лет в одних штанах… как вы, например.
- Заткнись, подонок! – не сдержался я.
- Так, что, можно дальше не рассказывать? - он холодно, как змей-искуситель, смотрел на меня.
- Конвой, уведите этого, этого… - я, сдержав себя, показал рукой вошедшему конвоиру на Куприянова.- Уведите!
Довёл он всё-таки меня. – Силён, сволочь, в психологической борьбе! - чертыхнулся я. Всё прикидывался овечкой, а тут раз и ударил из-за угла. Даже я не сдержался. Нужно будет держать себя с ним вдвойне осторожно, решил я, закуривая сигарету и постепенно успокаива-ясь.
Глава шестнадцатая
На следующий день, прямо с утра, я занялся Серым, то есть, Колмогоровым Сергеем Ни-колаевичем. Меня интересовал вопрос, почему он покушался на жизнь Виктории? Что за при-чина, и насколько она серьёзна, чтобы решится на второе, или третье убийство?
- Колмогоров, объясните мне, за что вы так ненавидите гражданку Моспан Викторию.
- Яаа, её… ненавижу?! – кажется, искренне удивился он моему вопросу. С чего вы взяли, гражданин следователь?
- Но, вы же покушались на неё, и не будете отрицать этого бесспорного и доказанного факта?
- Покушался, - при этом он равнодушно пожал плечами, - мне приказал Милютин. Он сказал - Вика вышла из-под контроля, и наделала много глупостей. Она отравила своего бойф-ренда, Козлова… – Мне, гражданин начальник, приказали, я человек маленький, обязан, сами понимаете, выполнять приказы. Вы же выполняете приказы своего начальства? – поинтересо-вался он с ухмылкой на искривлённых губах. Вот и я исполняю, куда денешься! Одни приказывают, другие выполняют приказы… Верно?
- Хорошо, я понял вас. Скажите Колмогоров, а зачем вы взяли в заложники девушку, Ев-лахову Ирину Анатольевну?
- Опять же, по приказу Милютина. Он сказал, что она из полиции и давно следит за всеми нами, надо её «расколоть!».
- Ну, и как, «Раскололи»?
- Нет, вмешалась Виктория и запретила нам применять к ней силу, она сказала, чтобы мы отпустили её, потому что, сказала она, если мы её тронем, то полиция, потом, до конца жизни нам покоя не даст, и будет охотиться за нами, как за дикими зверями. А, жаль! Я бы с ней по-забавился… Аппетитная цыпочка, добавил он, и плотоядная гримаса легла на его лицо.
- А, вы и так звери, констатировал я. - С кем вы захватили её?
- Нас было трое – я, и братья Козловы - недоделанный Виктор и бугай Анатолий.
- Виктора, тоже вы убрали?
- Ну, нет! Это дело вы на меня не повесите, гражданин следователь. Тут я чист! О нём, заблаговременно, позаботилась его собственная судьба… несчастный случай… - В жизни, гра-жданин начальник, такое часто случается. Хорошо, что он попал под машину, а то бы, скорее всего, мне пришлось бы зачищать его, а мне об эту гниду и обосранца руки не охота было ма-рать…, но… если бы пришлось… я бы его удавил или утопил, как Герасим свою Муму.
Получив от Серого доказательства отравления Козлова Анатолия, Викторией, я послал оперативную группу для её задержания.
Через два с половиной часа, сидя в моём кабинете, она возмущённо жаловалась на неза-конное задержание и обвинение её в отравлении гражданина Козлова.
- Давайте будем вместе разбираться, - предложил я ей.
И, мы разобрались. Вначале она всё отрицала, затем, под давлением доказательств и улик, а также показаний Серого, она, плача злыми слезами, во всём созналась - созналась, что он ей надоел, что он начал диктовать ей условия - ей Виктории?! Тогда она, в очередной раз, пригласила его в ресторан и там, подсыпав яд ему в бокал, отравила. Да ну его! – мразь и подонок! Таким не место на земле! - отмахнулась она.
