Я НАЙДУ КТО УБИЛ ТЕБЯ т.2 гл.1-15

был пьян?                              
- Нет. Представляете, он был абсолютно трезв, - как-бы случайно прокололся я.  
Она моментально насторожилась.
- Он что-нибудь рассказал… о… наезде?
- Да. Кстати, вы сами с ним встретитесь… у меня…, как только выйдете из больницы.
На этом я разговор с ней прекратил и, вежливо попрощавшись, направился из палаты. Я шёл к двери и чувствовал на спине сверлящий взгляд её глаз.                                
Следующим моим действием было, позвонить Ирине и попросить у неё, если есть, конечно, ещё одну копию фотографий, что была в  красной папке.
Была, правда, ещё одна причина звонка Ирине, но её я глубоко запрятал внутри себя. Я, очень хотел услышать её голос, ну, вот хотел и всё, и ничего с собой поделать не мог.
После нескольких длинных гудков в трубке послышался мужской голос - Алло, я вас слушаю.                                      
   Этот голос не был голосом, которого я так ожидал услышать и, первым моим инстинктивным порывом было желание отключиться. – Да что я, мальчик семнадцатилетний, одёрнул я себя, чтобы трубку бросать? Кто она для меня, чтобы так, по пацанячи, вести себя? Но это на словах, а на самом деле, я очень огорчился, что не её голос услышал.                              
Пересилив первый порыв, я спросил у обладателя молодого мужского голоса:
- Вы, Алек… простите, вы не могли бы пригласить к телефону Ирину Анатольевну Евлахову. Я вовремя исправил свой вопрос, вспомнив, Ирина не хотела, чтобы я запомнил имя её друга.        
– Да, я Алексей, вы не ошиблись, - прозвучало в трубке, - вы что-то хотели?..
Наступила напряжённая пауза в его ответе, затем, он запоздало спохватился:
- Простите, с кем я говорю?                    
- Вас беспокоит следователь Кондратьев, - перешёл я на официальный тон, - если вы тот Алексей, что я думаю, то мне нужна вторая копия фотографий из красной папки.              
Я немного подождал, чтобы он осмыслил вопрос. А вдруг это не тот Алексей, забеспоко-ился я, но в ответ услышал:
- Хорошо, Владимир Степанович, Ирина принесёт их вам, как только освободится.                          
Больше держать трубку у самого уха в надежде, что на другом конце города или, где они там живут, её возьмёт Ирина, не было смысла, пауза затягивалась.        
- Спасибо, - проговорил я и отключил телефон.                    
Зачем ты себе голову морочишь? – спросил я у себя. Ты, сорокапятилетний, с седыми висками мужчина… забудь…  Тебя, что… бес в ребро ткнул? У тебя есть подруга, Лена, люби-мая и любящая, между прочим, девушка, и красивая к тому же… - Не трави себе душу, угова-ривал я себя, но поделать ничего не мог. В душе что-то саднило и мне, почему-то, стало груст-но. Грустно, что я не услышал Иринин, такой мягкий, чуть хрипловатый  голос.
Чтобы как-то отвлечься от совершенно не нужных в моём возрасте мыслей и пережива-ний, я навалился на работу. Вначале, это было трудно но, постепенно, работа захватила меня, и я забыл обо всём, кроме лежащего передо мной дела. А дело, на мой взгляд, было интересным и запутанным. И ещё… в основе его лежал не банальный, шкурный интерес, а настоящая семейная трагедия. В одночасье погибла вся семья.
Было над чем, задуматься и, я думал, прикидывал, сопоставлял факты.
На мой взгляд, работа следователя сопоставима с шахматной игрой. Чтобы выиграть пар-тию, необходимо, прежде всего, вывести противника из равновесия, заставить совершить, вна-чале, хоть одну малюсенькую ошибку, затем, ещё одну. После нескольких, или хотя бы одной ошибки, заставить его запаниковать, растеряться. И, так, постепенно, разгадав его замысел, внезапно ударить по самому незащищённому месту.                      
