Труп молодого мужчины

она красавица, до чего хороша даже на взгляд давно привыкшего к ней мужа! Может, приглянется какому-нибудь денежному тузу? - так, чисто теоретически, мелькала вот и такая мысль в голове захмелевшего Геночки. Тогда у них будут деньги...
Лера задалась целью познакомиться хотя бы с Бананом. Какое у них там состояние души, будут они танцевать или нет? Пригласили бы её, она потанцевала бы с кем-нибудь из них, узнала поближе, очень это полезно при решении задачи с множеством неизвестных. Задавшись ещё и такой целью, она превратилась в сверхчувствительный приёмник - и услышала одну очень образную фразу о своём подопечном бандите, каков он и что предположительно его ждёт при встрече с бывшими дружками. От услышанного у неё похолодело всё внутри, она как-то странно бледно улыбнулась; Геннадий Львович увидел эту её улыбку и, словно спустившись с небес на грешную землю, встревожено спросил:
- Что? Случилось что-нибудь? - он быстро оглядел зал и опять повернулся к жене.
- Ничего.
Ничего себе “ничего!”, да от такой её улыбочки не приходится ждать ничего хорошего. Уж ему ли не знать свою Лерочку!
- Тебе плохо?
- Нет. Я уничтожу Банана.
Геннадий Львович непонимающе, проще говоря, тупо глянул на жену, потом на стол и не нашёл ничего лучшего как сказать:
- Но бананы мы не заказывали. Заказать?
У Леры вспыхнули глаза.
- Закажи. - сказала она и рассмеялась. Глядя на неё, он тоже рассмеялся.

***
Лера словно играла в игру. Происходящее не было действительностью, а если и было, то какой-то отстранённой, книжно-киношной. Она “наследила”, где только могла, практически во всех точках, намеченных ею на карте. Что за счастье изобретать “следы”! А звонки из разных автоматов, из разных мест? Как вдохновенно она меняла голос, интонацию, а что за счастье сочинить текст, которому поверят! И не просто поверят, а слова твои сметут, зажгут ненавистью, жутким подозрением, а потом уверенностью, заставят спешить и, в конце концов, вдохновят слушающих тебя, подвигнут на нужные тебе, тобою запланированные действия! Забегают, засуетятся, и будет для них одна реальность - сотворённая тобой!
Во всяком случае, ей так бы хотелось.  Она прекрасно понимала, что решает задачку.  Но… ведь получилось! Она решала задачку, а персонажи, все эти иксы и игреки, взяли, да и сцепились не на шутку!  Пусть там и без её вмешательства кипели страсти и назревали события. И разобрались они друг с другом не совсем так, как ей это представлялось. Однако по времени всё произошло именно после её активного телефонного вмешательства.  Леру тешила мысль – хорошая из неё получилась палка в колесе!
Наверное, это было так. Небо густо синее, почти ночное небо, ещё чуть-чуть и оно станет чёрным. На улицах, освещённых яркими фонарями, уже мешанина из густых теней и разноцветных ярких огней. Тени тоже цветные, но очень и очень тёмные. Окна и двери “Ниагары” светились празднично, как и в тот вечер, когда ресторан сподобились посетить Волковы. Как светились каждый вечер, каждую ночь.
Две машины медленно остановились возле ресторана и из них вышли они, те мужчины, чью беседу за пальмой слышала Лера. Они прошли в ресторан спокойно сдержанно, глуша нетерпение и другие, более яркие чувства, шли в приподнятом настроении, а как же иначе! Должно было что-то свершиться неординарное, долго ими ожидаемое, хоть и опасное, но приятное, остро щекочущее нервы. И были ещё машины и люди, причастные к свершающемуся, но прибывшие раньше, а некоторые и с чёрного хода.
Как жаль, что ничего этого и далее случившегося, Лера не видела. Как ей было жаль!
