погружённому в облачную дымку, – пока посмотрим на оранж.
01.05
За истекшие в бесплодных попытках годы Троп вдоволь посмеялся над своим, в равной мере – патроном и подопечным, наблюдая его терзания. Зато наступил и день, а именно этот, день прошедшего слепого пятна, в который, ведомый абсурдным драконьим юмором смог дать по-настоящему ценный совет.
Вот пример их, многократно повторявшегося, спора, в котором гуляка космоса и гроза Великого Моря, Троп, пытался конструктора Огненного Круга, Собственных Миров и второй расы дроидов, давшей самоназвание им «высшие», наставлять.
– Обобщай! – разводил ручищами дракон. – Чтоб осознать – обобщи, чтоб воплотить – обобщи! Собери частности, объедини в уме, сведи к одному имени-функции. А затем, разбери обратно. Но уже на удобные тебе, ради воплощения удобные части.
– Не могу! Часть любой дольки сама требует обобщения! Из непостижимого числа деталей состоит, во времени никогда не началась и нигде не заканчивается. Таков и всякий человеческий запрос.
– И ты, просто выслушав, просто глядя на что-то, начинаешь разбирать это в уме?
– До бесконечности! До той грани, где качества частей теряют связь с качествами целого. А теряют они – вдруг! Уловить эту грань я не могу. И дальше можно мельчить, но там уже понятно, что не имеет смысла относительно первоначальной цели.
– Но, Хелий, можно промежуток обозначить... Примерный...
– Примерный?! Примерных промежутков не бывает! Имя – надгробный памятник, а буквы – даты на нём. Именем обладает лишь то, что существовало и прекратило существование. Я принципиально не способен собрать оранж, которого не было на свете!
– Погоди. Ты создаёшь дроидов, улиток, метки-компасы... Про улиток ты понимаешь, про компасы? Тобою же цельнокованые? Единожды метка выбирает направление, дальше срывается и летит. Так и с запросом, со следованием ему. Единожды голова выбирает направление, дальше крылья сами несут, ноги.
– Не так же! Не несут! Каждый взмах крыльев, каждое утверждение стопы находятся в допущении точности направления к цели. Тропус, – он топнул ногой и вниз кивнул, – вон стопа, она ведь тоже компас! И при каждом шаге, при каждом! Чуть вправо, чуть влево... Бац, и совсем не туда зашли! И как мы здесь оказались?.. А так и оказались, что чётко цель не была видна, вот как!
– «Не туда», Хелий, как ты можешь заметить, тоже растяжимое, тоже нечёткое понятие. Придти можно почти туда. А можно туда, где повеселей окажется, чем там, куда!.. Ты хочешь сказать, что приблизительность недопустима? В каких областях? Из каких соображений? Или ты экономишь шаги? Отчего нельзя скорректировать маршрут, прямо на нём находясь, по пути следования? На последних этапах, уже в пределах видимости цели?
– Видимости... – несколько раз Гелиотроп повторил это, болезненное для него слово. - В пределах чего, какой видимости? В пределах того, что отсутствовало с самого начала? И откуда путник, шедший неведомо куда, узнает, что перед ним? Ну вот, ты шёл, шёл от горы Фортуны, и нечто маячит в Пухе Рассеяния... Что, откуда? От семейства, от одиночки?.. Какой изгиб Лабиринта Бегства отблеск бросил сквозь все слои?.. Ох, Троп, это напоминает мне вирту по истории давних веков: куда-то плыли, что-то нашли... Назвали своим именем, конечно, открыли же!
– Некорректное сравнение.