- Интересно было услышать от вас такое высказывание о близком вам человеке, Викто-рия. Скажите, кто дал вам право распоряжаться чужими жизнями?
- Я! Я сама дала себе такое право! В нашем, гнилом и похабном мире, выживает только сильный и умный человек!
Слова «сильный» и «умный» Виктория выделила тоном и подтвердила своё мнение взмахом руки.
- Значит, вы хотите сказать, что относитесь к категории «Сильных» и «Умных». – А, как же, ожидающая вас тюрьма?
- Я выйду из неё!
Больше нам разговаривать было не о чём. Её больную психику должны лечить специали-сты, а я, следователь.
- Виктория, - задал я последний вопрос, - а, вам, просто по-человечески, не было жаль Анатолия, всё же вы, по большому счёту, ели из одной посуды, спали в одной постели и он, такой молодой?
- Нисколько. Мне жаль только одного человека, Вадима, и я люто ненавижу его брата, за обман, в котором он держал меня, выдавая себя за него! Появится возможность, я отомщу ему! Я жестоко отомщу ему! Я знаю, я найду способ отомстить ему!
Что я мог сказать в ответ. Я только вздохнул. Её уже никто и ничто не исправит...
Глава семнадцатая
…Скажите, Куприянов, спрашивал я подследственного при очередной встрече - вы, про-шлый раз сказали, полиция была настоящей, не подставной… как вы вышли на них?
- Зачем мне было выходить на них? - пожал он плечами, - Милютин и Лисицын давние приятели и подельники, разве я вам не говорил? Они дружат ещё с той поры, когда Милютин служил в милиции, а Кузнецов был его подчинённым.
- Ах, вот даже, как!
- Да. Я же говорил вам, всё было точно рассчитано, если бы не вмешалась сама судьба-злодейка.
- А вам не кажется, Куприянов, что не судьба, а вы сами, своими поступками, устроили свою судьбу и получили в результате…
Он не дал мне докончить предложение.
- Простите за прямоту, Владимир Степанович, но вы глупости говорите. Я же говорю, судьба, и больше ничего! У нас всё было рассчитано до мелочей.
Я не стал с ним спорить и доказывать его неправоту. Зачем? Всё равно не поймёт, или не захочет понять.
- Рассказывайте дальше, Куприянов.
- Дальше? Дальше пошло, как по смазанным рельсам, хоть и по боковой линии. - Появил-ся Иваницкий, на наше несчастье живой и невредимый, но Лисицын не растерялся, быстренько арестовал его, как убийцу. На наше счастье нашлась одна дура старая, мощный свидетель между прочим, которая видела Иваницкого и мёртвого Вадима у него в руках. Других мы купили или запугали, вот и вся история.
- Скажите, где труп вашего брата?
- Да здесь, неподалёку, в сотне километров от Москвы, если ехать по Можайскому шоссе.
- Вам не жаль брата, Куприянов?
- Жаль, но после его гибели я стал единоличным хозяином бизнеса. – Знаете, как я развер-нулся, - похвастался он. - Выйду на свободу, а у ме-ня-я-я… «Куры денег не клюют!»
- По поводу выйти на свободу, я вам. Куприянов, так скажу - это вряд ли! И, насчёт богатства…
- Что вы хотите сказать? – внезапно побледнел он.
- Хочу сказать, что прикрыли мы вашу лавочку вместе с подельниками вашими вкупе, и с охраной… ещё до вашего приезда сюда. Понимаете, - улыбнулся я, увидев его встревожен-ность, - не хотелось вас «травмировать» раньше времени, вот и не говорил.
- Врёте!!!
- Зачем, - я равнодушно пожал плечами, - не вижу смысла.
- Вот придурок! - хлопнул он себя по лбу, - да узнай я об этом раньше, я бы…
- Вы бы никогда не приехали в Россию, так?