Но, это в теории, а на практике… противник ведь тоже не дурак, он тоже мыслит, сооб-ражает и начинается борьба ума, хитрости, ловушек и различных подстав. Кто, кого! Кто, кого!                                
Я, за всю свою следственную практику, думаю, проиграл всего одну битву, и эта проиг-ранная битва повисла надо мной дамокловым мечом с первого дня появления в моём кабинете, так запавшей в мою душу, в моё сердце, Ирины.
Ну, что ты будешь делать, опять я отвлёкся от работы.            
Просидев над бумагами до позднего вечера, я решил, что пора и совесть иметь, меня дома ждут. Запер бумаги в сейф и направился домой.                
На полпути к дому, меня отвлёк от управления машиной, звонок сотового телефона. Зво-нила Ирина. Она хотела знать, в котором часу мне будет удобно принять её, она принесёт вто-рой комплект фотографий.
Услышав её милый голос, я так разволновался, что отвлёкшись на мгновение, чуть не стукнулся об остановившуюся впереди машину. Чертыхнувшись, я тут же извинился, и в ответ услышал лёгкий смешок.
Сердце моё, Господи, да не будь ты таким… влюблённым, что ли! От её лёгкой усмешки, оно так радостно затрепыхалось и, одновременно, заныло, что мне пришлось, прижав машину к обочине, остановиться.              
Да будь же ты мужчиной, укорил я себя,  она женщина другого мужчины и любит его, продолжал я твердить  себе. Она никогда не будет твоей. Переломи себя… но, легко сказать, а вот выполнить это…                      
Рядом со мной проносились машины, и свет их фар отражался в моём зеркале заднего ви-да, затем, показывались красные габаритные огни, но уже в лобовом стекле. Но и они быстро исчезали из виду, а на их место спешили всё новые и новые.
От мысленного разговора с собой меня оторвал новый звонок. Звонила Лена.
- Ты, где задерживаешься, обещал быстро быть дома, а тебя всё нет? Стынет ужин, и я те-бя жду, проголодалась очень.                      
- Еду.  Я уже на половине пути.                            
Вздохнув последний раз, включил поворотник и, пристроившись за очередной машиной, двинулся домой к ожидающей меня подруге.                      
Сегодняшним вечером я  вспомнил Ирину в последний раз, когда вошёл в квартиру и посмотрел на встречающую меня Ленку. Она вышла ко мне в коридор и на лице её тревожной лаской светились зелёные глаза. С нежной улыбкой закинув руки мне на шею, она прошептала - радость моя, ну, что же ты так долго, я жду тебя, жду, и ужин ждёт!                              
Невольно я сравнил Ирину с ней, и мне подумалось, я бы, наверное, принял мусульман-скую веру, чтобы только обе они были моими жёнами. Каждая, по-своему, была хороша и каж-дая, опять же, по-своему, волновала и притягивала меня.      
Сейчас я ясно понял, я люблю их обеих, и ничего с собой поделать не смогу… и, по-видимому, с этой двойной любовью я буду жить весь остаток своих дней: с одной любовью, которая вот, передо мной и другой, тайной и далёкой.
Ох, уж эти люди-человеки, продолжал рассуждать я, следуя за Ленкой в кухню, вечно с вами проблемы! Конечно, под людьми-человеками я воспринимал себя, но так хочется хоть иногда подумать о себе во множественном числе, чтобы и другие разделили твои заботы и по-могли, ну… не словом, не действием, а просто психологически, одним своим присутствием.
Это была моя последняя раздвоенность на сегодняшний вечер, последняя думка о людях вообще, а через мгновение, я окунулся в блаженный чертог домашнего уюта, ласки и любви…

Глава тринадцатая
Через своё руководство, а больше всего стараниями своего начальника, Фёдора Иванови-ча, я получил возможность продолжить участвовать в расследовании дела о наркобизнесе, по независящим от меня причинам месяц назад прерванном для меня.  Меня подключили к группе товарищей из Комитета по борьбе с наркобизнесом, но моё дело, дело об убийстве Всеволода Куприянова, выделили в особое производство. Я получил относительную свободу в своих дей-ствиях, и мог самостоятельно вести допросы арестованных - Милютина, Куприянова Владлена и охранников.
