Из Чернобыля с любовью

карась, мотая хвостом в стороны, извиваясь телом, борясь за жизнь, он старался сорваться с крючка. Краснопольский посоветовал медленно вести уду к берегу, но Свободин дёрнул рукой и карась отцепился с крючка и плюхнулся в воду.
     - Зачем? - спокойно отозвался Свободин, - мы сыты, а лишняя жертва мне ни к чему. Пусть плывёт рыбка. - Карась выпрыгнул из воды, в закатных лучах чешуя заиграла, засверкала яркими каплями, выгнулась жизнелюбивая рыбка полумесяцем и, подняв фонтан брызг, ушла в воду.
     - Можно предположить, карасик поблагодарил за возможность жить, - высказался Краснопольский.
     - Кому мне сказать спасибо, что живой? - с тяжёлым взглядом уставился Семён Михайлович на друга. - Кого вот так запросто поблагодарить, махнув рукой на прощанье?
     Если Краснопольский и хотел ответить другу, то ему помешала возня, шум которой донёсся с подворья. Мужчины поднялись и бегом устремились на холм, узнать причину.
     Двое караульных, Демьян Кочет и Никита Хвыля, крепко держали невысокого роста мужчину с заведёнными назад руками и мешком на голове. Пойманный держался на ногах, но по фигуре можно было догадаться, что он, вот-вот, рухнет на землю.
     - Говори, Демьян! - приказал Свободин.
     Демьян прокашлялся и отрапортовал.
     - Крался к дому со стороны поля, - указал движением головы направо, - шёл, пригибаясь, укрываясь в зарослях кукурузы.
     Семён Михайлович приказал снять с чужака мешок. Его опередил негодующий возглас хозяина подворья, что это его друг, участковый Лебедь, Иван Матвеевич, он о нём рассказывал и сам сорвал с головы участкового пыльный мешок.
    - Иван Матвеевич, как дела? - участливо поинтересовался Краснопольский, аккуратно вынимая изо рта кляп из свёрнутой туго мешковины.
    Участковый сплюнул и, прищурившись, посмотрел, часто моргая, на Краснопольского, затем на его гостей и промолчал.
     Краснопольский продолжил, развязывая узел на путах:
     - А мы тут сидим с другом, рыбку ловим, о смысле жизни рассуждаем. Вдруг слышим шум. Что, думаем, за напасть такая? Надо пойти посмотреть. А это ты, друг дорогой!
     Участковый медленно растёр занемевшие запястья, продолжая осматриваться по сторонам не молвив ни слова.
     Краснопольский продолжать балагурить, стряхивая с пиджака участкового веточки и листья, старательно заглядывая в глаза.
     - Ты бы хоть известил о визите, что ли! - попрекнул он Ивана Матвеевича, - а то не званым гостем, как татарин, пожаловал.
      Участковый резким движением отбросил руки хозяина и со злостью бросил в лицо:
      - Не званым гостем, говоришь? Не припомню, чтобы ты приглашения рассылал. - Отдышался участковый, успокоился и более степенно продолжил: - Забрался на чердак, дай думаю, полюбуюсь родными видами и, что ты думаешь, что предстало моим глазам? Вижу картину интересную, идут скрытно полем неизвестные людишки в военном камуфляже. Почему, задаюсь вопросом? Никаких учений поблизости не проводится за отсутствием воинских частей. К кому, мучаюсь сомнениями? К соседу! Почему? Кто такие? Вопросы разные зародились в голове. Времена нынче шальные, посему, ухо надо держать востро.
       Быстрая речь утомила участкового, и он взял маленький тайм-аут.
       Перерывом воспользовался Андрей Заднепровский и спросил у Краснопольского, мол, это он так называет редких соседей, следящих друг за дружкой с чердака дома, переключившись на Лебедя, поинтересовался, сколько сребреников заплатят за уникальную информацию о появившихся незнакомцах-инсургентах.
     - Я человек старой закалки, - сообщил участковый, - служить начал в советское время, и учителя у меня были прекрасные и школу прошёл отличную. Так что, мил человек, бандита от обычного человека отличать умею.