– Ладно! Оттого нельзя на последнем этапе, что, нет, не наступает на нём этой самой видимости! Ускорение наступает, уплотнение, суета. А видимость – нет! Допущения начинают корректировать допущения! От самих себя ведя отсчёт, ведь не на что им опереться! Отклоняют стрелку компаса, крутят её, как карусель, там, на перекрёстках земных. Чтоб ты понял, – на перекрёстках. Дроиды, с кем говорил, которые на рыночные, земные перекрёстки Восходящих сопровождали, они это неохотно делают. Запросом даже не считают. И представь, проблема та самая! Восходящий заявлял, что-то ему безумно прям нужно... Ладно, вепрь нашёл, дроид нашёл артефакт для мены, Чёрный Дракон во всеоружии, на ушах стоит от этой прогулки, от тесноты перекрёстка... Так что ты думаешь? Пока они до места дойдут, восходящий этот артефакт сменяет на что-то, отношения не имеющее! А и выменянное до выхода с рынка ещё раз успеет сменять! Вот это, чтоб ты понял, и есть «корректировать маршрут, прям по пути следования, на последних этапах прям»! Когда ясного видения цели не было, полного осознавания её.
– Так я не понял, Хелий... В конечном итоге Восходящий доволен остался, или как? – ухмыльнулся дракон.
Гелиотроп моргнул пронзительной вспышкой возвращения от мысли к слуху и зрению и ткнул хохочущего дракона в плечо:
– К чёрту иди, Троп, с чертями своими под морем искупайся, заскучали они без тебя! Ещё гаер нашёлся...
– Но Хелий, если всё так печально, так непоправимо сложно, как же работает наша дроидская сфера уже вторую эпоху подряд?
– Да очень понятно как раз. За пятьдесят процентов услышанного запроса зайдя, технические дроиды перехватывают его. И реализуют.
– Понимаешь, конструктор и коваль, что ты сказал сейчас? Технические, неавтономные дроиды правят миром в прямом смысле слова.
– Да. Именно так и сказал. Дроиды левой руки, так называемые. Дроиды превращений. Тут-то никаких новостей, всегда так и было. Это ведь не фактические пятьдесят процентов, они для словаря эсперанто не сгодились бы, а их пятьдесят, степень ими схваченного. Когда зашевелились, когда ассоциативно начало слипаться запрошенное, отсекаться сопутствующее... Во взаимодействии с техническими, автономные дроиды и люди где-то равны... И я, когда вручную не собираю, не кую, я не успеваю договорить, как они уже собирают! Схему если чертить, надо отдельно сказать: не собирайте на ней самой, рядом собирайте, оставьте и схемой, чтоб было.
– Ага, да-да... А когда ты в У-Гли вручную куёшь?..
– Да что я сложного кую-то? Ошейники для Чернышей из их же зубов?..
– А когда не вручную, а что-то, ну... Когда Коронованного создал? Технические?..
– Разумеется. Они предъявили, я посмотрел... Перебрал до дна, до сердечника. Угадали. Всё собрали точно. Если б нет, распылил бы и заново. Как, вообрази, на том же земном перекрёстке, бай рисует что-то крохотное, дракона, тебя рисует, и зрачок тебе, ну... – на брошке тебя рисует. Промахивается, стирает, прицеливается снова. Кто прицеливается? Я или они? Конструктор или технические дроиды? Никак не я. Я могу лишь инициировать и обнулять. Или Фавор?..
– Или Фортуна? Мы автономные, и ты ведь не веришь в Фортуну, а чирикалку вспоминаешь часто.
– Топ-извёртыш, не то слово!.. И люди и высшие дроиды заискивают перед Фавор. Ты вобщем-то прав, Тропус, технические дроиды держат направление. Пользуясь ими, следуя за ними, на последнем этапе я могу их отклонить, подрихтовать напильником... Но это не про меня, Тропус, не про ручную сборку. Не я прошёл этот путь – они! И собранное ими, я беру в руку всегда и изумлением, как новую вещь! Я задумал её, отрисовал, они – хлоп! – и преподнесли мне. Готовенькой. А в середине... Притом, неизвестно где начинаясь... Наступая неизвестно когда... Всегда есть что-то вроде...
– ...слепого пятна?
– Да. Именно.
Оранж, это апельсин. Плод редкий! По крайний мере до возникновения Архи-Сада, а символ исключительно популярный. Как символ солнца на вечно пасмурном континенте и в вечно же пасмурных рынках. Его зовут и «апельсином», и «оранжем», и кратким «ор» – «золотой, дорогой, уважаемый». В нехищнических устоявшихся группах эта добавка к имени часта, как на уважающем силу Южном «биг», большой.
