"Веселая" неделька.

сигаретой, - «врач мне это же самое сказал.
«Может, и не Лопатин это?» - влез Дока.
«Точно Лопатин», - Михаил глубоко затянулся и долго выпускал из легких отраву, - «я, когда ориентировку составлял, всех его знакомых в партии пораспрашивал. Так вот: на левой руке половина большого пальца отхвачена, топором. Рубил мясо, ну и отчекрыжил, может по пьяни.  У трупака – тоже пол пальца нет. Да и другие детали сходятся, так что Лопатин точно».
«А как тогда в ювелирном мог наследить?» - поинтересовался Дока от себя, и от меня тоже.
«В этом вся и заковырка», - Михаил усмехнулся, - «правой кисти Лопатина в скважине не оказалось, и чьи отпечатки пальцев в магазине – под вопросом».
«А следы ботинок в траншее?» - не мог успокоиться Дока.
«Ботинки Лопатина, но получается, что в траншее если он и топтался,  то уже трупом. Значит, был кто-то другой». Дальше Владимир внимательно нас с Докой по очереди оглядел,  и новость выдал совсем запредельную:
«В черепушке Лопатина две дыры – входное и выходное отверстия от ружейной пули шестнадцатого калибра. Стреляли со спины».
Нифига себе! Получается, что в ювелирном Лопатина кто-то талантливо подставил. И отпечатки в траншее – его ботинок, и отпечатки пальчиков в магазине - его тоже, только оставлены предварительно отрубленной правой кистью, которая в скважине отсутствовала. Жестоким оказался настоящий преступник! Не пожалел человека, с которым знаком был точно!
«Настоящий преступник – у вас в партии», - Михаил не успел договорить, а мы с Докой уже головами кивали, - «Думаю, один из ваших канавщиков, раз про Лопатина многое знал, и даже его ботинками смог воспользоваться, а потом к его же вещам в общаге подбросить. И с кистью…это ж надо додуматься: отрубить, и наследить ею в магазине!»
«А чем мы помочь можем?» - Дока не сдержался предложить наше участие в расследовании. Михаил усмехнулся, отлично понимая его устремления, и повернулся ко мне:
«Все о Лопатине: с кем дружил, с кем выпивал , к кому ходил в гости, кто помогал выходить их запоев. Кто, наконец, чаще других приходил к нему на канавы. Ну и подумать о месте, где могли прострелить голову: возле его канав в поле, в самом поселке, или рядом с ним. Дерзайте, в общем, и мне в случае чего звоните».
«Попробуем», - ответил я, показав неуверенность.
«Сделаем!» - бодро отрапортовал Дока, в некоторой мере неуверенность мою компенсировав. А дальше Михаил нас предупредил:
«Насчет расчлененки в скважине – уже не скроешь, несколько человек к нам подходило, когда из скважины доставали. Так что и вы можете не молчать. Но никому ни слова, что там оказался Лопатин! Говорите, что мужик, а кто – понять невозможно: голова разрублена, лицо расквашено, пальцы правой руки отсутствуют, одежда тоже», - посмотрел на Доку, - «Понимаешь, зачем это?»
«Что б настоящего преступника не спугнуть!» - бодро отрапортовал тот.
«Почти правильно», - отметил Михаил и повернулся ко мне, - А ты как думаешь?»
«Что бы спугнуть в нужный момент, когда вы все дороги и железку перекроете!»
«Вот это полный ответ», - похвалил меня опер, и из машины нас выставил. После чего Дока не замедлил с вопросом ко мне:
«Что завтра будем делать?»
«Ты – что хочешь. А меня с женой в гостях ждут», - и отвернулся в стороны, вроде как что-то там увидел. Дока в удивлении от моей пассивности – место искать надо, где канавщика грохнули, а не по гостям шляться» - замер столбом, на пол минуты, потом наоборот, задергался в ускоренном темпе:
«Тогда я один вокруг скважины побегаю, может, кисть где-то рядом валяется!»  
