Поиск предназначения

зловонные!.. Поставьте здесь пост… Хотя вряд ли он сюда уже вернется.
— Будет исполнено, Базгон, — сказал Буз.
— И поменьше называй меня родовым именем. Мы не в Гекмаре.
— Слушаюсь, господин.
Базгон еще раз посмотрел сквозь меня, потянул своим аристократическим носом воздух и зашагал, наконец, прочь. Однояйцовые близнецы гуськом потянулись за ним. Через минуту-другую шаги затихли внизу, дверь подъезда хлопнула.
Я перевел с облегчением дух.
— Кто они такие? — спросил.
— Сейчас не время для разговоров. Нужно убираться отсюда поскорее.
— Убираться так убираться, — проворчал я.
Я окинул взглядом учиненный троглодитами разгром. Как ни странно, особой печали я по этому поводу не испытывал. Где-то в глубине своего сердца я чувствовал, что квартира эта уже не моя. Никогда уже я не буду чувствовать себя в ней в безопасности. Похоже, артефакт прав — убираться нужно отсюда как можно скорее.


Глава 5

Прежде чем выйти во двор, я в течение нескольких минут сквозь лестничное окошко наблюдал за тем, что творилось внизу. Народу там было немного.
Невдалеке, словно инородное тело, посреди захламленного двора стоял надраенный до нестерпимого блеска давешний «BMW», а подле него — мои недавние посетители, Базгон и братки. Причем первый был явно и категорически недоволен вторыми, что выражалось весьма наглядно. Снятым с ноги ботинком Базгон с размаху колотил то одного, то другого, и те не смели даже шелохнуться — стояли перед своим господином навытяжку и вроде бы даже услужливо подсовывали под удары свои багровые морды.
Метрах в двадцати правее стоял еще один персонаж — какая-то совершенно ошалевшего вида старушка с огромными авоськами в обеих руках, с разинутым ртом наблюдавшая за экзекуцией.
Потом вся троица погрузилась в свой элитный автомобиль, мотор взревел, и через несколько секунд чудо западной техники, повернув за угол, скрылось из виду.
— Похоже, уехали, — сказал я.
— Стало быть, невидимым тебе быть больше незачем.
И я тут же снова стал видимым. Впрочем, внешне это вроде бы не проявилось никак — как видел я свое тело прежде, так продолжал его видеть таким же и сейчас.
— Этот Базгон… не знаешь, кто он?
— Много за последние тысячелетия нечисти развелось, — ответил артефакт туманно.
— И все-таки… — начал было я, но артефакт меня перебил:
— Для пространной беседы это не слишком подходящее место. Если ты помнишь, Базгон распорядился поставить здесь пост.
— Верно, — согласился я. — Надо отсюда убираться.
— И чем скорее, тем лучше.
Не раздумывая больше ни секунды, я спустился вниз и вышел за дверь.
Давешняя старушка с громадными авоськами в руках прошла мимо меня, бормоча себе под нос:
— И правильно. Так его! Так!.. Не обманывай, значит, начальство … За обман-то господь ох как со всех нас спросит… А ты не обманывай… Свечку лучше в церкви поставь… Да не одну, а побольше… И правильно, и правильно…
Она вошла в соседний подъезд.
— Ну, — спросил я мысленно, — и куда мне прикажете идти?
