Опасный маршрут.

                               ОПАСНЫЙ МАРШРУТ.
               
                                              Введение.

Не знаю, не знаю. Для других может и кайф, а для меня два месяца в городе – это как последние дни дембелем в армии, когда в думах ты от нее уже далеко, а  близкая  свобода манит и  пьянит почище хорошего коньяка. В общем, сплошные переживания. Но куда денешься? Отчет по заданию написать был обязан, как один из исполнителей. А его закончили - «предложили» поучаствовать в проектировании, теперь работ на наступающий полевой сезон. Причем «предложили» так, что не откажешь, даже если сидеть над бумажками не то что надоело, а уже осточертело. И не одному мне, а еще десятку человек, включая, кроме геологов и геофизиков, основных рабочих лошадок, и  главного геолога партии, и парочку машинисток. Но у большинства квартиры в городе! Дети! Родственники! Знакомые!  А я один, в командировке, в общаге, и без жены! Можно сказать – в одиночестве среди кирпичных коробок, сплошного асфальта, толкотни на улицах, избытка машин и достижений цивилизации. И это после уже отведанной мною вольной жизни в почти дикой природе, когда частенько с ней один на один, а до ближайшего поселка с полсотни километров и больше!
Заканчивали проект из последних  сил - зверствовала комиссия, прилетевшая из Москвы его проверять и утверждать. Чего только не нашла! Мы, оказывается, месторождения ищем не так и не там, где нужно, объемы работ планируем не те, что требуются. Каждый день  вначале лекция, с демонстрацией нашей ущербности, а после ее - бумажки править и пересчитывать, до победного конца, то-есть, часов до девяти вечера!
Теперь все: проект подписан, мы отстрелялись! Первый за все время свободный вечер! Документы сдали в спецчасть, и семь человек сразу  разбежались по домам.  А мне и Виталию,  Игорь Георгиевич, главный геолог, предложил:
«Пройдемся? Свежим воздухом подышим! Что бы дурь, которую от москвичей пришлось выслушать, из головы вылетела!» - и немедля с улыбкой осенил себя крестным знаменем неизвестного вида - начал его не со лба, а с плеча, - «Спасибо, господи, что охранил от нехристей московских!»
Я ответил смешком, по поводу благодарности всевысшему от законченного атеиста. А предложение поддержал: головой кивнул. Потому что в городе квартиру еще не заработал, и меньше придется сидеть в общаге одному. А Виталий, геофизик, прогулку посчитал в данный момент недостаточной:
«Прошвырнемся. Только без бутылки не обойтись. Сейчас купим, и у меня дома стресс снимем», - идея так всем понравилась, что разом, как по команде,  под светом фонарей мы прибавили шаг в сторону ближайшего гастронома.  
«Хорошо-то как!» - первый раз за два месяца Игорь Георгиевич заметил красоту звездного неба, ощутил прохладный весенний воздух. Который с шумом вдохнул, … и выдал совсем невероятное:
«Сейчас бы бормотушки грамм двести! И что б из горла!»
Я и Виталий синхронно тормознули, и в полном смысле офонарели. Это  ж до чего классного геолога, знающего намного больше любого из членов московской комиссии, довели замечаниями, на которые можно уверенно крутить пальцем у виска, как на глупость несусветную! Он же всегда считал бормотуху отравой и никогда не пил из принципа! А сейчас решился на дегустацию, причем из «горла», хотя, как человек интеллигентный не позволял такого даже с вином сухим, водкой или коньяком!