«Побегай. Только с чего бы преступнику – если он Лопатина недалеко от скважины застрелил - ее вначале в ювелирный тащить, а потом к месту убийства возвращать?» - это я говорил, уже вспомнив, что, когда ездили с Игорем Георгиевичем выставлять скважины, недалеко от рудного гнезда вился дымок. Может, костерком не пацаны развлекались, а горела в нем одежда убиенного Ивана Лопатина? А рядом, может, его и на куски разрезали? Тут же принял решение:
«Утром за мной заедешь!» - Дока бросил на меня взгляд победителя. Его взяла!

Поваляться в кровати, по случаю субботы подольше, Андрею не пришлось. Жена разбудила, раньше времени, даже погладить под ночнушкой ей спинку не успел, что уж говорить о более существенном. Спрыгнула с кровати, и на его глазах меняя ночнушку на трусики и халат, затрещала со скоростью пулемета:
«У нас масса дел! Так что поднимайся – позавтракаем, и в  Мирный поедем, за продуктами. В нашем магазине выбрать нечего, а перед Юрием Васильевичем и Светой я краснеть не хочу!»
Андрей смотрел, на эту..соблазнительницу, на пару секунд представшую перед ним в обнаженном виде, и очень пожалел, что не проснулся раньше. А то б…мог в переодеванием с удовольствием помочь. Но эта чертовка взгляд его заметила, о желаниях отлично поняла, и с показным изяществом поправила на себе халат, полностью скрыв под ним вызывающе соблазнительные выпуклости.
«Вставай, вставай!» - с улыбкой, - «Смотреть на меня вечером будешь, если с делами справимся!» - и покачивая попой –показушно и очень соблазнительно – прошла на кухню. Андрей не замедлил с кровати соскочить, в настроении уже отличном, от одного только намека насчет вечернего смотра, который – а вдруг? – перейдет в интимные ласки, и может даже – до «любви» дело дойдет.
Прошел во двор умыться, а когда вернулся, Инна уже разливала по чашкам кофе. И сразу затараторила:
«Нам нужно хорошее мясо найти», - улыбнулась, и мельком на Андрея глянула, - «Юрий Васильевич постоянно шашлыки из сайги делает, а ты не охотник, и мне придется делать плов», - Андрей тут же пожалел, что он не охотник – так захотелось жене угодить. Потому что была она весела, глаза светились, ему улыбалась, а халатик немножко раскрылся, и то, что она недавно под ним запахнула, сейчас наполовину предстала перед  взором мужика. Как она сейчас хороша! И в Мирным хочет ехать с ним, а не с ненормальными подругами, У кого на уме одни магазины с женскими шмотками!  И…. насчет вечера намекнула!  
В Мирный они добрались быстро, на попутной легковушке. А в нем застряли надолго: Инна прошлась по магазинам, потом посетили местный небольшой базарчик, и только на нем у частника купила понравившееся ей мясо. Хотя чем оно отличалось от магазинного – понять Андрей не мог. Здесь же купила зелень и овощи – эти то от магазинных отличались в лучшую сторону, ежу понятно. Потом опять по магазинам: хлеб, конфеты и печенюшки, водка, шампанское, лимонад – все ложилось в сумку, в ней уже не оставалось места, и таскать становилось все труднее. Но об этом молчал, потому что сопровождать жену и наблюдать, как она выбирает нужное, разговаривает с продавцами, и даже как на нее посматривают мужчины, а потом и на него с завистью и сожалением, что не им досталась такая  красивая женщина –  Инна это отлично видела и всем расточала улыбки – Андрею было приятно.
Домой с покупками добрались к обеду. Сразу под душ, Инна конечно первой. А когда Андрей, после нее,  в одних плавках, зашел в дом, соблазнительница лежала на кровати, в одних трусиках! Не различая ничего вокруг, кроме знакомого до мельчайших черточек, и все равно неодолимо манящего тела, он на секунду замешкался, но ноги сами! поднесли его к кровати.
Инна не выразила возмущения, и он прилег рядом. И даже улыбнулась, когда рука – тоже сама! – потянулась к мало затронутым загаром прекрасным бугоркам. Но словами привела мужика в смятение:
«Я от тебя жду и жду, ну что б лапочкой назвал, кисочкой, или Инночкой. А ты – пень бесчувственный!» - и руку его на полпути остановила. Но не оттолкнула.
