Лесовик

То, что Бурн едва не погиб, Зельрот воспринял как знак. С оседлой жизнью надо было кончать. Однако отправиться в путь немедленно он пока что не мог. Раны Бурна, хотя и были ничтожными, в дороге могли доставить массу хлопот. Дважды в день Зельрот смазывал их целебным бальзамом, а по утрам, когда солнце только-только вставало из-за горизонта, водил коня на реку купаться.
                    Староста, узнав о решении Зельрота, не огорчился. Даже наоборот, что-то вроде облегчения промелькнуло в его хитрых глазах. Похоже, мыслить глобально он был не способен. Для него главным было то, чтобы все было в порядке сегодня. Химера убита, и ладно. А что будет завтра, он даже и не задумывался. Тоже, наверное, хорошо.
                    Выехал Зельрот через неделю.
                    Уборочная была в полном разгаре, и потому провожать его пришел один только Игумнор. Тоненький, как стебелек, синеглазый, с длинными пушистыми ресницами и светлыми кудрями, он больше походил на девушку из дворянской семьи, чем на крестьянского сына. Отец, собственно, и планировал с будущей весны отправить его на обучение в обитель Алариса. Теперь же интересы семьи, лишившейся основного кормильца, могли направить его жизнь по более традиционному руслу.
                    У опушки Дикого Леса они простились.
                    — В моем доме всегда будут вам рады, — сказал Игумнор.
                    Зельрот, нагнувшись, потрепал ему волосы.
                    — Прощай, парень, — сказал он. — И всякой нечисти больше не попадайся.
                    — Не буду, дядя Зельрот.
                    — Смотри же.
                    — До свидания.
                    Зельрот тронул поводья, и Бурн, сдвинувшись с места, вошел под сумрачные своды лесных великанов. Фарфнир бежал рядом. Игумнор долго глядел им вслед, пока дорога не повернула и все трое не скрылись из виду.
                    Было раннее утро. Особых планов Зельрот не имел. Ближайшим городом, располагавшимся на его пути, был Истенград. Если не произойдет ничего непредвиденного, он прибудет туда вечером.
                    Дорога большей частью была пустынной. Редко кто отваживался путешествовать по ней в одиночку. Лишь однажды ему навстречу попались крестьяне. Точнее, это были рабочие, направлявшиеся из соляных копей подле озера Выпь в город Магбур. С десяток груженых солью телег прогрохотали мимо. Мрачного вида возницы вели лошадей на поводу, а по обе стороны обоза ехали вооруженные верховые — судя по всему, выделенная графом Магбура охрана. С одним из них — седовласым сержантом — Зельрот перекинулся несколькими фразами. Как уверял сержант, дорога впереди была безопасной. О разбойниках ничего не было слышно. Что же до нечисти, то после того, как в прошлом году сэр Бирман уничтожил всех сларгов, никакой твари замечено не было. Из других новостей интересной оказалась такая — сразу же за Самшитовым Холмом некий Сэм Зубоскал открыл придорожный трактир, в котором подавали крепкое пиво и можно было остановиться на ночлег. Сам сержант там еще не был, но по заверениям знакомых трактир был неплох.
                    К полудню дорога пошла вверх. Вскоре Зельрот достиг вершины Самшитового Холма. Все его склоны были покрыты кустарником. Солнце палило нещадно, но усталости Зельрот не чувствовал. Куда бы он ни смотрел, везде расстилалось безбрежное море Дикого Леса. В туманной дымке мерцали крыши Магбура. Что же до Истенграда, то тот был значительно ближе. Если по прямой, то добраться до него можно было бы часа за два, в крайнем случае за три. Дорога же, к несчастью, шла в сторону, делая изрядный крюк, увеличивая путь чуть ли не вдвое, если не втрое. У подножия Самшитового Холма виднелась блестящая крыша — должно быть, тот самый, указанный сержантом трактир.
                    Минуту Зельрот раздумывал, как поступить — продолжать ли путь по дороге или рискнуть, пойдя через лес напрямик, и решил, что риск, пожалуй, благородное дело. Наметив в качестве ориентира высокую сосну, торчавшую из леса примерно на полпути между Зельротом и городом, он свернул с дороги и стал спускаться с холма по бездорожью. Вскоре могучие деревья снова обступили его со всех сторон. Под сенью их сводов оказалось просторнее, чем можно было бы предполагать. Недостаток солнечного света не способствовал росту подлеска. Лишь неприхотливые папоротники, ползучая лия и грибы чувствовали себя здесь превосходно. Земля была покрыта опавшей хвоей и прелой листвой. Воздух был свеж и наполнен ароматами трав. Изредка из чащи доносилось неопределенное уханье, хлопанье крыльев и треск. Однажды кто-то тяжелый, ломая валежник, прошел совсем рядом. Зельрот зарядил арбалет, но невидимый зверь себя не явил, уйдя в сторону.
                    Через час (чтобы проверить маршрут) Зельрот взобрался на дерево. К его удивлению, намеченная им сосна хотя и оказалась значительно ближе, но совсем не там, где он предполагал. Почему-то она была правее того курса, которого Зельрот интуитивно придерживался. Спустившись вниз, он скорректировал направление и двинулся дальше, поглядывая на солнце.
                    Прошло еще два часа. Он еще несколько раз, уточняя маршрут, взбирался на деревья, и каждый раз намеченная им сосна оказывалась совсем не там, где ей следовало быть — то справа, то слева, а однажды — даже сзади, между нынешним месторасположением Зельрота и Истенградом, башни которого виднелись вдали.
                    Проплутав еще около часа, Зельрот решил вернуться на дорогу, однако и это ему не удалось. Дорога исчезла, будто ее никогда и не было. Солнце клонилось к закату, когда он сделал привал. Фарфнир тут же повалился на землю, часто дыша и высунув длинный язык. Не менее усталым выглядел и Бурн.
                    Зельрот присел на ствол поваленного дерева, с безнадежным видом озираясь по сторонам. Потом он поглядел на Фарфнира.
                    — Ну, а ты что же? — спросил он с упреком.
                    Пес, кося на хозяина виноватым глазом, опустил морду на лапы.
                    — Ладно, — проворчал Зельрот. — Сам виноват.
                    Было ясно, что их закрутил лесовик, или попросту леший. Чем-то был недоволен хозяин местных угодий. Если его не задобрить, он может водить их кругами еще целые сутки, если не больше.
                    Вздохнув, Зельрот вынул из кармана кошель. Все, что в нем было, — это двенадцать бетламинских диггов, которые Зельрот приберегал на какой-нибудь непредвиденный случай. Похоже, такой случай настал.
                    Отдохнув, Зельрот положил монету рядом с собой на ствол дерева и встал. Шагов через десять он оглянулся. Ни единого звука он позади себя не услышал, однако золотого кружочка на бревне уже не было. Зельрот вздохнул с облегчением — лесовик мог оказаться и более жадным.
                    Через двадцать минут он выбрался на дорогу.