    - Добре! - отозвался Заднепровский, - что скажешь обо мне.
    Участковый помедлил с ответом, и произнёс, обращаясь ко всем:
     - Вы, ребятки, играете в опасные игры. Конечная цель, как и спонтанное, начало насилия, скрыто туманом. Истинное положение всегда известно максимально ограниченному количеству человек. - Он замолчал, словно собираясь с мыслями, и продолжил, но из сказанного было ясно, что ничего конкретно для себя он не сформулировал. - Не грабёж, ни лиходейство и разбой ваши приоритеты. Не вдаваясь в подробности, скажу, ценя свою жизнь, чужую зря не заберёте.
      Установилась гнетущая тишина.
      Возле курятника копошились в пыли куры. Собрались в кружок гуси и, покрикивая тихонько, сидят не двигаясь. Животные умолкли в хлеву.
      И над всем этим умиротворением внезапно ярко последние лучи солнца осветили верхушки деревьев, и наступили светлые сумерки.
     Создалось положение, осторожно маневрирующее на тонкой грани зыбкой красоты.
     Из ситуации выкрутился хозяин, как всегда, балагуря, он, от широты душевной предложил:
    - А не выпить ли нам за установление дружеских отношений?
    Свободин коротко отрезал:
    - У меня сухой закон!
    Его поддержал участковый.
    - Погоди ты, Семён Михайлович, с самогоном. Отношения никуда не денутся. А поговорить с глазу на глаз необходимо, - Иван Матвеевич прямо посмотрел в глаза Свободину, - расставить точки, если закончились запятые.
      Краснопольский, широко улыбаясь, жестом руки предложил пройти к столу, но Иван Матвеевич предложил прогуляться к речке, рассуждая чётко, вечерняя свежесть от воды очищает мысли от дурного налёта и настраивает на здравое суждение.
      Куря у берега, Свободин вкратце рассказал участковому поведанное Краснопольскому. Иван Матвеевич с сомнением покачал головой, но ничего не сказал. Свободин продолжал настаивать и развивать мысль, что, Иван Матвеевич, неужели не слышали о трагедии Славянска, Счастья, об артиллерийских обстрелах городов и посёлков, что сметают ураганным огнём с лица земли дома. Лебедь, не переставая, покачивал головой. «У нас по телевизору показывают обратное, - наконец, проговорил он, - это расходится с твоей версией, утверждают, повсюду видна рука Москвы». Свободин горячо возразил, что, и трагедия в Одессе тоже устроена Москвой, что, тысяча москвичей пробралась через границу, и сожгли полторы сотни людей в Доме Профсоюзов. «Чем тебя убедить, просто не пойму, - в сердцах выдавил из себя Свободин, - ну, разве, что запись с места событий показать!» И крикнул, чтобы попросили Кудрявого принести телефон.
     Пронька спустился по склону быстро, едва ли скользя на каблуках ботинок, будто на лыжах, оставив за собой коричневато-пыльный след.
     Протянул телефон Свободину:
     - Вот, Семён Михайлович, пожалуйста!
     Свободин остановил его жестом руки и спросил:
     - У тебя сохранилась запись событий в Одессе?
     Пронька пожал плечами недоуменно.
     - Ну, так, куда ей деться!
    - Включи, - попросил Свободин.
    Пронька недолго возился с телефоном.
    - Смотрите, - сказал он, - если понадобится повторный просмотр, нажмите на эту клавишу.
     Семён Михайлович поблагодарил Кудрявого.
     - Спасибо, Проня, можешь идти.
     Долго и пристально всматривался Лебедь в кадры происходящей трагедии. Сбоку пристроился Краснопольский и в один момент вскрикнул: - А ну-ка останови изображение, одно лицо показалось знакомым! Пока сориентировались, куда нажать, пока отыскали нужный эпизод, нервозное возбуждение не покидало троих мужчин. И снова Краснопольский и Лебедь изучали хронику кровавой пятницы, останавливали изображение, всматривались в застывшие лица, искажённые болью.
    - Вот! - кричал Краснопольский, ткнув пальцем, затем отчаянно отмахивался, - а! похож просто...