«Я боялся!» - выскочило из Андрее совсем не то, что в данный момент было нужно, и он тут же поправился, - «Ты для меня не только лапочка, кошечка, Инночка! Ты для меня все! Я же без тебя жить не могу!» - почувствовал, что преграда его руке ослабевает, и с замирающим сердцем уткнулся лицом туда, в ложбинку между  прекрасными бугорками, сразу ощутив их упругость и тепло. Инна на мгновение замерла, потом голос ее он услышал:
«Тогда скажи, что меня любишь!»
«Люблю!» - он оторвал голову от ее груди, поцеловал в губы, и она это позволила. Дальше позволила все остальное.
                                                                             

                            Воскресенье.

Из-за мерзкой привычки Доки заявляться ни свет ни заря, встал пораньше. И в полном боевом, встретил Урал на подъезде к дому. Водила лихо развернулся, почище крутого каскадера в хорошем боевике, и затормозил,  остановив напротив меня люльку. Покатили искать вещьдоки, связанные с поднятой ментами из скважины расчлененкой. Хотя можно было и не катить, а пройтись пешочком, от партии то – всего пол километра, ну может чуть больше. Но таков Дока: он от крыльца дома до туалета  без удобств во дворе готов на мотике ездить.
Через минуту остановились: знакомый мешок валялся на старом месте. Я еще удивился, почему буровики его не забрали или хотя бы проверили, они же каждый день по этой дорожке катаются на работу. Но и Дока его вчера не замечал, как не заметил и сейчас, и в голове у меня мелькнула мысль, что не очень он с дорожки и виден, просто в силу профессии, в поле мне постоянно приходится смотреть вокруг и под ноги, и я уже настолько «пригляделся», что различаю и замечаю то, что другим не дано. Вот и сейчас: от Урала мы шли рядом, а мешок Дока заметил только-только. И сразу к нему полетел, оставив меня позади.
«Точно в крови, и без шерстинок!» - встретил сияющей физиономией,  и вид принял серьезный, - «Только почему один? В рюкзак четыре вмещается, если в них мясо сайги затарить!» - теперь от меня ждал ответа. Я пожал плечами:
«Не знаю. Может, остальные где-то здесь валяются рядом, поискать надо», - Дока тут же начал оглядываться.
С пол часа мы крутились, проверяя кусты, траву, развалы камней. И никаких дополнительных мешков не нашли.
«Поехали!» - это я Доке в форме приказа, если не остановить, он же будет бегать здесь до вечера. А меня с женой на обед ждут.
С третьей попытки все ж меня услышал, подъехали к скважине, принесшей  из-за моего любопытства море забот и проблем Мирненским ментам. Тем же керновым ящиком она была прикрыта, и слабенький запашок ощущался, если и не из нее, то от щебенки рядом, на которую возможно что-то из скважины попало, когда расчлененку из нее доставали. Дока собрался керновый ящик приподнять и в скважину заглянуть, но я его остановил:
«Ничего не трогай. Потом вонять будешь, как вчера, а водопровода здесь нет!» От ящика он отскочил, уже задавая мне вопрос:
«А что делать будем?»
Я молча махнул рукой – двигай за мной – и пошагал по долинке, где мы стояли, в направлении того дымка, который я и Игорь Георгиевич заметили ранним утром, когда ехали на рудное гнездо выставлять скважины. И пока мы шли – всего то ерунда, метров сто пятьдесят-двести – я об этом дымке Доке рассказал. И получил ожидаемое:  он сразу же остатки костра начал выискивать.
Нашли их без проблемы – черное пятно не очень-то спрячешь, даже в кустах. Мелкие угольки, пепел, обугленные остатки материи, и следы вокруг – мы с Докой тормознули, что бы ненароком следы не затоптать, и начали их разглядывать.
Явно оставлены сапогами, какие выдают всем партийским полевикам, но отпечатки паршивенькие, такие ментам не помогут. Мы осторожно,