правого крыла. Смотрел... Смотрел всё подряд. Ставки забывал делать. Его сжигала лихорадка. Метания раскачивали его, как маятник. Чем ближе условленный день, тем глубже уходил в себя. Столб какой-то обсидиановый, мертвей Суприори.
Гром изредка выходил на ковёр. Договаривался о поединках, не грозящих подопечному неприятностями. Таскал его на любой армрестлинг.
Карат сидел и смотрел.
Настал вечер седьмого дня.
Правое крыло живо затапливал туман. Почему-то самые злые тени норовили собраться там. Подобное к подобному?
В кругу сплошных костров к шипению прогоравшего сорбента перемешивались крики публики и бойцов. Смотрели сочетание кулачного боя с правом на единственный захват. У этих стилевых «кулачников» имелись манеры крика, свиста. Перед ударом, после. Эффекта добавляло. Можно спорить, помогало ли вложиться? Или отвлечение противника, вкупе с тратой сил? Но что касается ставок – помогало! Ходили на них чаще, ставили дороже. Одаривали фаворитов.
Шаман вышел против победителя, коренастого как тумбочка, быстрого, как смерчик на воде. Не сиделось Шаману.
Гром смотрел на Карата... Карат – на Шамана, который был откровенно страшен.
Всё такой же великолепный, презирающий одежду, бёдра обвязаны тряпкой алой, на тряпке цепи вытканы... Обалденно, декоративно... Его скорость и жестокость потрясали. С первых минут трудно сказать, живое ли тело отлетало под его кулаками на пружинящие стенки шатра. Захватом воспользовался, когда противник лежал на земле. Ну, как воспользовался, просто наступил на горло.
Слева от Грома, которого чуть не стошнило, сидел киборг Суприори с неподвижным лицом, справа – Карат с неподвижным. Два манекена, смотрящие на сатану!
«Куда я попал, что я тут делаю?»
Гром хотел каштан, хотел вкусной, дорогой воды Впечатлений, что-нибудь сладкое, чего и все шаманийцы. Продолжения борцовской карьеры не хотел. Он стал тоже жесток, но в отличие от Шамана, холоден. Как попытавшийся сбежать шаманиец, этот человек не нравился ему, не ощущался братом. Лунный круг наверняка изменил бы такое положение вещей, но пока его не случилось.
Тяготясь молчанием и завершившимся боем, – «Как всё-таки живучи наши тела, он цел, кулачник! Не завтра ли выйдет на поединок снова?» – Гром подумывал покинуть на ночь правое крыло. Собрался вставать, грядущим днём поинтересоваться, даст ли Карат поручительство для Суприори. Уж очень удобно на правом крыле существовать рядом с ним! Никаких забот и тревог, сплошное уважение.
Небрежно, нервно Карат отмахнулся:
– Да! Материально, да, я вас поддержу. В плане бороться, за или вместе, два на два, три на три, это в пролёте. Разок. Завтра мой разок. Разок и всё. Потом нет, нет и всё.
Он повторил «разок», повторил «и всё». Повторил ещё, и ещё раз...
А ведь Биг-Буро говорил ему: «Карат, хватит клянчить коктейли! Карат, хватит дурить! Прекрати. Ненормальная у тебя лихорадка! Чего у тебя на уме?»
Мимо... Не слышал и не слушал.
Гром – посторонний парень, ни с какой стороны не авторитет для Большого Фазана, услышав эти «разок» и «всё»... Нет, он даже не ухмыльнулся, не скривился презрительно... Но что-то жутко знакомое мелькнуло в его глазах...
Буро в редких случаях не способен помочь отравленным, но совсем недавно такое случилось. Была целая серия отравлений. Дурные! Ряд не поделили!.. Ради новоприбывших торговцев, небесных кочевников не потеснились, ну и... Аборигенов подвела не глупая беспечность, а глупая самонадеянность. Собутыльников кочевников – она же! Когда пришло время ответный подарок пригубить. И яд тот самый, вот демон-торговец нажился на обеих сторонах!..
Глупышек, новичков Южного Рынка Буро любил и обхаживал, как понимающие осведомлённые люди обхаживали его самого. Не обвинял их, за ошибки не заставлял расплачиваться. Ну, сжулил, против кого не надо, ну, зазевался, босой ногой наступил на ядовитый шип в тумане, какой с него спрос?
