Из Чернобыля с любовью

примером.
     - Интересно, наши добрались, туда, куда намеревались? - то ли сам себя спросил Пашка, то ли обратился к Косте.
    - По поводу наших не знаю, - отозвался Костя, - а вот Генка добрался домой.
    Пашка повернулся к другу и спросил:
    - Какой Генка?
    - Из Ростова-на-Дону.
    - Откуда знаешь?
    - Он Алёнке Скоробогат сообщение прислал. Мол, так и так, добрался без происшествий, люблю, целую и так далее. Жди, скоро буду.
    - Это, как я думаю, той Скоробогат, у которой сестра год назад в Киеве замуж за француза вышла?
    Костя почесал затылок — побреюсь наголо, сделал вывод, и закурил новую папиросу.
    - У нас три семьи Скоробогат, и из которой за иностранца вышла не знаю; но Алёнка,  двоюродная сеструха нашего ополченца Витьки  Рябоконь.
     Пашка усмехнулся.
     - Вспомнил, из-за неё всегда на танцах в клубе парни дерутся!
     - Она!
     - Когда они успели состыковаться? - удивлённо спросил Пашка, - по времени Лям-балям всего ничего был...
     Костя громко засмеялся, но ничего не ответил.
     - Чо ржёшь, как кобыла! - рассердился Пашка.
     - Двадцать с гаком лет прожил ты, а так и не понял, - откликнулся Костя, успокаиваясь, - для нехитрого дела времени много не надо.
     Со стороны дороги, ведущей к России, раздались долгие и пронзительные сигналы автомобильных клаксонов, и вдали поднялась в спокойный воздух лёгкая зыбкая стена степной пыли,  золотящейся в лучах солнца.
     - Кого это там хрен несёт с такой помпой?! - восхищённо поинтересовался Пашка.
     

                                                           16
     Под присмотром Краснопольского бойцы Свободина соорудили под раскидистой вишней с поздними спелыми, прозрачными ягодами, стол: поставили козлы, на них настелили щиты и сверху покрыли клеёнчатой скатертью. Затем Хозяин сходил в летнюю кухню и принёс ящик с гранёными стаканами. Они лежали завёрнутые в старые газеты индивидуально. «Чтобы ненароком не разбились, - пояснил Краснопольский. - Сейчас такую тару днём с огнём не сыщешь, - гордо добавил он, освободив один стакан от обёртки и посмотрев на грани на свет, - промышленность такого качества уже давненько ничегошеньки не выпускает. Советское качество!» - с гордостью закончил он.
     Стаканы выстроились в две прозрачно-чистые шеренги на расстоянии десяти сантиметров от края столешницы по обе стороны круглого стола.
     Краснопольский с азартом потёр руки и вызывающе посмотрел сперва на Свободина, что, дружок, не решил сыграть обратную, затем переключился на мужиков. Те стояли и с интересом наблюдали за происходящим. Никому из них и в страшном сне не могло присниться такое безумное соревнование — выпить на скорость двадцать стаканов домашнего самогона без остановки и закуски. Этого они не понимали. Равно, как не понимали своего командира, неужели Михалыч рискнёт играть в эту своеобразную «русскую рулетку». Алкогольного отравления не избежать; вариант «или-или» здесь не проходил. Да и по опыту жизни знали мужики, что уговорить Михалыча, выпить, вот, запросто так, весьма затруднительно. Категоричный отказ следовал в любом случае. Конечно, бывали исключения; например: день рождения, Новый год, рождение ребёнка. Остальные поводы выпить называл обычной бытовой пьянкой.
     Довольный организованным видом с его точки зрения, хозяин обошёл стол вокруг несколько раз, для порядка поправляя стаканы, выставляя их по относительно ровной линии, и на определённом расстоянии друг от друга. Стоя спиной к гостям, пояснил, для удобства, когда пьёшь на скорость, можно нечаянно опрокинуть полный стакан. А расплёскивать драгоценную жидкость в любой дозировке непозволительная роскошь и хамское отношение к напитку.