Я и Виталий пришли в себя, переглянулись, и… с озабоченным видом – не дай бог возможность упустить - полезли в карманы, за остатками имевшейся у каждого наличности. Потому что момент был долгожданный, и подловить главного геолога на столь безответственном заявлении, жаждал любой  из его друзей и товарищей.
«По трешке?» - высчитал Виталий, и выхватил из моих рук эту самую трешку, присоединил к своей. А освободившуюся руку протянул к Игорю Георгиевичу и пошевелил пальчиками: давай мол, гони монету, на бормотуху. К нашему удивлению, тот безропотно раскошелился.
Через минуту мы стояли у входа в гастроном.
«Ты – хлеб, я – вино, Игорь Георгиевич – закуску. Разбежались!» - распределил Виталий обязанности.
Когда он и я с покупками закончили, страждущий вкусить бормотухи только-только добрался до продавщицы:
«Сто пятьдесят грамм колбасы, разрежьте на три кусочка» - попросил деликатно.
Женщина на него с интересом глянула – интеллигент, такие обычно просят разрезать тоненько-тоненько, но просьбу исполнила.
«Добавьте, пожалуйста, три яйца». Теперь продавщица с удивлением  у нашего товарища поинтересовалась:
«Почему три? Яйца всегда берут десятками!»
« А мне три. По одному на брата».
«На какого брата?» - не поняла продавщица и удивилась  еще больше, а очередь зашевелилась, мужики в ней заулыбались.
«А на нас троих!» - Игорь Георгиевич показал рукой на меня и Виталия.
«Такие  мужчины -  и яичницу по одному яйцу? Денег у вас нет, что ли?» - хозяйка прилавка покачала в сомнении головой. Игорь Георгиевич замешкался, не зная как ответить, но мужик из очереди его выручил:
«Им твоя яичница по барабану! Ребята закусь покупают, похмелиться им требуется! А ты время тянешь!» Продавщица глянула на этого мужика, потом обвела нашу троицу презрительным взглядом, и процедила сквозь зубы:
«На вид вроде бы мужчины интересные, а вот подишь ты – алкаши законченные, раз в подворотню с бутылкой тянет!» - и под смех очереди выдала покупателю три яйца, смутив Игоря Георгиевича окончательно.  
Гастроном мы обошли, и с тыльной его стороны, под сенью какого-то дерева огнетушитель из «горла» осушили, по очереди, предоставив главному геологу право быть первым. А когда закусывали яйцами и колбаской, Игорь Георгиевич, под действием любимого алкашами напитка проболтался:
« Город вам надоел, сами говорили. Вот в  отряде и отдохнете, за двести километров от партии. Юра скоро один останется», - знал, что жена у меня уезжает к родителям, чтобы летом наградить первым ребенком,  - «его  посылаю подальше от соблазнов. А тебе», - повернулся к Виталию, - «придется гравику организовывать, больше некому».
Представив, какая у меня будет свободная и полная приключений жизнь за двести километров от партии и других населенных пунктов, я - так и обрадовался, и как прибабаханый геолог-романтик, а и как обожатель охоты и сопутствующих ей мероприятий по дегустации добытого.  Виталий же, охотник тоже, Игорю Георгиевичу напомнил:
«Только без жены. За двести км от больницы, с детьми ей в отряде делать нечего».
В настроении приподнятом – бормотуха подействовала – мы не торопясь пошагали дальше. Конечно не подозревая, что всего минуту назад, вместе с отрядом, определилось и наше с Виталием участие в криминальной истории, придумать которую почти невозможно, даже при хорошо развитом воображении.  
                                                                                       