Эти мешали яд, пили сами.
Буро, в ярости и недоумении глядя на спины тех, кому вынужден был отказать, однако, этих эмоций вовсе не имел на лице... Смерть – имел. Пренебрежение живого к мёртвому. Жаль бы, да поздно жалеть. Не о ком уже, падаль, отбросы, мусор.
Так смотрел как Халиль сквозь очочки, когда собеседник исчезает для него, а происходящее в Арбе – появляется, как на пустое место...
Ещё вариант: так смотрит демон в океане, который что-то увидел за твоей спиной. Распахнутые створки придонного монстра... Колыхание цветков метаморфоз под ледяным течением из ада Морских Собак...
По Биг-Фазану громов мимолётный, брезгливый взгляд плевком стёк. Холодный душ. Пощёчина.
Ещё хуже: стесняясь публичной сцены, на дурака, на публичного дурака так смотрят. Так отворачиваются от распадающегося огоньками мёртвого тела.
На секунду задержался взгляд Грома, но Карат в нём прочитал годы и годы «разочков», «последних раз», в цепи оглушительных коктейлей между ними. Плавятся тела, исходят на воду, багровыми огоньками стучат в захвате, в боях, где шипованные плётки разрешены. Пот с губ, гранатовые, алые огоньки, последний выдох он глотает «последний раз», «ещё раз», «ещё разочек», и не может остановиться.
Бред.
Ад.
Бездна.
Пурпурный Лал померк.
С ослепительного завтрашнего Шамана ушли красные отблески.
Как человек случайно, чужой милостью избежавший смертельной опасности, Карат вдруг упал в слабость и холод до озноба, стыд и слабость. Зато его ноги коснулись дна: обратно не передумаю. Дно, баста.
Как шаманийке и как галло Меме полезен бы Карат живым... «Давно не виделись, месть не к спеху». Работающий, да, на её врагов, по этой самой причине неплохо знающий их, жуланов, технологии и повадки, Меме пригодится такой человек.
Честно признаться, что ты передумала? Для девушки, для галло? Латник, в плен захваченный, скорее откроет пред всем чужим кланом лицо, снимет доспехи и раскланяется на четыре стороны! Мема искала отмазку. А вот и она.
Поглядела Мема на Шамана... На клинчевские замашки в борьбе... И поняла, что завтра одним братом в лунном кругу станет меньше.
– Уступи мне бой...
– То есть как?
– Тебе трудно?
– Ни сколь, но ты же сама...
– Позволь, объясню на деле, выходи против меня.
– Как тебе угодно, мем-шамаш.
Безо всяких поддавков, Шаман проиграл хитрой, стремительной галло кулачный бой. Да, не те навыки... Публичное унижение не тронуло его, шаманийское братство важней. Гром заметил и оценил, потеплел к брату из лунного круга.
Шаман проиграл, как ставку, отложенный бой-кобры в Гусином шатре. Поединок с Биг-Фазаном за Пурпурный Лал теперь законное право Мемы. В чём могла она быть уверена: не получит его! Но если не хочет драться, пусть откупается Большой Фазан, пусть рассказывает про жуланов...
Карат согласился.
Удар.
– Каких ещё жуланов? Не знаю ни про каких жуланов.
Сощуренные полумесяцы глаз, и улыбочка.
Лёгкий, весёлый, гора с плеч, на следующий день Карат Биг-Фазан направлялся в заведение подкапюшонных боёв. Смеясь, сомневаясь, предвкушая. Тёмные страсти отступили от Карата.
«Придёт? Догадается? Галло же!.. Или проявит небрежность, без дополнительной разведки на риск пойдёт?»
Пришла.
На удивлённое и насмешливое лицо Густава Мема обратила внимание, уже стоя на пирамидке. На публику глянула и губу прикусила...
«А ещё галло! Мадлен совершила бы сепуку!»
– Ты в курсе, что специфика заведения немного изменилась? – прошептал Карат ей на ушко.
«Чёрт-чёрт-чёрт!..»
– Ты, кажется, разочарована? – продолжал насмешник. – Уверяю, Лал не изменился ничуть, и достанется тебе. Я по-прежнему не принимаю вызовов от девушек. Победи меня, Мем!..