— Поначалу направление движения значения не имеет.
— А потом, стало быть, будет иметь?
— Потом будет видно. Шагай уж!
— Да куда шагать-то?
— Да куда-нибудь. Лишь бы подальше от этого места.
— Куда-нибудь так куда-нибудь.
Я вышел на Гвардейскую, прошел ее насквозь (аж до Высоковольтной), купил там в ларьке пива и побрел назад, отхлебывая из пластикового стакана.
В парке, выбрав пустую скамейку, сел и снова заговорил:
— Ну, пришло, похоже, время все рассказать.
— Да рассказывать, собственно, и нечего.
— Как это нечего?
— А вот так. Нечего, и все. Я последнюю тысячу лет в ящике провалялся. Так что нынешнего положения дел не знаю.
— Что-то ты темнишь.
— Вот еще! Делать мне, что ли, больше нечего!
— Не знаю, не знаю.
— Я вчера только из заточения… где тысячу лет… Ты даже представить себе такого не можешь. Каково это — в темноте, в одиночестве…
— Поэтому ты так разговорился?
— Я могу и замолчать.
— Нет-нет, ты уж лучше говори. Если ты ничего не понимаешь, то я уж тем более… Как ты думаешь, кто такой этот Базгон?
— Да не знаю я. Скорее всего, очередной, рвущийся к мировому господству колдунок.
— Колдунок — значит, колдун?
— Точно. Так я выражаю им свое безграничное презрение.
— Хм, а сам-то ты кто?
— Тебе этого не понять.
— А ты расскажи, я попытаюсь.
Артефакт, казалось, задумался.
— Нет, — сказал он через минуту, — ты еще к этому не готов.
— Ну хотя бы имя какое-нибудь у тебя есть?
— Имя? — переспросил артефакт. — Зачем это тебе?
— Ну, должен же я как-то тебя называть.
Артефакт задумался снова.
— Странно, — сказал он. — Никто никогда — кроме Гаспара, конечно, — не интересовался моим именем. Обычно от меня требовалось другое.
— Я, наверное, какой-то особенный.
— Ну да, ну да. Ты только не задавайся тут, а то знаю я вас… Квет.
— Чего?
— Я говорю, Квет!
— Какой еще Квет?
— Вот тугодум! Имя у меня такое: Квет!
— А-а, извини, пожалуйста!.. Я что-то… совсем… Столько за последние сутки стрессов… Так ты говоришь, Квет?
— Угу.
— А что это имя означает?
— Когда-то это значило, — артефакт на секунду-другую замолчал и тихонько закончил: — Звезда.
— Звезда?
— Да, звезда.
— А на каком это языке?
— На аргосском.
— На аргосском?
— Да что ты все повторяешь?! Слух у тебя, что ли, не в порядке?
— В порядке, просто… Просто задергался я уже весь. Столько свалилось на голову. Так ты говоришь, на аргосском? Что-то не слышал я про такой никогда.
— А ты что, специалист?
— Пять лет на филологическом оттрубил.
— Фило…
— …логическом, — закончил я. — Аргосский — напоминает что-то из Древней Греции.
— Не гадай, не гадай. Этот язык умер задолго до твоей Греции.
— Хм, странно все как-то.
— Это ты о чем?
— Да вот, сидим тут, в парке, беседуем. Я журналист, лишившийся сегодня квартиры, а ты… вообще неизвестно кто.
— Дело привычки.
— Что ты имеешь в виду?
— Во вселенной много миров. Если будешь привязан к кому-нибудь одному, лишишься всего.
— Нельзя ли пояснее?
— Тихо! У нас, кажется, гости!
— Базгон?!
— Нет, опасности я не чувствую.