                          Часть первая.

Из города смылись при первой возможности. В тот же день, когда мы тряслись в плацкартном вагоне поезда, мой друг и товарищ Леонид Дмитрович, назначенный начальником отряда, из партии на трех бортовых повез рабочих, разобранные домики и палатки, ставить их рядом с выбранным на карте родником. Мне же оставил записку с поручением: когда бортовые вернутся, с одной из них в отряд подвести доски, рейки, брус, и – самое главное – все необходимое для кухни, в том числе и повариху.
Машину загрузили под завязку, до уровня бортов. А сверху четыре гаврика  расстелили спальники, что бы на них лежать, когда двести километров и даже больше будем пилить по старому проселку, с ухабами и пылью, и часов пять, не меньше.
Утром я попрощался с женой - через неделю из партии уедет к моим родителям, где должна наградить первенцем - и с рюкзаком за плечами пошел в гараж, к нагруженной доверху машине.  Возле нее тут же «обрадовала» повариха: забыла кое-что купить из продуктов, и нужно заехать в Мирный. Что мне совсем не понравилось: шофера машины видел всего один раз, и понял, что за ним нужен глаз да глаз,  и двое молодых парней, принятых рабочими на геологической съемке, доверия тоже не внушали.
Как в воду смотрел! В Мирном остановились на пятнадцать минут на стоянке рядом с милицией, и все побежали в поселок непонятно зачем. Я же с поварихой пошли в продуктовый. А вернулись назад – шофер не вязал лыка. Это сколько же выпил, если за пятнадцать минут дошел до такого состояния! Но он хоть к машине вернулся! Зато один из молодых парней отсутствовал, и как мне тут же сообщили, сидит в милиции. И что делать?
К счастью, четвертым пассажиром машины – если не считать повариху, которой я как женщине определил место в кабине рядом с шофером – оказался Егорыч, надежный техник геофизик старой, еще военной закалки. Он и предложил шофера подменить, потому что возвращаться нам в партию и на того жаловаться – себе дороже, нечего было от машины отпускать. Но я должен сходить в милицию, выручить молодого парня.
«Тогда так», - предложил я решение, - «ты сейчас машину со стоянки отгоняешь на дорогу в отряд. Что б менты ее не нашли, если надумают шофера проверить. А я иду за парнем».
Тот оказался  трезвым, но возбужденным. Решил выпить стакан газировки, из сатураторной установки, а она три копейки проглотила,  но воды не выдала. Парень стукнул по сатуратору кулаком – обычное, между прочим дело, я и сам не раз так делал, - но вода не полилась. В порыве гнева врезал по нему ногой – на глазах мента в штатском. И попал в милицию: штраф за кощунство десять рублей, а их у парня нет. Пришлось доставать свои деньги. И побыстрее из ментовки смываться, после слов дежурного:
«Надо бы на шофера вашего посмотреть. Знаем мы геологов: по одному не пьете, а если и он такой же», - кивнул на парня, - «то дальше штраф стоянки вы сегодня никуда не уедете!»
Из ментовки мы не пошли, а побежали к машине! И сразу на ней рванули из поселка, не дожидаясь появления гаишника – в Мирном и такой был.   До ночи тряслись на спальниках, держась за веревки обвязки груза. Наконец в свете фар показались фанерные домики и палатки отряда. Слава тебе, господи! Не сломались, не перевернулись, никто из кузова под колеса не свалился!
Устроился я в домике начальника – по его предложению. А на следующий день после работы (и двух месяцев осточертевшей городской жизни) вокруг отряда пробежал, поднялся на ближайшую горушку  и посмотрел, что вокруг нас творится. Все отлично: горки невысокие - по таким приятно ходить в маршрутах, а архары, кеклики, может и кабаны водятся. И за ними на юг сразу начинается равнина, с громадным на нем такыром – сайга должна быть обязательно. И отряд стоит на борту широкой, заросшей саксаулом долины, которой не видно ни конца ни края, и зайцев в ней, а может и каракурюков, должно быть, в местном безлюдье, навалом. Удивился одному: кроме проселка, по которому мы в отряд приехали с востока, через родник проходил еще один, с юга на север. Причем  не просто просматривался среди травки, а был подразбит,  как если бы по нему в неделю одна-две машины проезжали.
Вечером в домике, уже опьяненный воздухом свободы, я достал бутылку вина, что бы «прописаться», и в подходящий момент, после первого тоста за окружающую отряд красоту и надежду, что она наполнена и дикой животиной, у Леонида Дмитровича, для меня просто Лени, поинтересовался:
«Через родник кто-то постоянно проезжает.