"Веселая" неделька.

ящика летел в сторону, содрогаясь в рвотных порывах. Я тоже от скважины отскочил, и «аромат» тоже почувствовал, но по сравнению с Докой мне досталась меньшая его толика.
Через минуту, отмучившись в сторонке и на карачках, ко мне подошел.
«Ну и запашок! Как мы в нее заглядывать будем?» - в сомнении, что это возможно осуществить, покачал головой.
Я молча прошел к Уралу – всего в десяти метрах, и так же молча вернулся назад, с приготовленным Докой инструментом. Скважину обошел, что бы оказаться с наветренной стороны, и с осторожностью к ней приблизился. Ничего, дышать можно, главный заряд вонизма, скопившегося в закрытом керновым ящиком пространстве, Дока принял на себя, и если сейчас запашком тянуло, то в приемлемой концентрации, дышать можно. Начал разматывать электропровод, на одном конце с шахтерским фонарем без стекла, и с шахтерским же аккумулятором на другом. Дока, обогнув скважину, и видя, что на рвотные порывы меня не тянет, подошел помогать.
Включив лампочку, начали спускать ее вниз, по возможности задерживая дыхание и отворачиваясь от скважины в сторону, вдохнуть воздух почище.   Метров через семь, не больше, осветился забой. Воды не было, лежали куски непонятно чего. Точно не камни. Дока подергал провод, постукал фонарем по этим кускам, и….лучше б этого не делал! Когда фонарь подняли, он был заляпан бурой гадостью в консистенции киселя, от которой несло, как из… Не хочется и говорить.
Теперь мы занялись крюком, сделанным в форме наконечника багра. То-есть, им можно что-то проткнуть вертикальным заостренным концом с бороздкой как у рыболовного крючка, а что-то зацепить изогнутым концом другим. По моей подсказке, изделие утяжелили железякой, ставшей не нужной нашим буровикам, и размотав шнур, бросили в скважину. Для надежности Дока шнур подергал, и медленно начал выбирать под ноги. На вертикальном заостренном конце висела человеческая стопа.
Вытащив ее на поверхность, мы от скважины метра на три отскочили. Поняв, что дышали не чем иным, как разлагающейся человеческой плотью.
«Ну, блин, напроверялись!» - покачал Дока головой, - «Теперь что?» - имел ввиду -  делать.
«К ментам», - это единственный правильный вариант: пусть они и разбираются дальше, со всей этой жутью.  
Через пять минут, осторожно опустив стопу на забой скважины и оставив ее там вместе с крюком, смотав электропровод, предварительно отрезав фонарь с лампочкой и забросив его (это Дока) подальше, катили в Мирный. Уже из милиции долго звонили Михаилу домой, наконец его нашли. И через час были на знакомом месте, демонстрируя ментам жуткую находку.
А дальше нас «попросили» испариться, правда, предварительно поинтересовавшись, с чего бы двум ненормальным пришло в голову проверять скважины. И пообещали на эту тему завтра поговорить уже серьезно. Крюк со шнуром, электропровод с аккумулятором, фонарь с лампочкой - заставили Доку найти - они экспроприировали, но в Урал  только заглянули, и слава богу, наши припрятанные ружья не заметили. В  последнюю минуту услышали, что Михаил вызывает по рации подмогу - поднимать из скважины остальные части расчлененного тела.
Волчьи следы, как мы вчера планировали, проверять уже не хотелось. Сейчас нам бы стресс снять, и Дока предложил сделать это у него дома. Жена – Ниночка – на дежурстве в Мирненской больнице, можно спокойно выпить и поговорить, насчет расчлененки, и что нам делать дальше. Я, конечно, согласился.
Во дворе первым делом стянули с себя куртки и тщательно умылись – было ощущение, что от нас попахивает, сами понимаете чем. Дальше Дока вытащил из холодильника вареное мясо и бутылку водки, налил по полному  стакан, и забыв не только про хлеб, а и просто присесть, предложил:
«Давай не чокаясь. Кто б там ни лежал – а все ж человек. Прости его боже, если грешным был!»