Потом... Потом они вышли из ресторана. Не все, а часть. Они вышли, на лицах отпечатались многозначительные ухмылки. Ресторан не потрясла автоматная очередь, что было бы очень эффектно. Несколько аккуратных выстрелов в укромных уголках, и конкурентов нет. Паника возникнет не сразу. В ресторанном празднике официант вдруг обнаружит, что клиенты за огромным папоротником – уж наверняка расправа произошла именно там! – как-то странно сидят, неподвижно и неудобно.
Они - те, что вышли, - сели в машину и... Конечно же! Их тоже не обошли вниманием… по всей вероятности те, что полегли за папоротником от аккуратных выстрелов. Правда, не своими собственными руками!
Яркая вспышка и страшенный грохот! Наверное, это было очень эффектно на фоне ночи и разноцветных огней, огромный яркий грохочущий цветок, и страшно.
Но она не виновата. Этот взрыв Лера не планировала. Персонажи в данном случае распорядились сами. Слава Богу, никто посторонний не пострадал.

XII.
Нервно взвинченное состояние в течение недели не прошло даром. Оно перевело Леру на новую ступень мировосприятия. И это не первая ступень в её жизни. Если не считать обычных ступеней развития обычного человеческого существа, то эта была третьей за последнее время, считая с момента появления в их доме бритоголового. Ступень наиболее крутая и опасная. Никогда ещё Лера не жила так азартно!
Сидит там голодный сыч! - торжествующе горело в ней, когда она летела вверх по лестнице на третий этаж к Александру. Дней восемь она не забегала к нему, но касался его голод лишь продуктов, покупаемых каждый день, консервов у него достаточно. А ей приятнее думать, что он голодный, именно голодный. Злой, противный и несчастный. Наверняка проклинает всё на свете! - ликовала она, не в силах унять себя, - местное радио этот дуралей, поди, и не слушает. Ах! - что-то вздохнуло в груди с радостным предвкушающим упоением - то-то она сейчас поразит его известием о своей победе и его освобождении!
Ну и всё в таком же духе бурлило в ней вплоть до входной двери в квартиру. На её легкий особенный стук откликнулись не сразу. Пришлось повторить стук ещё раз и опять ждать. Слегка обескураженная и с явными признаками надвигающегося разочарования Лера полезла было в сумочку за ключами, но тут легко, почти неслышно дверь открылась. Александр и впрямь оказался зол, небрит и надменно противен, но не голоден, судя по запахам из кухни, и не несчастен - а это, судя по выражению глаз. Хоть и небрит, а одет с иголочки: рубашка, брюки фирменные, красивые и чистые.
Всё остальное - уютный сумрак прихожей, освещённой бра с красным абажуром, жёлтый тёплый паркет пола, манящий свет в приоткрытую дверь в комнату, рифлёное стекло, за которым бело светилась кухня - было прежним и приятным, таким, каким всё это держалось в памяти.
- Соизволили наконец-то прийти, сударыня?
- Да. Решила вот проведать, как вы тут – живы здоровы?
Отвечая на его реплику, произнесённую язвительно холодным тоном, Лера с удовольствием оглядывалась. Похоже, праздник её души состоится.
- Как видите, у меня всё прекрасно. Могли бы и не утруждать себя и не тащиться к какому-то там мужику!
- Да? - она мило улыбнулась, будто не замечая его состояния, его враждебности. - А я себя отнюдь не утруждаю. - она весело посмотрела ему прямо в глаза.
- Соскучилась, значит?
Вот ведь куда вывернул!
- Нет. Шла мимо. Дай, думаю, занесу одному затворнику свежего хлеба. На сухарях и печенье - это не жизнь, а минутное наслаждение. Причём, надоедливое, правда?
- Зря волновались. У меня есть свежий хлеб.
- А! - протянула она, - Сделал ночную вылазку!
- Сумеречную.
- По-партизански, мелкими перебежками с оглядками?
Он холодно посмеялся её словам.
- Зачем же. Ходил в полный рост, без перебежек.
- Что так?
- Перебежками слишком подозрительно.
- О! - она чуть откинула голову, сощурила глаза и покивала головой. - А вообще-то ты прав, сумерки, растительность на голове. Хм. Ты не похож на себя того, бритоголового.
Он взял из её рук сумку с продуктами и понёс в кухню.