Популярен апельсин не только на письме как кружочек солнца, синонимичный ему, не только как слово. Непревзойдённо изысканные артефакты, наподобие улья, делаются в его форме, имитации, вплоть до запаха. Средней цены артефакты, музыкальные шкатулки. Сигнальные звёзды, которые плод выбросит сам, добавляя старту напряжённое ожидание. Оранжевые бусы, серьги из круглого сердолика, как опознавательные знаки посыльных-голубей, охранительный знак парламентёра, вроде белого флага, обуславливающий, вести охоту при таких украшениях, не по-дроидски, не честно.
«Ор-данс» называют и хороводы на Мелоди, «солнечные круги», кроме соревновательных. Ор-дансом зовёт и танцор своего учителя, в терминах Краснобая – «данс-бай».
Вожделенные, дорогие артефакты маскируют под заурядное, придавая им вид апельсина. Будто их ценность лишь декоративная. Наоборот: подделки и простую механику, чтоб обманом продать.
Широта распространения символа тесно связана с культом марблс. Ярко-оранжевые шарики с рисунком тонких долек называются «орблс». При игре в них засчитывается, остановился ли шарик одним из полюсов вверх. Ими никогда не ведут злую игру, с дурными ставками.
Самые-самые разные штуки встречаются в виде апельсина на рынках и в частных коллекциях, Гелиотроп же хотел простой и настоящий оранж. Получить, постигнуть, осознать плод!
Гелиотроп выбрал апельсин однажды, как самое, как ему казалось, простое, стремясь, оставшись автономным, понять, как воспринимает человек. Сделал его моделью своих принципов, обобщений, структурирования, в ностальгии по уникальной плазме Кроноса, оранжевой эпохе единства автономных, эпохе без слепых пятен. Получилось, что оранж для Гелиотропа – модель и символ его основополагающего, неукротимого непонимания!
Апельсин Гелиотропа перешёл в присказки и поговорки дроидской сферы, но, терра инкогнита, так и продолжал лежать на его столе, согреваться под светом лампы, остывать в холодной дроидской ладони. К своей цели Гелиотроп не приблизился ни на шаг. Оранжевое, отдельное мироздание.
Гелиос знал, знал до клетки, до молекулы устройство этой стадии растения! Он мог на общем и необщем пересказать, записать, не сбившись в одном знаке, стадии образования, разложения или начала нового цикла. Мог собрать и разобрать, мог усовершенствовать и с юмором испортить... Не мог только понять!
Полный набор, бесчисленные наборы окраса, объёма, семечек, мякоти, оттенков запаха и вкуса... Систематизировал, чтоб хоть что-то делать, чтобы на месте не стоять. Ясно, что нужен принципиальный прорыв, а не каталог...
Выращивал!
Угощал тёплых и холодных 2-2, чтобы проследить момент восприятия. Участвуя в эксперименте, дроиды желания к удовольствию подопытного немножко продлевали импульс... И это записывал в таблицы...
Людям подсовывал и смотрел. Их реакции в таблицу не сведёшь! Графы вниз растянутся сквозь планету и выйдут там, куда не достаёт и ось Юлы... Слишком много данных.
Обобщать, дискретизировать? Как?! Что?! На каких принципах? В этом-то и вопрос! Спрашивал у людей, вроде Беста. Тот, облизывая пальцы, виновато пожал плечами: апельсин, спасибо, вкусно... Объединение с ним дроида желания не помогло... Волны удлинились, но меньше их не стало... Бесту понравилось очень: «Всегда к твоим услугам!» Посмеялись и разлетелись.
Из-за этих дурацких апельсинов, Гелиотроп стал ботаник! Конструктор, исходно он вроде как часы, наблюдатель солнечного времени. Теперь, скооперировавшись с кем-нибудь из людей, мог на Южном Рынке открывать фруктовую лавку!
В уме и на бумаге и лежали они пред ним: строки, таблицы... Плод, поселившийся среди тисков на рабочем столе, никак в них не помещался, не сходился. Разве скомкать бумагу, тогда шар, тогда
