владыка Порт гарцует на вороном, блистающем Георге. Один в своём роде. Отнять никак. Такого же запросить? Для держащего безусловное турнирное лидерство и пешим, и конным, чрезмерно мелочно! Хоть бы потребность была, так нет, фактически выпрашивать у Гелиотропа игрушку. Доминго хотел что-то подобное, только круче. Не мог бы сказать, что, пока не увидел... недопустимые драконьи глаза.
«Оранжево-красные, ооо... Оррранжево! Лун, ты будешь принадлежать мне!..»
Хорошо, что дроиды не умеют читать мысли! А что люди не умеют - вообще основа миропорядка. Принадлежать?.. Забавное слово!.. Но порезвиться на Турнирной Площади Амаль-Лун не прочь!
Красный цвет в принципе не дроидский. Зелёный морской ещё туда-сюда. А красный – человеческий, пурпурно-лаловый цвет преображающего и запретного. Левую руку людей, превращающую в мирах, дроиды видят красной. При регенерации она восстановится немного позже правой. Притом, наличествуя физически или нет, за рамами собственных Миров своей функции левая рука не утрачивает, держать ёю нельзя, превращать можно.
Оранжевые, формой как лепестки ивы, глаза Амаль-Лун имели непостоянное количество красных зрачков: от трёх до семи. Их ряд бегал по черте нижнего века. Один зрачок в ряду крупней, ярок и сочен как Пурпурный Лал, им смотрел дракон. Что делал остальными, второй расе оставалось догадываться! Небывалое устройство.
«Мне необходима такая турнирная лошадь. Любой ценой...» Жадный, прозорливый Доминго.
Если бы дракон Амаль-Лун разлёгся между отрогами Морской Звезды, на значительной протяжённости чешуйчато-переливчатого тела с высоты мог быть принят за реку, блестящую под светлыми облаками, так велик, так гибок. Крылья Амаль-Лун задумала себе узкие и длинные настолько, что ножницами складывались над спиной. И морда длинная.
«Он, она» – говорить про дракона неправильно, но по старой памяти и по грации, «она» на подбородке имела теперь рыжеватую, жёсткую, вперёд торчащую бородку... Увидев это украшение, Августейший нервно сглотнул и перевёл взгляд выше, где насмешливо морщился розовый нос, постоянно мокрый, веснушчато-краплёный. Брови гневные, курчавые. Усы сверх всякого благоразумия длинные вились, вились и терялись где-то в пространстве!.. Хвост с шипом, несвойственная белкам черта, для Чёрных Драконов обычная.
Зависнув в небе со сложенными крыльями, дракон так сильно бил этим хвостом, что самого чуть швыряло из стороны в сторону. Августейший отдалился и вобрал дроида орбитой внимания.
«Ни кисточки на хвосте, ни гривы. Амаль - ящер. Тяготила её жизнь под покровами...»
Шут виляет, Амаль-Лун нагоняет... Он пятится, дракон бьёт хвостом, бросающим в зигзаг, наступает...
«Меч-дискрет владыка обнажит против меня?» – сомневался Белый Дракон.
Огонь перекатывался в пасти за клыками. Уррс не подумал бы сдерживаться, Амаль умна: изрыгнуть пламя – подарить его.
Язык облизнул крапчатый нос. Пламя гнева проглотилось, прокатилось внутри до шипа на хвосте, произведя утробное шипение, не с глоткой, а шорохом сдвигающееся чешуи. Дракон отметил, что и меч-дискрет остался в ножнах.
На каждой белоснежной, зеркальной чешуйки крылатый паяц, плешивый, в кургузом пиджачке то отразиться, то пропадёт... Дракон беспокоился и разминался, так борец, поигрывая мускулами, выходит на арену. Так дроид, из малых орбит заранее меча не образовавший, выходит на Турнирную Площадь, широко вскидывая руки, трибуны приветствует, чтобы выхватить меч из ниоткуда в самый последний момент.
До тошноты и мелкой дрожи несдержанного смеха, утыкаясь снова и снова ему в лицо, Августейшего взбесила пегая, рыжая бородёнка, восхитила!
«Дёрнуть? Выдрать метёлку из крокодильей морды?.. Только этого и ждёт, или я не Стаж Закрытого Семейства!..»