Стоя выпили, по кусочку мяса взяли, и только теперь опустились на стулья. Водка, надо заметить, не очень и подействовала, после недавней находки, и Дока налил в стаканы еще раз, теперь по привычных сто грамм. Выпили, закусили, и начали оживать.
«Давай», - Дока откинулся на спинку стула, - «все рассказывай, об этой скважине. Трупак в нее попал – а в Мирном ювелирный ломанули. Значит все связано!»
В последнем я сомневался, на что были основания. И вспомнив, как Мирненский опер Михаил всегда что-то рисовал на листе бумаги, выслушивая результаты наблюдений в поле, куда сам же нас и посылал в недавнем прошлом,  любителю детективных историй предложил:
«Неси лист бумаги и карандаш!» - без возражения он побежал в другую комнату.
« Теперь смотри, слушай, и сопоставляй», - я положил бумагу на стол к нему поближе, разделил его вертикальной чертой на две части, и написал вверху – «Понедельник», -  Дока на строчку уставился, как на завещание о приличных деньгах.
«Утром было совещание у Павла Петровича. После него с Игорем Георгиевич наметили скважины, договорились завтра съездить в поле и выставить колышки – недалеко от партии, меньше километра», - под «Понедельником» оставил полосу чистой бумаги показать, что ничего пока не случилось. Ниже ее написал «Вторник».
«С Игорем Георгиевичем рано утром съездили на рудное гнездо, рядом с которым оказалась вонючая скважина, о которой мы тогда и не знали, и вбили колышки на местах своих скважин. Там ничем не пахло, а вместо позже разбитой буровиками дороги были старые заросшие травкой следы, по которым до нас в этом году точно никто не проезжал», - под «Вторником» на бумаге бумаги в левой половине нарисовал улыбающуюся рожицу – показать, что запаха не было, а правую часть оставил пустой. Ниже написал: «Среда». Дока внимательно за моей рукой проследил. Пока молчал и слушал меня внимательно.
«Заявились буровики, с ними поехал показывать скважины. Которые, как ты теперь знаешь, во «Вторник» мы с Игорем Георгиевичем выставили. Так вот: запаха никто не почувствовал», - слева под «Средой» нарисовал вторую улыбающуюся рожицу, - «но ночью, как все в партии знают, ломанули Мирненский ювелирный», - нарисовал в правой половине маленький домик и подкоп под него.  А ниже этих художеств написал: «Четверг».
«Утром буровики отловили у камералки, и ездил с ними смотреть аварийную скважину – запашок появился, но слабенький. Противный конечно, но я тогда подумал, что пахнет как и из нашей глубокой скважины, с сероводородной водичкой», - Дока головой кивнул, о той скважине все охотники в партии знали, - «А перед этим я разговаривал с Мирненским опером, нашим с тобой приятелем – Михаилом. Он приезжал к начальнику партии, ну я под руку и попал. Интересовался нашими канавщиками: нет ли пропавших на днях. Такой был - Иван Лопатин.  Но вещи его в общаге остались. А уже к обеду стало ясно, что он ювелирный и ломанул: его ботинки оставили следы в траншее возле магазина, и на них же Михаил нашел отпечатки пальчиков самого Ивана, совпавшими с отпечатками на стеллажах в магазине». Ниже «Четверга» нарисовал слева небольшое облачко – появился запашок, а справа - домик ювелирного, с фигуркой маленького человечка рядом, с лопатой в руке.
«И что получается?», - Дока не выдержал роли пассивного слушателя.
«Ошибаешься, если думаешь, что расчлененка в скважине и ювелирный связаны».
«Это почему же?» - возмутился напарник, - «Может, ювелирный вдвоем брали, и напарника Иван твой (почему мой?) мочканул, что б не делиться!»