Кроме того, я продолжал вести дело у себя, в своей конторе, а не в их кабинетах. Допра-шивал Серого, несколько раз приглашал для дачи «свидетельских» показаний Викторию Мос-пан и других. Пришлось даже связаться с Челябинским УВД, чтобы там нашли и сняли свиде-тельские показания с Валентины, бывшей секретарши фирмы «Эврика».
Вся эта, не включённая в основной план, деятельность, отнимала у меня уйму времени от основной работы и я начал «зашиваться». Я начал бояться, чтобы у меня опять не случился та-кой же казус, как с делом Иваницкого.                  
Елена неоднократно говорила мне, что я здорово «сдал» за последний месяц: тревожно сплю, домой возвращаюсь, чуть ли не за полночь и, не завёл ли я подругу на стороне?              
- Какая подруга? - отвечал я, - у меня совершенно нет времени на них.
 Я, даже об Ирине забыл. Её милый образ ни разу не потревожил меня. Но этого я, конеч-но, вслух не произнёс, а просто сказал - некогда мне подруг заводить, шуры-муры разводить. Дел у меня по горло и показал жестом, сколько у меня дел.                                  
Она больше таких вопросов мне не задавала, но я часто ловил на себе её тревожный, обеспокоенный взгляд.                      
Кое-какая нить преступления у меня начала проявляться. По кирпичику, как в детском конструкторе «Лега», или собирании «Пазлов», я постепенно начал выстраивать общую карти-ну преступления. Насколько оно было «простым», настолько, в тоже время, циничным - я толь-ко диву давался. Я имел в виду, не вопрос о наркобизнесе, а именно, само убийство.  
Оставалось нанести последний мазок в моей картине, последний штрих, но этот мазок, этот штрих был невозможен без разрешения высокого начальства и участия в нём главного действующего лица, Иваницкого.                              
Он был в бегах, и привлечь его официально я не мог. Я, конечно, подозревал, где он находится, но дальше подозрения свои действия и планы не распространял. С одной стороны, мешала моя прошлая ошибка в расследовании, она тяготила меня, иногда, даже кровоточила. С другой стороны, этому мешала Ирина. Я не мог, ну, никак не мог нанести ей удар. Если я выдам местонахождение беглого преступника, я тем самым нарушу слово, данное мной Ирине. Как мне поступить, я не знал: получалось вроде «И хочется, и колется, и мамка не велит».            
Я шёл на явное уголовно-наказуемое деяние – скрывал, заодно с Ириной, преступника, но и поступить иначе не мог. Это мучило меня, не давало покоя. Служебный долг требовал – немедленно арестуй беглого преступника, а совесть требовала иного – оставь его в покое, он страдалец по твоей вине, пусть поживёт на свободе, окружённый любовью и лаской, сколько сможет и кто, как не ты…
В общем, я здорово запутался, и с каждым днём всё больше казнил себя за прошлое. Я го-ворил - это всё ты, идиот, наворотил, вот теперь и расхлёбывай неправедные дела свои, пожи-най плоды своей халатности… - И, ещё много чего нелицеприятного  говорил я о себе.      
Из «беседы» с Викторией, я узнал с кем она дважды вела телефонный  разговор в тот день, в день покушения на неё Серого. Оказывается, она разговаривала со своим другом Вади-мом, находящимся в настоящее время в Таиланде. А, когда услышал его фамилию… тут же, по-сле разговора с ней, запросил у сотового оператора список их переговоров за… не много, не мало – за… почти  год.                        
Для полного восстановления картины прошлого, появилась необходимость пригласить из-за границы бывшего сотрудника фирмы «Эврика», Куприянова Вадима Константиновича, друга Виктории и, не однофамильца Всеволода Куприянова, а со слов Виктории Моспан, родного брата убитого. Он нужен был мне обязательно. Я даже попросил Интерпол, буде он откажется,