     Завершив ритуальные прохаживания туда-сюда, Краснопольский спросил, не найдётся ли желающий принести из погреба, дверь вон там виднеется, с торцевой стороны дома, не заперта, ступени не крутые, двадцатилитровые бутыли  - вы не ослышались, повысил голос хозяин — двадцатилитровые бутыли стоят в дальнем углу накрытые матерчатыми мешками из-под сахара.
     Он осмотрел подчинённых Свободина и заметил, как вижу, слабаков среди вас нет, поэтому справится любой, но хотелось бы, чтобы это сделал очень ответственный человек, которому неравнодушны чаяния культурно пьющего. Итак, уставился он на мужиков, найдётся ли средь вас смельчак или нет, и долгим взглядом посмотрел на Андрея Заднепровского; ты — указал на него пальцем — для этой цели не подходишь, вдруг заключил хозяин, вижу в тебе совершенное безразличие к хмелю. Заднепровский усмехнулся и кивнул головой. А кто не пьёт, да в карты не играет, той сладости жизни не понимает, выдал Краснопольский, но видя в тебе стержень, из военных, не боюсь предположить, из — повертел в воздухе пятернёй — этих, кто решает вопросы любой компетенции, то сильно уважаю по причине причин. Последнего каламбура хозяин и сам от себя не ожидал и по этой причине умолк, сконфузившись.
     Нашлись среди остальных не безразличные, мигом сбегали и с великою осторожностию принесли стеклянную тару с золотисто-соломенной жидкостью. Хозяин и здесь не забыл вставить, что это его гордость, настойка трёхлетней выдержки, помимо грецких орехов ещё букет полезных трав, «для здоровья мужского в нашем критическом возрасте особо необходимы», а градусов в ней … выдержал паузу, исподтишка оглянув отряд вместе с командиром, и продолжил, градусов в ней все шестьдесят пять!
      Налитые по поясок стаканы заиграли красотой и простотой. Солнечные лучи, проходя через напиток, озаряли содержимое тёплым янтарным свечением, преломлённые гранями лучи разлетались по сторонам, слепя глаза, и мужчины прикрыли руками глаза, оберегая от яркого света.
      Дуэлянты стали по разные стороны импровизированного стола: Краснопольский занял позицию с левого торца, Свободин — с правого.  
     Секундант, Александр Кузьмин поднял руку с секундомером на уровень лица и объявил, даётся две минуты для соревнования и нажал на кнопку.
     - Поехали!
     Напряжённые фигуры дуэлянтов расслабились.
     Краснопольский, глядя на Свободина, чуть прищурив глаза, произнёс:
     - Надеюсь, Семён Михайлович, помнишь: идущий вперёд не смотрит назад...  
     
                                                           ***
     По направлению к селу по грунтовой дороге, оставляя за собой длинный хвост светло-жёлтой пыли, быстро приближался кортеж из пяти машин.
     Прячась за домами и заборами, селяне следили за цугом следующими авто. Разные мысли посещали в эту минуту не только селян, но и ополченцев. Гости? К кому? Перебирали близких и дальних родственников, с кем поддерживали в последнее время связь, после трагических событий на Украине остро стал вопрос родства — вспомнили даже тех, с кем по разным причинам разорвали отношения.
     Несколько бойцов заняли позиции возле миномётов; ещё пятеро приготовили к стрельбе старенькую работящую «Рапиру» - незваных гостей при отрицательном варианте развития готовились встретить адекватно намерениям.
     Раздалась команда не стрелять. Побежали с докладом к Тимофею Кузьмичу. Мирослав тоже поспешил в село, оседлав старенький «Муравей», оставив за себя старшим помощника Илью Подопригору.
     На главную площадь, распугивая кур и гусей въехали запылённые, но сверкающие лаком пять джипов «Land Cruiser» с флажками России на передних крыльях и с ростовскими номерами, поражая мощью и силой. Головной жемчужно-белого цвета выехал вперёд и, звучно пропев рессорами, остановился, остальные четыре черных автомобиля замерли в почтительном отдалении по два с каждой стороны веером.