«Чёрт-чёрт-чёрт!»
Карат подмигнул, взглядом обводя публику:
– Мема, время и место!.. Ну, неужели ты всерьёз собралась придушить меня? Разве плохой способ примириться? Пусть весь Южный узнает, что мы друзья! Мем?
Примирения он искал давно. Мема нравилась Фазану. Облачный рынок Гала-Галло интересовал его, Шамания и кибер-механика тоже. Но технарь и старый охотник понимал: тайно от жуланов вести дела с их противницей – худшее, что можно придумать.
Биг-Фазан взаимно нравился Меме, вражина упрямый, человек из стремительно пустеющего прошлого, вот и Докстри покинул лунный круг...
Их одиночество было сходного рода.
Хорошее заведение у Густава. Яркое, щедрое. Ему тоже не худо: с одного поединка такой доход и публика довольна!
– Однажды мы должны были подраться, – задумчиво рассуждал Карат, распростёртый на спине, между её смуглых колен, улыбающийся как чеширский кот, глядя в лицо, ожогом по скуле сбрызнутое. – Не думай, ты честно победила...
Говорил чистейшую правду! Знала бы Мема... Если б могла понять, насколько исчерпало, вымотало Большого Фазана по касательной скользнувшее искушение! Как нужна была ему яркая финальная точка.
«Мадлен меня на порог не пустит, если узнает... Когда узнает... Цаца...»
Мема ответила с хохотком:
– Фазан щипаный, я дам тебе шанс отыграться!
– Один?! Цокки-Мем, а вдруг я проиграю снова?
03.22
Победитель выглядел побеждённым, да и как ему было выглядеть, не редкость такое положение вещей.
Человек, не побоявшийся остаться с другом на безобманном поле Гранд Падре до конца цокки-бай, прощаясь, утешил Отто маленьким настоящим апельсином.
Плод отдавал отдавал вместе: цитрусом, муском и анисом. В другое время марбл-асс оценил бы ненарочито сложившееся сочетание, всё-таки полноправный член Арома-Лато... Не теперь. Силы, уверенность, всё покинуло разом. Даже удивление перед благородной справедливостью клинчей. Людей, чьих лиц не видим, мы склонны в чём-то подозревать, но разве клинчи не полудроиды, и разве благородство странно?
Даль прорезаема молниями, темна от ночных гроз и латников, не спешивших разлетаться. Чем возвращаться теперь верхом, лучше повременить.
Отто перелетел к нижнему Рынку Гранд, ступил на раму скользкую от дождя и вежливо постучался, оглядывая прихожую в шаг длинной. Вешалки пустые, картины-схемы между ними, устройство механизмов, красиво, загадочно. Прислушался, рассеянно подбрасывая и ловя апельсин, чуть не уронил в грозовую ночь.
Дверь распахнулась, напугав его, плавно, абсолютно бесшумно, без шагов, без скрипа петель, и слуга-хозяин Гранда в дверном проёме был внезапен как привидение... Его взгляд... Словно Отто удавкой напоказ играл, а не апельсином!
Извинившись за вторжение, ещё раз извинившись за дилетантский вопрос, марбл-асс осведомился:
– Господин, техно-бай, уважаемый, если легендарный модулятор ещё не включен ради следующей партии абсолютных птенцов, нельзя ли взглянуть на него в этот краткий промежуток времени?
«Ох, вероятно, господин принял обыкновенный плод за скрытую механику, за высокую ставку!» – подумал Отто.
– Увы, увы! – поспешил оговориться. – Очень признателен буду за краткую экскурсию, но оплатить мне её нечем, разве что уважаемый поверит мне в долг! Или согласиться на этот пустяк!
Отто подбросил апельсин снова и виновато улыбнулся.
– Вполне, вполне, – кивнул техно-бай в тон ему и повёл за собой.
Отлично, не все торгаши.
Гранд оказался самым миниатюрным из когда-либо посещённых Отто рынков. Вроде и милый, а неудачное расположение комнат. Так они не жилые, кладовки. Каждая похожа на цитрусовую дольку. Заходишь в сектор с рамы, с торца, сразу за прихожей комнатка сужается в угол.