Разводя руками, Августейший снова попятился, хлопнул крыльями, и серое перо закружилось, чтоб опуститься волчком в острые зубы паяца. Змея саркастичных губ искривилась, бровь круче к широкой переносице, и древняя машина попрекнула сбежавшего из-под её воли дроида, независимого отныне и навсегда:
– Стой, Амаль, дрянь! Дай на тебя полюбоваться!
Не останавливаясь, дракон отрицательно помотал торчащей щёткой бородёнки:
– Стой, Аффф-густейший, владыка! Дай я тебя обойму!..
«Ох...»
Драконий подбородок лёг ему на плечо.
Всё вернулось на круги своя. С белками Августейший по природе дружит. В таком облике, не напоминающем владыке Фортуну-Августу, бывшая королева ему куда приятней.
После взаимных нежностей обнаружилось, что оба косятся на перекрёсток, под лепестками которого Троп исчез.
03.03
Взросление Уррса преумножало его почтение к Гелиотропу и одновременно частоту конфликтов с ним. К примеру, совсем недавно...
Гелиотроп не пустил дракона на Цокки-Цокки! В этой ситуации всё прекрасно: и рынок, куда Белым Драконам нельзя, и специфика рынка, и объяснение опекуном своего бестактного вмешательства... И то, что дракон туда вовсе не собирался!
Отто упал, когда услышал эту жалобу от друга!
– Дык... Э... А как?.. А вы что ли?.. – только и мог выговорить.
Их узкая компания в Архи-Саду состояла из тех, кому позволительно знать настоящую природу гиганта. Буйного, быстрого, упрямого. Так что обсуждать можно вслух. Остальные представление репетировали, по пьесе Амиго и Соль.
Уррс обижено моргнул нервным тиком. Облик человеческий – глаза коньячные, с огуречно-зелёной крапинкой...
Густав и Бест удивились не меньше Отто. Их вопросительное мэканье-бэканье быстро надоело дракону.
С шипением он перебил:
– Люди! Я даже не дорас-с-с-сказал, а вы? Чего – как? Чего – разве?..
Не «дорас-с-с-сказал» то, что реально на Цокки-Цокки он и не собирался, а Гелиотроп решил, что собирался, ну тогда, он, конечно, сделал вид, что собирался, и они конечно поссорились. А нечего указывать Белому Дракону, независимому навсегда!
– Он мне: ты хотел! А я: ещё бы не хотел! А ты бы не хотел?! А он мне: «Ха-ха-ха, уроборос, тебе ещё рано, ты ещё маленький!» Ассс!... Ссссс!... Сказал бы в простоте: по дроидскому уговору нельзя! Мы его помним. В каком, интерессссуюсь, месте я маленький?! И год уже, как не уроборосссс!..
– Нет года, – поправил его осведомлённый Бест.
– Не важно! Хоть бы день сссверху, а уже не уроброссс!
И сплюнул искрой, заставив отклониться луковичную стрелу цветка-метаморфозы, покачнув нераспустившимся соцветием.
Компания не то чтобы подходящая для обсуждения Цокки-Цокки... Но с другой стороны, тем и подходящая, что неподходящая, разная.
В руках Отто каких и чьих только бёдер не перебывало, и не только руках, и не только бёдер, до того, как белый коралл ожога на груди у Пажа вышиб его напрочь из этой сладкой среды. Бест – однолюб. Густав девственник. Ни одного партнёра за всю жизнь. Он никогда и ради охоты не посещал рынков-цокки, считая это ниже своего достоинства комодо, блюдя полудроидский кодекс чести.
Ну, и Уррс девственник, естественно. Среди белок лишь моногамные пары образуются. Гибель дракона для второго в паре – прекращение, как для ездового дракона смерть его всадника. Беспарные они не поймёшь кто, задиристостью слегка различаются, а в паре обретают мальчико-девочковую специфику буквально в каждой орбите. Такового для Уррса не имелось. Он не особо и хотел, даже слегка побаивался. А с людьми – хотел!
На рынки цокки дроидов тянет невероятно, с этих рынков часто и происходит их падение в нарушители.
Одиночки 2-1 и рядовые 2-2 подозревают тронных дроидов в употреблении и злоупотреблении в этом смысле их правом по рынкам бродить! Это бред. Трон обретают и сохраняют внутренней твёрдостью, дисциплиной, никак не ловким сокрытием нарушений.