- У тебя чистота. Одобряю. - громко, чтобы было слышно из комнаты в кухне, крикнула Лера.
- Спасибо за похвалу. Польщён.
Александр вошёл в комнату, устроился в кресле. Руки сложил на коленях, сцепив пальцы, будто собрался стоически выслушивать разного рода обидные слова.
- Ты слушаешь местное радио? - небрежно спросила Лера и бросила на него быстрый испытующий взгляд, в котором светилось предвкушение торжества.
- Слушаю. - тут же ответил он, как ей, показалось, совершенно спокойно, как человек, ничего такого за этим вопросом не усматривающий. И её чуть было опять не охватило разочарование. Хорошо, что она смотрела на него в этот момент! На неё из глубины его глаз полыхнуло таким взрывом сарказма и злости, почти ненависти, мгновенно подавленной, что её сердце застучало столь мощно и громко, что поглотило своим грохотом другие звуки. Вот когда она поняла – и здесь ей надо быть готовой ко всему!
Александр молчал, он изобразил на лице участливо-заинтересованную улыбку и поелозил, уютнее устраиваясь в кресле.
“Ах ты, хмырь!” - она вся подобралась внутренне, вслух же сказала:
- А! Оставим местное радио. Может, ты меня угостишь чаем или кофе?
- Что же тебя муж не кормит?
- Я ем сама, меня кормить не надо. Твоё кофе я тоже выпью сама, а ты можешь даже и не варить его, я его сварю, - она весело улыбнулась, глядя ему прямо в глаза, - тоже сама. Твоё дело, как гостеприимного хозяина, угостить. Угощаешь на таких условиях?
- Что ж, от тебя так просто не отделаешься, угощаю на обычных условиях. Деваться мне некуда.
Александр решительно встал, будто его выбросило из кресла. И только за кофе, которое они пили тут же, в комнате, он спросил:
- Ну и как мои пятьсот долларов?
- Но ты же слушаешь местное радио!
- Это не ответ. - холодно отозвался он.
- Тебе нужен отчёт?
- А как же!
- Хорошо. Конкретизирую. Я отработала твои пятьсот долларов, я заработала свои пять тысяч. Тоже долларов.
Каким неприглядным он казался ей сейчас! Почти как в те первые дни его появления в их квартире. Тем более хотелось утереть ему нос. И сделать это эффектно и необратимо, чтобы нечем было ему крыть в ответ!
Он в свою очередь думал о ней: “Стерва бесчувственная, бандитка прирождённая с гипертрофированным самомнением!”
И, конечно, он взорвался. Всё шло к тому.
- Да ладно тебе, баба! 
Ух, как смачно он произнёс это слово «баба!». Значит, она попала в точку! Далее с брызжущим сарказмом ей было высказано приблизительно следующее: она просто примазалась к тем трагическим событиям, о которых он услышал по радио, ей повезло, как везёт некоторым недоумкам, вламывающимся в незнакомую среду. Что такого она - далее опять было выделено голосом до противности мерзким – «баба» могла сделать, чтобы столкнуть группировки и разложить одну изнутри?! Очень хочется подать как дело своих рук? Да?!
Как ни понятен был ей Александр, но он заставил Леру внутренне напрячься. Выглядел он достаточно опасным. Она молча, можно сказать, стоически выслушала все обвинения в свой адрес. И, когда Александр, иссяк, а это произошло довольно скоро, ибо своим молчанием она не дала пищи поговорить подольше, выждав паузу, вздохнула и сказала, правда не без внутреннего напряжения:
- Решил зажать свои пять тысяч? С тобою, оказывается, нельзя иметь дело. Ты не держишь слово.
“А что, если он и впрямь сволочь и на самом деле не заплатит?! У неё зарплата мизерная, а Генке уже третий месяц не платят... И не только не заплатит, а и... О-о-о!”
Александр словно подавился.
- Что? Да как ты смеешь! - он резко качнулся вперёд, к ней, ухватившись руками за подлокотники кресла.
“Ого! - мысленно ахнула Лера. - Да он, поди, качается здесь