотрели бы вы, что у них там, под этими патлами! Я вас очень прошу: нарочно встаньте со своего места, пройдитесь по столам и загляните им под их патлы. Очень вас-с-с прошу!
Не очень хорошо соображая, что он делает, Семен Никифорович поднялся со своей табуретки и, стараясь не наступать на прозрачные прямоугольники пола, стал осторожно прохаживаться между столами, наклоняясь над головами служащих и заглядывая, как определил пан Канцлер, "им под их патлы". То, что он там увидел, повергло его в смятение и ужас.
Оказалось, что волосы служащих - "патлы" по выражению пана Канцлера - растут не из их голов, а как бы парят над ними, покрывая их сверху полупроницаемым для взгляда покровом. А под ними - о, Господи! - под ними Семен Никифорович увидел голые головы канцеляристов - да нет! - не просто головы, а их серовато-розовые, изборожденные извилинами мозги, в которых кишмя-кишели, копошились целые полчища большущих белых червей, каждый величиною с палец. Эти черви - каждый из них - тоже имели круглые головки, чем-то неуловимо напоминавшие голову пана Канцлера. Товарищу Маузеру показалось, что они ухмыляются, строя ему какие-то нахальные рожи. Семен Никифорович даже как бы расслышал их слабое попискивание, отдаленно напомнившее ему какую-то полузабытую, разухабистую застольную песню. "Неужели и эти тоже есть Фаунантропы? Какие-нибудь червеллы украиника феноменалис?!" - с ужасом подумал про червей Семен Никифорович и почувствовал, как его собственные волосы зашевелились на голове и мурашки побежали по коже. А пан Канцлер, не забывая "стимулировать" своих подчиненных прутом, назидательно втолковывал в это время товарищу Маузеру:
- Вот видите, до чего их довело их самовольс-с-ство? И самоуправс-с-с-тво? Видите? На какого чёрта они теперь годны? На какого, я вас спрашиваю, чёрта? Только, разве что, смальцу из них натопить либо на сосиски их пустить - на с-сос-сис-ски, на с-сос-сис-ски! - да и то, выбросив их свинские головы на съедение свиньям - пусть жрут! А ведь говорилось им, говорилось, да еще и не один раз: головы надо брить! Надо брить головы! Брить головы надо! Вот, посмотрите на мою головку. - Пан Канцлер свободной от прута рукой любовно погладил свою голову, которая почти потерялась в ней. - Вот - головка! Кругленькая! Гладенькая! И - никаких червей. Да, кстати, - обратился он к товарищу Маузеру, припечатав его к табуретке своим страшным взглядом. - Кстати, и вам не мешало бы побрить вашу головку. А то и вы рискуете плохо кончить. Вот заведутся в вашей головке черви, кому же тогда мы будем вручать орден? А? - он заговорщически ухмыльнулся и довольно развязно подмигнул Семену Никифоровичу.
- Я не разделяю вашей веселости, пан Канцлер! - сказал Семен Никифорович. - Веселости вашей, пан Канцлер, я не разделяю! - "Тьфу ты, пропасть! - мелькнуло в его голове. - Да ведь и я уже стал выражаться в таком же дурацком стиле, с такими же