     Осела пыль на дороге. Осела пыль на листву деревьев. Успокоились куры и гуси, кудахча и гогоча, вытягивая шеи в направлении машин, вышли неторопливо из укрытий. Потянулись на площадь жители. С опаской женщины, взирая на тонированные полностью непрозрачные чёрные окна; следом, держа наизготовку автоматы, вышли ополченцы. Не покинули позиций миномётчики и пушкари, готовые открыть огонь.
     Передняя пассажирская дверца белого джипа открылась, из автомобиля вышел Гена Приходько, в дорогом тёмно-сером костюме, ослепительно-белой рубашке, но в неизменной кепке на голове, обутый в скрипящие начищенные до зеркального блеска яловые сапоги. Он потянулся, размял плечи, втянул воздух и сказал, какая всё-таки прелесть — лето. Затем засунув руки в карманы брюк, он крикнул во весь голос, что, как ему кажется, гостям дорогим здесь, похоже, не рады.
       В эту минуту пронзительный девичий крик прорезал настороженную тишину на площади:
     - Геночка! Любимый! Вернулся! - расталкивая женщин и детей, на площадь выскочила Алёна Скоробогат, раскрасневшаяся от быстрой ходьбы, застёгивая на ходу пуговицы сарафана, - а я уж думала, не приедешь!
     Алёна подбежала к Гене, замерла в шаге от него, будто раздумывая, правильно ли поступает, но когда он двинулся навстречу, бросилась в его объятия и расплакалась.
     Гена обнял подругу и, гладя её по взъерошенным ветром волосам и целуя в наполненные слезами глаза, вымолвил, скрывая волнение:
     - А ты думала! - в голосе послышалась гордость, он повернулся в разные стороны и сказал, чтобы слышали все, кто находился  в районе площади, - пацан сказал, пацан сделал! - и увидел стоящих на крыльце мужчин.
     Отстранив любимую, направился к штабу, на крыльце стояли Заднепровский-старший и Мирослав Свободин.
    - Мир вашему дому, люди добрые! - поклонился Гена, не произнеся любимого «лям-балям».
    Заднепровский-старший степенно ответил:
    - И тебе — мир, гость дорогой! - выдержал паузу и, указав на российские флажки на машинах, произнёс: - На мой взгляд, необдуманная бравада. Не страшно провоцировать укропов? Бережёного бог бережёт.
     Гена, хмыкнув, посмотрел через плечо:
     - Волков бояться — в лес не ходить.
     - Тогда рассказывай, как проехали через границу. Были трудности?
     - Ни с российскими погранцами, ни с украинскими — no problem! - щегольнул Гена. - Старший перетёр с кем надо по обе стороны, и разошлись при общих интересах.
     - С этим разобрались. От границы до нас почти пятьдесят километров и дорога, практически вся как на ладони, обстреливается укропами, едва покажется движущаяся цель.
     - И с этим Старший уладил, - заявил Гена с гордостью, - принял, так сказать, лям-балям, определённые превентивные меры. - Замолчал, интригуя собеседников, и продолжил, показав им навороченный смартфон: - От этой пустячной маленькой вещицы зависит успех нашего мероприятия. Он узнал, уж не ведаю, лям-балям, каким образом, фамилии командиров батарей и выслал каждому по несколько впечатляющих по содержанию фотографий. На одном снимке он с женой и младшей дочкой одного командира кушает пломбир в уличном кафе; другому отправил ролик, Старший вместе с его мамой и папой под навесом из цветущего винограда пьют молодое вино и весело смеются; третий получил фотографию близнецов, они, такие, лям-балям, потешные, ему машут ручками сидя у Старшего на коленях, а он детишек, ой, как любит, знали б вы, как внучат своих балует. Один вопрос отправил последнему, сколько пальчиков у сыночка на ручке, вот чтобы столько дней стояла гробовая тишина в указанном месте, пока его, Старшего, подручные выполняют задание. В противном случае, лям-балям, ни