Глава 6

Я нервно огляделся по сторонам. Никого рядом со мной вроде бы не было. Все лавочки в радиусе пятидесяти метров были пусты. Лишь невдалеке два брата по разуму, подпирая друг друга руками, полуобнявшись, пытались петь что-то патриотическое:
— Мы кр-расные… кава… леристы… И пр-ро нас-с-с… Былинни… ки… речистые… ведут рас-с… каз… Петруха, ты… ик… в тональность не попадаешь…
И тут рядом со мной раздалось:
— Извините, могу ли я с вами побеседовать?
Я вздрогнул и огляделся опять. И опять никого не заметил.
— Вверху, — подсказал артефакт.
Я поднял глаза вверх и остолбенел. Чуть ли не над самой моей головой висел в воздухе человечек.
— Пожалуйста, — пробормотал я.
— Весьма вам благодарен, — церемонно сказал человечек. — Быть может, вы позволите рядом с вами присесть?
— Пожалуйста. Лавочка мною не куплена.
— Спасибо еще раз.
Человечек мягко опустился рядом со мной на скамейку.
— Позвольте представиться, — сказал он, приподняв шляпу, — Эйзидейл из рода Матугуайров.
— Мату…
— Матугуайры, — с готовностью подсказал этот чудак. — Так мы называем себя.
Внешность у него и впрямь была очень странная. Во-первых, он был не выше пятидесяти сантиметров, то есть едва достигал мне до колена. Во-вторых, у него были самые настоящие крылышки, не птичьи, конечно, а вроде бы как стрекозиные. Когда он висел в воздухе, они были в движении и казались легким размытым облачком, на которое я поначалу не обратил внимания. В третьих, он был одет в какой-то явно старинный наряд: клетчатую, песочного цвета пару, жилетку, из кармашка которой свешивалась самая настоящая золотая цепочка (от карманных, должно быть, часов), на голове была шляпа с пером, а на ногах коричневые лакированные туфли с замысловатыми застежками в форме жука. Словом, вид у него был хотя и необычен, но все ж таки очень приятен.
— Кто «мы»? — спросил я его.
— Люди нас называют лесными эльфами.
Я с изумлением уставился на него.
— Эльфами?
— Не просто эльфами, а лесными эльфами, — поправил меня человечек.
— Ага, есть, стало быть, и не лесные.
— Точно так, господин Водолазов.
Я чуть заметно поморщился. Что и говорить, фамилию свою я недолюбливал.
— Есть полевые, а есть еще горные.
— А, это те, что со скалы на скалу скачут?
Человечек, явно не лишенный чувства юмора, с готовностью хохотнул.
— Так чем вас заинтересовала моя особа? — спросил я, невольно принимая предложенный человечком светский тон.
— Видите ли, — начал тот, — на днях к вам попала одна вещь…
— Вот как!
— Да, господин Водолазов.
Лучше бы он этого не говорил — в течение одной минуты дважды услышать свою далеко не любимую фамилию — ничего более верного, чтобы восстановить меня против него, на свете просто не существовало. Я снова недовольно поморщился — причем явно заметнее. Судя по всему, это мимо его внимания не прошло, так как лицо его приняло испуганное выражение.
— Видите ли, — начал он снова, — мы, эльфы, очень богатый народ…
— Лесные? — уточнил я.
— Не только, не только. И горные, и полевые — мы все очень, очень богатые… Вы, может быть, слышали что-нибудь о нашем богатстве?
— Кажется, да, хотя… По-моему, это было что-то про гномов…
Человечек насмешливо улыбнулся.
— Гномы по сравнению с нами никчемные голодранцы.
— Ага, — сказал я. — Позвольте я догадаюсь. Вы тоже хотите, чтобы я продал вам артефакт.
— Ну… — замялся Эйзидейл. — Форма несколько грубовата, прямолинейна то есть. Но по сути… В общем, вы правильно все изложили. М-да.
Торговец из него был явно никчемный. Было видно, что возложенной на него ролью он тяготится. В течение одной, очень долгой минуты я очень пристально его разглядывал, потом, сочтя, что, наверное, с него хватит, сказал:
— Вынужден вас огорчить…
Человечек вежливо склонил голову набок.
— Э-э, правильно ли я понял, вы… — Он замолчал.
— Я думаю, правильно, — сказал я. — Артефакт мне пока что самому пригодится.
— Вот как, — произнес человечек с явным облегчением. — А я уж подумал, вы и впрямь согласитесь. Фух!.. Знаете, — заговорил он быстро, — это как жизнь на пороховом складе — в каждую секунду может взорваться. Возможность контролировать ход мироздания, конечно, весьма соблазнительна, но… Быть под прицелом бесконечного числа конкурентов… Без артефакта как-то спокойнее.
— Что верно, то верно.
— Вы так считаете?
— Конечно.
— Тогда разрешите откланяться.
Эйзидейл встал, поклонился, приложив к шляпе два пальца, и плавно взмыл в воздух. Крылышки за его спиной снова превратились в размытое облачко.
— До свидания, Конан! — крикнул он на прощание и скрылся между ветвями каштана.


Глава 7

— Ты слышал, — сказал я, обращаясь к артефакту. — Как это он меня назвал?
Квет ответил не сразу. Секунд семь он отмалчивался, а когда наконец заговорил, то совсем по другому поводу.
— Спасибо! — сказал он тихо.
— За что? — спросил я, слегка сбитый с толку.
— За то, что я тебе еще пригожусь.
Если бы артефакт был человеком, я бы решил, что в его голосе зазвучали слезы — таким он мне показался взволнованным.
— Да ладно, — сказал я смущенно. — Чего там… Я к тебе уже это… привязался.
— Правда?
— Угу.
— Спасибо, спасибо.
То ли мне показалось, то ли в звучавшем в моей голове голосе и впрямь просквозили рыдания.
И тут у меня в