Он замотал головой, как лошадь, отгоняющая надоедливых слепней - никогда! Я разве похож на сумасшедшего?
- Я, так и думал. Поэтому поостерёгся делиться с вами, Куприянов, своей радостью.
* * *
Через месяц я закончил дело и, с разрешения полковника, передал его в суд. Всё, вот те-перь дело, действительно, сделано чисто, виновные будут наказаны, а обиженные мной...
Приближается завершающий день моей работы, с грустью подумал я, последний день су-да. Сегодня судья должен будет зачитать приговор, а я смогу подать рапорт на увольнение.
На скамье подсудимых, благодаря мне и неоценимой помощи моих друзей – Алексея и Ирины - сидели Куприянов Всеволод, Милютин, Виктория Моспан, Куприянов Владлен и Седой.
У Всеволода на лице мерцала ироническая улыбка, переходящая в полное безразличие к окружающей обстановке.
Виктория же, была напряжена, а глаза её, когда она бросала взгляд на Всеволода, полы-хали такой жаждой мести, что поймай Всеволод её взгляд, он не был бы так спокоен за свою судьбу.
Лишь Куприянов Владлен был бледен, пот каплями катил по лицу и он часто вытирал его платком. Страх съедал его.
Милютин? На лице его застыла маска равнодушия.
Наконец, прозвучали слова секретаря суда:
- Встать, суд идёт!
Глава восемнадцатая
Я вновь был в гостях у Ирины и Алексея. Мы крепко подружились за последнее время и он, Алексей, уже не боялся, что я выдам его властям. Он был моим другом, а друзей не предают и не продают! Я не Куприянов Всеволод. Знаю, Алексей точно так же относится к этому вопросу.
Моя жена, Лена (мы буквально на днях зарегистрировали брак), пока не знает, что я вожу дружбу с уголовным элементом, скрывающимся от правосудия. Ей пока рано об этом знать. Скажу, когда придёт нужное время.
…Владимир Степанович, ты не ошибаешься, убеждая нас в том, что все преступники, ты прекрасно знаешь, о ком я говорю, понесут заслуженное наказание? – поинтересовалась Ирина.
- Не ошибаюсь! – твёрдо ответил я. - Обязательно все будут наказаны «По делам их и за-слугам!».
- Значит, Лёша может возвратить свой бизнес?
- Не всё так просто, Ирина, не всё так просто… Судебная машина медленно вращает свои шестерёнки, и пройдёт немало времени, пока закончится этот процесс.
- Ну, а потом…, потом - сможет?
Прежде чем ответить, я взглянул на Алексея. Он напрягся, по-видимому, этот вопрос и его волновал. Чтобы не заставлять их долго ждать ответа, я быстро проговорил, - Нет! И уточнил - после этого процесса, Алексею нужно будет подать аппеляцию на пересмотр его дела, а уж потом, если суд его оправдает…
- Что ты говоришь! Как это, если оправдает! Он же ни в чём не виноват! - возмутилась Ирина.
- Ира, он совершил побег. Виновен он или не виновен в убийстве – это одно дело, а вот… - Понимаешь, он совершил побег до оправдательного решения суда. Другой суд должен решать его дело…
Ирина задумалась, а потом прошептала, но так, словно выдавила:
- Значит, ещё долго ждать, - и вздохнула.
- Наберитесь терпения, друзья, всё когда-нибудь кончается… белая, чёрная полоса…, рано или поздно, но кончается…
Мы немного помолчали.
Алексей улыбнулся, подмигнул одним глазом Ирине, вероятно, чтобы поднять ей на-строение и бодро проговорил - ничего Иришка «Живы будем, не помрём!». Затем, повернул голову ко мне, - Володя, ты, всё-таки, серьёзно решил уйти из полиции?
- Да, я подумываю открыть своё детективное агентство или адвокатуру. Я же, как-никак, юрист по образованию.
