02 Гендер Армс. Жёсткая посадка

дыхание куда лучше Дрона. Они успели занести на корабль – всех! Корабельная вахта не побоялась сделать вылазку. Умные, о мести задумались не раньше, чем оторвались от земли.


Прежде чем кануть в небо, корабли прочесали очередями плато и Дрон палил в них без зазрения совести, это оказалось гораздо проще, чем в сослуживца и даже в шайтанов в упор, кричал на Марианн: «Не высовывайся!» Выпустил пар. Баста.


15.
Тишина наступила внезапно, сразу не разберёшь, от выстрелов заложило уши или всё кончилось.
– Почему?! – спросила Марианн, переведя взгляд с ясного утреннего неба на Дрона.
Мишель прочитал по губам.
Все её слова походили на команды! То есть, не к служебной собаке, а к машине. К навигатору, справочнику, автопилоту!
– Я выполняю свой долг, – без паузы ответил он. – Долг, как мужчины.
Марианн рассмеялась.


Нет, не так...
Не расхохоталась, не заржала. Вульгарной оценочной степени нельзя применить к её взрывному смеху. Так, к примеру, бог-разрушитель танцует на руинах и телах. Запрокинув голову, гостья смеялась над Факторией, на самом пике Факториала
Раньше, чем Дрон отреагировал как бы то ни было, она взмахнула руками с очередным приказом:
– Стой, не двигайся! Сейчас... Стой, я сейчас!
Упав на одно колено, быстро-быстро набрала что-то на планшете и вслух вызвала конект:
– Один-пять, два-два-два, четыре-амазония-шесть! Ага!.. – гостья вскочила на ноги и простёрла руку в сторону Дрона.
Над ними раскрылся проекционный экран. В отливающую небесной синью, глубокую линзу, как в глаз ненавистного полифема, Марианн выругалась ярко и зло. До последнего звука теми же словами, что обменивались в казарме за секунду до драки!
Руки в боки, звонко добавила:
– Приём, Амазония! Хорошо ли вам было видно? А, мадам, ты слышала его?.. Съела, сука?! Съела?! И не тыркайте больше нам в нос вашу заплесневелую чернуху! Жрите сами, живите прошлым! Наше будущее – вот!
Монумент солдату экскорт-подразделения номер пятьдесят один безмолвствовал широким жестом Марианн, указующим в светлое будущее, на него.
Линза проекционного экрана дрогнула, уплощилась и показала нестарое, но постарше Марианн, лицо, кривой улыбкой выражавшее скорей сарказм, чем ответный гнев.
– Дура, – сказало лицо. – Совпадение обстоятельств. Убирайся оттуда, дура малолетняя, пока жива.
Вот с этим монумент согласился до глубины души.
– Учи свою дырку гимн насвистывать! Сраный ваш! – огрызнулась Марианн и, топнув по планшету, вырубила связь.
– Они всё равно наблюдают, – пробурчала она. – Так хоть заткнулись.
– Дааа... – протянул Мишель. – Субординация у вас на высоте... – засмеялся, представив. – У нас бы от генерала ты словила леща, несмотря что сам и покруче закладывает!
– Чего?! С кем?! С этой мегерой что ли? Послушай меня, я из Чертовок Легалайза! Понял? Мы против правительства, и уж конечно, против, Амазонии! Дебилки, параноики, кровожадней шайтанов! Сепарации – нет! Я сама решу за себя, ага? С чего вдруг они решают за меня?..
– ...где жить, как жить... С кем... – наивно подхватил Дрон.
– Вот-вот! – горячо согласилась Марианн. – Именно! У меня от прабабки, может быть, остался прииск да энергетическая сеть на пяти спутниках, и что? Какая-то нищебродка в пиджаке решает, могу ли – я! – на моём! – спутнике держать гарем?! В сто, да хоть в тысячу голов! Какое её дело? Да легко! И прокормлю, и такую надёжную ограду поставлю, что они ещё для президентского дворца попросят моточек сигнального провода! Я у них пропуск на Факторию должна спрашивать? Билет в заповедник, чтобы кого-нибудь подобрать себе? Такой закон пропихнуть хотят для начала. Фиг! Нафиг! Легалайз, никаких пропусков!
– Чего-чего содержать, Марианн?
– Джули! Гарем!!! Мы против сепарации! Мужчины и женщины должны жить свободно вместе, как было всегда!
– Как свободно-всегда?..
Дрон не нашёлся... Он просто не нашёлся... Целина. Чертовка Легалайза даже не предполагала, что с другой «легализуемой» стороны тоже обитают какие-то мысли, чувства.
«Джули... Восхитительная дурочка, о-йе...».