«Не получается», - я подвинул лист бумаги к нему поближе, - «в ночь на «Среду» ювелирный обокрали, из скважины потянуло в четверг. А мы прекрасно знаем на примере сайги, что даже при местной жаре запашок появляется не раньше, чем на третий день. А если учесть, что в скважине все же попрохладней, чем на солнце, то и запашек почувствуется попозже, может к вечеру третьего дня», - Дока промолчал и почесал затылок.
«И это не все», - слева под «Средой» я нарисовал  на бумаге самоходную буровую, - «с утра наши буровики рядом с вонючей скважиной начали бурить свою, которую я  показал. И привести туда человека на убиение, или уже в частях, можно было только до них  и никак не позже», - теперь Дока озабоченно вздохнул.
«Но если от момента появления запашка отойти назад, на два с половиной дня как минимум, то расчлененка в скважине появилась», - я показал карандашом, - между  «Понедельником» и «Вторником». Причем человека к скважине не привели, а принесли…» - замолчал и задумался, потому что вспомнил пробный мешок, который  нашел, возвращаясь с рудного гнезда в партию пехом. Уж не в таких ли мешках и приносили? Нарисовал под «Понедельником скважину, в которую что-то бросают.  Доке смотрел, но пауза в разговоре не устраивала:
«Хотел сказать, что принесли уже в кусках?»
«Хотел», - подтвердил возникшее у меня предположение, требующее обязательной проверки, -  «иначе рядом со скважиной мы кровь обязательно бы заметили, а ее точно не было!»    
 «Получается, что ювелирный с расчлененкой не связаны», - Дока со стула поднялся, и с задумчивым видом возле стола потоптался, - «Кто ж тогда в этой скважине, и почему туда попал?»
«Понятия не имею», - пожал я плечами, - «В последние дни из партии исчез только Иван Лопатин, с драгоценностями из ювелирного. Но ведь и приезжие всегда есть, кто работу ищет, а кто и …стянуть, что под руку попадет. Из этих кто-то в скважину и отправился».
«Пораспрашивать ребят надо», - тут же нашелся Дока, - «Может, кто-то что-то и видел».
«Пораспрашивай», - не стал отговаривать, - «только не сегодня. Расчлененку достанут, в морге сложат – глядишь, и определится,  кого судьба–злодейка не пощадила».
«Мы что, сложа руки сидеть будем?» - с его характером это было невозможным. Найти труп, и просто передать его ментам? И не попробовать понять, чей он и как в скважине очутился в разобранном виде?
Я подвинул лист бумаги к себе, и терзаемому жаждой действий улыбнулся:
«Есть еще одно», -  ниже написанного на бумаге добавил - «Пятница»; слева под ним нарисовал облако и заштриховал его показать, что с высокой концентрацией вонизма, и мешок рядом, похожий на пробный, что нашел по пути от вонючей скважины в партию.
«Это что?» - торнул Дока в мешок пальцем.
«Валялся рядом с дорогой. Кажется, в таких расчлененку к скважине и носили – кровь на нем есть, а шерстинок  зайца или сайги – нет».
«А сейчас где?»
«Там же», - и понимая, что тут же получу предложение за этим мешком смотаться, погрозил пальцем, - «Только не сейчас! Он от скважины метрах в двухстах, у ментов на виду! Зачем нам светиться?»
Продемонстрировал мне сожаление, а может и возмущение мешающими ментам. Потолкался со столом рядом:
«Вечером съездим! Не будут же они  (менты, то-есть) до ночи ковыряться!» - и с твердым убеждением, что обязательно это сделаем, посмотрел мне в глаза.
Не стал возражать, а кивнул на бутылку на столе. Дока жест понял, остатки водки по стаканам разлил.
А вечером съездить за мешком не получилось: в партии появился на Уазике Михаил, нас с Докой отловил, и устроил прямо в кабине совещание.  Начал его с потрясающей новости!
«Все что лежало в скважине – мы подняли. В морге что можно – врач сложил. Получился Иван Лопатин».
«Как Лопатин?» - крикнули мы с Докой разом. А дальше уже я один добавил:
«Он же в ювелирном наследил, а расчлененка в скважине появилась на два дня раньше!»
«То-то и оно», Михаил полез за