    - Погоди-ка! - скороговоркой говорил Лебедь, обращаясь к Краснопольскому, азартно указывая на мужское лицо, - никого не напоминает? - и с надеждой смотрел на соседа.
    - Нет, - откликнулся Краснопольский, - другое лицо, женское!
    Лебедь повернулся к соседу и спросил:
    - Почему женское?
    Краснопольский не удосужился ответить и Иван Матвеевич повторил с нескрываемым раздражением:
    - Кого из женщин ты видел, - схватил Краснопольского за плечо и развернул к себе лицом. - Отвечай, мать … !
     Движением плеча Краснопольский освободился от крепкой хватки, не отводя глаз от экрана.
    - Лучше бы тебе этого не видеть...
    Участковый вырвал из цепких пальцев Краснопольского телефон, бормоча, что ж там такое и увидев знакомое лицо, побледнел.
    Краснопольский заметил окаменевшие черты лица участкового и похлопал его по плечу.
    - Да, Ваня, да, - сухо проговорил он, пытаясь проглотить застрявший в горле сухой ком, и стараясь хоть как-то успокоить друга, - это Лидочка ... с сыном Ваняткой...
    Руки Ивана Матвеевича мелко затряслись.
    - А я-то думаю, что это они не отвечают на звонки, - голос участкового сорвался на сип, свободной рукой, неловко, занемевшими пальцами помял горло, - думал, забыли совсем деда... - первая скупая слеза выскользнула из правого глаза и скатилась быстро, сорвавшись с выбритого подбородка в траву, оставив мокрый след по морщинистой щеке, - … а оно выходит вон что...
     Свободин сочувственно посмотрел на Лебедя, но решил промолчать, зная на собственном горьком опыте, что в первые минуты надо побыть наедине с собой, прочувствовать несчастье, пропустить через себя, как через фильтры и потом привыкать жить с мыслью, что любимый и близкий человек больше не постучится в твой дом, не крикнет радостно с порога «Что, гостей не ждали?!».
     И какая пропасть пролегает со дня невозвратимой потери между прошлым и будущим.
     Краснопольский, сопереживая несчастью Ивана Матвеевича, тоже безмолвствовал.
     Лебедь, вытирая льющие слёзы, то приближал  экран к глазам, будто старясь убедиться в ошибке, то отодвигал на вытянутую руку, будто не веря изображению.
     Наконец Краснопольский решился вывести друга из затянувшегося транса, аккуратно взял из сведённых судорогой пальцев телефон, притянул к себе, обнял и срывающимся голосом произнёс:
     - Да, Ваня, это они …


                                                       ***
    Покидали поместье Краснопольского чуть свет.
    Свободин, крикнув бойцам, чтобы  не ждали, стал с другом лицом к лицу.
    - На дорожку уже присаживались, - сказал Краснопольский.
    - Да, - ответил Свободин.
    Ни один, ни другой не знали, что сказать перед расставанием, но чувствовали что какая-то недосказанность осталась между ними.
    - Даже не знаю, свидимся ли...- скупо сказал Краснопольский.
    - Даст бог, пересечёмся, - сдержанно сказал Свободин
    - Прощай, друг! - крепко, до хруста сжал друга Краснопольский.
    - Прощай, друг! - ответил тем же Свободин.


                                                           18
     Тихий рассвет занимался над землёй, чуть слышно шумел ветер в деревьях, чирикали в полях птицы, где-то далеко, доносилось эхо, мычали коровы и кричали звонко гуси. И подумать было невозможно, что в нескольких сотнях километров бушевал огненный смерч войны, гибли люди, горели дома — чёрное облако ненависти нависло над прекрасной землёй Донбасса.
     Через тридцать минут Свободин нагнал отряд.
     На вопросы во взглядах ответил кивком, всё, мол, в порядке. Махнул рукой вперёд — продолжаем путь — и перешёл на бег.
     За три часа с непродолжительными перекурами одолели двадцать километров. Больше затягивать время было нельзя.
     Как дела дома — вопрос мучил всех; отсутствие связи угнетало, но