Громадная, неучтённая либо не учитываемая в должной мере, разница между шайтанами и населением Фактории состояла в доступности шайтанам межпланетных летательных аппаратов. Какова бы ни была их рухлядь, космос открыт! Сколько и каких именно кораблей устремились на маяк Факториала можно только гадать. На что они готовы в погоне за реваншем, за следующей «марианн»?
Совсем плохо то, что вероятный скоординированный удар шайтанов, рискует стать лишь заголовком плохих новостей. Запалом. Как сдетонирует военизированная планета, до предела накачанная за годы и годы унизительными ограничениями, юным и зрелым мужским либидо. Достаточен сам знак от шайтанов, подспудно ожидаемый всем несвободными социумами, формулируемый издревле страшным, уточнений не требующим словом: началось... Отбив атаку шайтанов и заполучив их корабли, армия и запасники Фактории мигом, парой резких движений поставят себя в положение стократ хуже вчерашнего. И это не считая моральных издержек, того, от чего не отмыться каждому, сорвавшему пломбу.
Не бывают столицы конечным пунктом экспромтов. Попросту не докатывается волна. Бордельная планетка Красных Фонарей, защищённая ого как, станет тем местом, где захлебнётся грязный, бессмысленный бунт. Где лицо худших в очередной раз станет лицом всех. Где самовольщиков будут расстреливать на бульварах Красных Дырок, онлайн перенося тупой позор в наглядные пособия и агитационные материалы крайне правых и экстремистских амазонок: глядите, каковы объекты вашей заботы, кому больше прав надо дать. Ещё вопросы?


Дрон не думал ни о будущем, ни о политике.
Он думал о радуге под зонтичным щитом, над Марианн-Джули, сидящей по-турецки, уткнувшейся опять в планшет... Самое время запостить селфи: я за минуту до...
«Дура! Ещё как амазонка права! Кому ты сейчас пишешь, на кого ты дуешься?! Удивительное дело, женщина: то козочка на вид, то хомяк...»
Думал о числе патронов, о щите с неба, аннулировал его зонтик или усилил. Об энергоснабжении шахт, как скоро восстановят? Сколько выдержат блокировки дверей? И что происходит там, внизу, что лучше, чтоб выдержали или нет?


16.
Комическое лето блестело на голом торсе Эдика каплями и струйками пота, он взбежал пешком на третий уровень и бросился в тень обелиска.
– Вода есть?
Дрон кинул фляжку уксуса.
– Уфф... Передатчик живой?
Джули откликнулась:
– Да. А мои фурии?
– Если их не завалило дохлыми шайтанами. Стреляете вы хорошо.
– Плохо, – не согласилась Джули, – плохо, что хорошо. Я должна бы вступить в переговоры... Да я подумать не могла, что так скоро представится такая замечательная возможность...
– Замечательная?! Переговоры с кем, – не выдержал Дрон, – с волосатыми девиантами?!
– Зря ты так... Общественный строй, сформировавшийся...
– ...ясно. Подведём итог. Когда у нас, мужчин, будет избирательное право, я отдам свой голос партии амазонок.
– Если они пройдут в парламент, до избирательного права ты не доживёшь.
Эта пикировка, последний лучик в надвигающейся тьме, угасла внезапно, как началась. С шахты доносились выстрелы...
– У них нет никакой информации... Худший расклад, когда нет информации, худший, – бормотал Эдик, всё это время лихорадочно ищущий на шакале портативного передатчика волну общей трансляции. – Нет оповещения, нет обратной связи... Худший вариант...
На генерала он давно вышел теперь время от времени подтверждал связь. Основную волну, нарочно ли случайно, обрубили шайтаны, осталась резервная... Есть!
– Позируй! – бросил Эдик Джули.
Они понимали друг друга с полуслова.