Белые Драконы не исключение, но удерживает их не страх разоблачения и турнира, ха-ха, и не дроидский договор, на который Уррс предлагал Гелиотропу сослаться. Гелиотроп потому и сказал, ты маленький, рано тебе, что прекрасно знал, какой ничтожный вес имеют для белок формальные договорённости.
Фактическая причина та, что непредсказуем, непостижим Дарующий-Силы. Но к Восходящему направляет – он... Вокруг непостижимого всегда нарастают суеверия и легенды. В среде Белых Драконов бытует таковая: чем с большим количеством людей якшаешься, тем меньше шанс, что будешь направлен служить одному из них. А этим они пожертвовать не готовы! Вера в легенду имеет реверс: кто уже играет, гуляет, пляшет с людьми, те полагают, что терять им нечего! Помимо Тропа никто их не уймёт.
– И от какого числа связей начинаются санкции? – поинтересовался Густав.
Уррс лупнул глазищами. В две ладони взял вопросительную пустоту его слов и поиграл ею, будто двумя йо-йо в красивых, огромных руках... Логику человека бросая в землю и схватывая на взлёте... Жест общий для автономных дроидов, подобный тому, как люди ходят туда-сюда, размышляя.
– Гут, ты... Или вы все тихим азимутом меня понимаете? Тут – факт, а не – сколько. Да или нет. Гуляю с людьми и буду гулять! Ну, раз так, не взыщи... Факт, выбор.
Бест переспросил:
– Это мы как раз поняли. С какого числа он начинается, с каких дробей?
Уррс вздохнул, как Гелиотроп обычно.
– Пусть... Тяжко... Так скажу: с неопределённых дробей. Смотри, иначе не может и быть, если с нашего перевести на ваше эсперанто... Числа перевести. Двукратное считается за единицу, множество за ноль, однократное за неопределённое множество.
– Но почему?! - хором спросили трое, а Густав добавил. – Хотя бы, почему множество за ноль?
– Ну, очевидно же. Оно неизвестно где заканчивается. Может, закончилось давно, а ты продолжаешь считать!
– Афигительно! Для Рори запомню, ей должно понравиться.
Бест почесал в затылке и отметил:
– Всё-таки эта математика не вполне согласуется с вашим подсчитыванием дробей.
Дракон неожиданно согласился:
– Я тоже так считаю. Со здравым смыслом зато согласуется. Математика, а не подсчитывание. Господствующий над первой расой, участвуя, много ты видел толку от этих сборищ? Те, что видел я, – чуть не прекратился от зевоты! – все одинаково прошли. У меня едва челюсти не разорвались, у них, странно, что не отвалились языки. А закончилось всё одинаково – на Турнирной Площади! Да и то сказать, при всём желании, как можно подсчитать изнутри чьё-то...
– Личное, индивидуальное?
– Да. Оно внутри. О нём сам знаешь. Коронованный знает. А больше никто. Он твоему знанию следует, не санкции это. Решил гулять, гуляй. А я-то, мы-то, но... Я не собирался!.. Мы ждём ведь, чтоб однажды – к Восходящему... Для того ради... Для него ради...
– О, ясно... А твоя следующая фаза...
– Тьфу! – сплюнул дракон. – Не хочу я никакой следующщщей! Ты хотел спросить, не увлекательнее ли будет? Я! Белый! Дракон!!! Выше некуда, им хочу остаться! И Хелиос-тропус, и он не понимает меня!..
Дроид понурил голову, дунул на метаморфоз и вскинулся обратно:
– Был бы драконом, понял бы! Я, если узнаю, что за фаза и если не драконья... Я, фигу поймают, на Цокки-Цокки на год таки и уйду, поломаю схему, терять мне будет нечего! Пусть как знают, вытаскивают меня оттуда за то, чем я маленький, за уши, наверно!
– Рано ещё!.. Ссссссс... А когда не рано?! Вдруг... Во, во!.. Вот этот как метаморфоз!.. Вдруг на следующей стадии страшилищем каким-нибудь стану?!
– Разве он страшилище? – Густав протянул руку к фиолетовому, янтарный свет распыляющему шару, что раскрылся вдруг и целиком.
–
