прикованы к ажурной спинке. Ударом ножа Георг перерубил цепи, и Милли рыдая бросилась мне на шею. Она плакала, обнимала меня, и целовала. И я целовал в ответ: её щёки, её глаза, её слёзы.
В этой комнате было много дверей. Они вели в другие коридоры и комнаты. Хельга и Йоко, Йомо и Георг обошли их все, и в одной - нашли согбенного старичка с огромным крючковатым носом. Он был мерзок и страшен на вид. Козлиная бородка тряслась от страха и ненависти, глаза пылали бесцветным огнём. Сеньч-Джу был ужасен. И жалок.
- Ну и чего вы добились? - мерзким дрожащим голосом говорил он, - Ваша революция захлебнётся. Ночные подавят бунт, показательно расстреляют какого-нибудь козла отпущения, и всё вернётся на круги своя.
- Мы прикончим тебя, и твой мир рухнет! - прорычал Крот.
- Мой мир? Мой мир?!! - Сеньч-Джу захохотал, - Этот мир давно уже мне не принадлежит! Сами люди делают этот мир таким. Они хотят быть рабами. Они хотят лжи. Они умоляют, чтобы на них надели цепи. "Мы будем служить тебе, Сеньч-Джу. Мы будем покорными и покладистыми. А ты подари нам свободу... Свободу не принимать решений, не сражаться за место под солнцем, не нести ответственность за свои поступки. Сделай всё за нас, а нам дай игру, иллюзию. Подари нам мир."
- Вы убьёте меня, - продолжал он, мерзко посмеиваясь, - но это ничего не изменит. Я уже давно ничем не управляю. Система работает сама по себе. Без меня. Я - всего лишь символ. И когда я умру, меня легко заменят другим Сеньч-Джу.
Мы молчали. Мы знали, что он не лжёт.
- Так значит всё напрасно! - сокрушённо произнёс Георг.
- Напрасно, - кивнул Сеньч-Джу, - Я не дам вам белый билет. Но вы можете спокойно вернуться восвояси. Я велю Ночным, и вас пропустят. В прошлый раз мы поступили так же.
В прошлый раз... Значит та революция захлебнулась, значит расстрелянные были всего лишь невинными жертвами, значит настоящие главари повстанцев "вернулись восвояси".
- Это вы! - обернулся я к Кроту и Хельге, намереваясь обличить их, но мой выпад прервала Милли. Она крепче обняла меня и шепнула на ухо: "Пусть прикажет пропустить нас". И я сдался:
- Прикажи пропустить нас.
Старик набрал какой-то номер на телефоне и что-то пробурчал в трубку.
- Вас пропустят, - сказал он. И у нас не было причин не верить ему.
Мы направились к выходу.
Уже у самых дверей Милли обернулась и сказала Сеньч-Джу:
- Смотри. Ты увидишь, как твой мир рушится.
Мы вышли из города Ночных и остановились у кромки леса. Мы остановились, потому что нас кто-то окликнул.
Раненый, истекающий кровью Быкобор выполз из груды металла, которую тащил на себе. И тут же потерял сознание.
- Всё было напрасно, - повторял Георг, помогая Хельге и Йоко перевязывать рыжебородого, - Всё было напрасно.
Жутко чесались раны под бинтами. Я пытался почесать ногу сквозь белые ленты, но ничего не получалось.
- Мы можем выйти через шахты, - тихонько сказала Милли. Георг услышал её и покачал головой:
- Бесполезно. Бесполезно. Нам не выдержать битвы с Ночными на нижних этажах.
Я отогнул край бинта. Слова Сеньч-Джу и старого лекаря вертелись у меня в голове с неистовой силой.
Наша встреча не случайна...
Система работает сама по себе...
- Бесполезно! - вскричал Георг, в сердцах пиная дерево.
- Тише! - сказал я ему и надрезал бинт: на голени лежал снежно-белый кусочек тонкого пластика с простым словом. Слово было настолько простым, что я не сразу прочёл его. А когда прочёл, оно вырвалось из груди радостным криком. "Свобода"