Оправив блузку, всунувшись в ненавистные каблуки, Джули-Марианн лёгким шагом направилась к стеле, не забыв помахать в виртуальную камеру.
Шоу.
Она обходила стелу, произнося вслух, – отличная память! – взмахивая символическим пером, включала гравировку слова «дружба» на современных и умерших языках.
Эдик вёл репортаж. Его вдохновенная улыбка естественностью не отличалась, напоминая оскал. Он даже сбил немного фокус камеры, на всякий случай.
За голографической трибуной, не тащить же фанерную в гору, оглаживая чёрную бороду, запрокидывая лицо в осиянную радугой зонтика высь... Шутя и срываясь на пафос... О, как солнечно он лгал! Какой полёт артистизма! В одиночку от имени Фактории повар изображал триумфальное завершение исторического визита!..
Только пальцы, своей жизнью живущие в лихорадочной переписке со штабом, дрожали. Читал, набирал... Язык работал отдельно!
Они там внизу, должны думать, что всё пучком, всё по плану. И даже свои должны решить, что всё под контролем. Атака отбита, корабль шайтанов догорает, рухнувший на первой линии защиты.
– Друзья мои, выйдите на крыльцо! Окиньте взглядом свои поля. Новый свет, свет будущего дня с вершины Факториала, с монумента дружбы и примирения льётся на них, преумножая...


Дрон как распластался с теневой стороны обелиска, так и не выходил. Прислушивался к звукам в шахте.
«Стрельба ненашенская, фурии... Эта – нашенская».
Пытался соотнести, куда направлены пушки? До сих пор в одну сторону, против шайтанов, или уже...
Друзья. Ведь они его друзья. Когда механический клин со скрипом вырвет петли шахты, он – что? Он будет стрелять в своих друзей? И верная присяге часть Фактории будет расстреливать с вертолётов, пытающиеся взлететь, корабли с обезумевшей частью? Братьев, отцов, друзей? Лишь бы пресечь раньше, чем пресекут, снаружи всех, правых и виноватых не разбирая?
Что Эдик читает под трибуной, на своём планшете? Его лицо исступлённо вдохновенно, плечи расправлены, руки дрожат всё сильней, оттого что – глубокий выдох... Оттого, вот он взмахнул рукой и крикнул:
– Мишель, нажми там запаску!
Не без труда поднявшись на ноги, Мишель провёл вдоль ручки лифтовой двери, забыл, где дублирующая кнопка.
Эдик вещал на последнем дыхании:
– Поприветствуем девушек, которые совершили весь этот путь вместе с уважаемой Марианн...
Долго было тихо. Одна за другой, в аккуратной форме, но с распущенными волосами фурии сопровождения и пятьдесят первые вышли, став торжественно в линейку..
Эдик нашёл своё место и возвратился в строй.
«Трибунал и расстрел. По-справедливости».
Слова прощания. Из центра управления открыли небо...
Красивый межпланетный лайнер фемин показался в радужном ореоле зонтичного щита и начал снижение кругами.


17.
Произошла заминка с проводами фемин и образовалась пауза.
Фотографироваться с ними на память Эдик решительно не захотел, спрятавшись рядом в тень.
Мишель с комом в горле вдруг подумал, что и допрашивать его не станут, и на последнем слове ему нечего сказать, даже если дадут... Ну, в самом деле, что? Про сиськи, раскрывающиеся у него в руках, которые по локоть в сперме, то есть, не побывавшие в этих руках? Пока его будут фоткать на суде и в карикатурах рисовать косматым шайтаном, по заслугам!
– Они спасли мою душу! – вдруг выпалил Дрон. – Эти волосатые девианты. Если бы не они... Какое одолжение они мне сделали.
Эдик покачал головой:
– Медвежью услугу. Год за годом каяться, в чём не виновен, уродом себя считать, зверем, которому случайно повезло, это услуга?
– Так и есть!.. Навыки, навык сыграл!.. Год за годом? Шутишь, сколько там разбираются дела по закону военного времени?
– У нас