он себя не признавал и никаких грехов, по его совам, за собой не чувствовал. Этот чудный и добродетельный государственный муж рассуждал так: "Все, что мне полезно, что приносит мне радость и доставляет удовольствие,-вовсе не грешно. А вот лишать себя радостей жизни,-самый настоящий грех! Живем то всего один раз, а если так, то надо успеть взять от жизни все что можно."
Батюшка еще много рассуждал на тему добродетелей Льва Борисовича, после чего переключился на президентов Ельцина и Путина, отметив, как много тот и другой сделали для России и РПЦ в частности, потом опять клеймил позором о. Николая, всячески при этом высмеивая и злословя его, и наконец закончил свою проповедь следующими словами: "Мы с вами, братья и сестры, должны больше внимания и забот оказывать богатым людям; бедные и так попадут в Царство Небесное за свою бедность, а вот богатым это сделать тяжелей. Поэтому мы с вами должны подать им руку помощи, что-бы помочь им войти туда. Ведь мы все едины во Христе, но в Нем нет ни богатых, ни бедных, а есть лишь чада Божии, соединенные узами любви. А если мы все соединены друг с другом узами любви, то в наших сердцах не должно быть вражды к богатым, а должны иметь место всепрощение и любовь. Аминь."
Батюшка сегодня так увлекся проповедью, что проговорил целые двадцать минут, что для него было весьма не характерно; обычно проповедь о. Виктора продолжалась максимум минут так до семи, что-бы не утомлять прихожан и самому не перегружаться. Поэтому сегодняшнее выступление батюшки было встречено его прихожанами без должного энтузиазма; немного послушав его, некоторые стали потихоньку шепотом переговариваться друг с другом, другие с нетерпением переминались с ноги на ногу, ожидая, когда же уже он закончит говорить; те, кому посчастливилось сесть на лавочки стоящие в конце храма,-мирно дремали. Но были и такие, кто с открытым ртом и тупым выражением лица, как зачарованные, слушали батюшку Виктора. Эти производили впечатление самых настоящих зомби: им было совершенно не важно, правильно ли, или нет, толкует Евангелие их духовный вождь; достаточно было того, что это делает он,-их любимый батюшка Виктор,-который в их глазах давным-давно уже затмил Самого Господа Бога.
Далее литургия продолжалась уже без каких либо отклонений, если не считать Великого Входа, где о. Виктор наравне с патриархами поминал президента Путина, Льва Борисовича и председателя районной администрации Иосифа Семеновича. Надо сказать, что батюшка делал это не по своей воле, а по приказу своего господа-бога Льва Борисовича. Вначале шел разговор, что-бы о. Виктор поминал только его, но хитрый Лев Борисович быстро сообразил, что если будут поминать его одного, то в народе возникнет соблазн и кривотолки, что было ему совершенно не нужно; вот почему он и решил прикрыться президентом и председателем района, -уж за этих то двоих точно никто не посмеет что-либо сказать. Но вот хор пропел "Отче наш", батюшка дал возглас: "Вонмем, Святая святым," хор пропел запричастный стих и завеса за Царскими Вратами в алтаре закрылась. Верующие начали готовиться ко Святому Причастию.
глава_2
Для тех из вас, дорогие читатели, кто не знаком с уставом Православной Церкви, я сделаю небольшое пояснение: вначале священник причащается сам в святом алтаре, один, без всяких присутствующих, а уже затем приготовленные им плоть и кровь Христова преподаются в чаше верующим, которых он из нее сам и причащает. Обычно на собственное причастие и приготовление Святых Даров для молящихся у батюшки Виктора уходило порядка десяти минут времени, но сегодня он почему-то не торопился: вот уже и хор трижды пропел все положенные на сегодня песнопения, вот и чтец вычитал все последование ко причастию и начал читать его по второму разу; но завеса за царскими вратами по-прежнему оставалась закрытой. Прошло уже порядка получаса, но батюшка Виктор из алтаря так и не появился.
-Что это он сегодня так закопался?-сказала одна верующая другой, стоящей с ней рядом,-на него это обычно не похоже.
-Не знаю,-ответила та,-и проповедь сегодня на полчаса развез, и тут никак не выйдет. Вон уже и людей на исповедь порядком подвалило, а его все нет! Жди теперь, когда служба то закончится; а я то хотела еще на рынок успеть заскочить, мяса на обед купить.
-А может ему плохо стало, или еще что-то случилось?-сказала еще одна женщина,-ведь все бывает.
Так постепенно в храме нарастал гул: люди недоумевали и не знали, что же на самом деле случилось.
Но вот появилась матушка Ольга; она явно была взволнованна происходящим и по ее лицу было видно, что она чем-то сильно озабоченна.
-Братья и сестры,-громко сказала она, обращаясь к прихожанам,-братья и сестры, давайте же что-то делать! Где алтарники, почему их тут нет?
-Да они в пономарке сидят, ждут, когда их батюшка позовет,-ответил кто-то из мужчин.
-Так позовите их сюда,-возмущенно ответила ему матушка,-пусть кто-нибудь из них зайдет в алтарь и выяснит в чем дело!
-Так в пономарку то вход из самого алтаря, как же мне туда пройти?-ответил тот матушке,-а благословения входить в алтарь мне никто не давал.
-Есть еще вход с улицы,-раздался чей-то голос-давайте пойдем туда и постучим в дверь. Пусть пономари зайдут в алтарь и узнают в чем дело.
Несколько человек вышли из храма и вскорости вернулись. Через несколько минут открылась северная дверь алтаря из которой вышел старший пономарь Григорий Павлович. Вид его был совершенно обескуражен; складывалось впечатление, что он не знал с чего ему начать говорить.
-Ну что, Павлович, что там?-посыпались вопросы,-что случилось? Что с батюшкой? Почему он не выходит?
-Лежит батюшка,... перед престолом лежит,...-в замешательстве проговорил Григорий Павлович.
-Это как это лежит?! Да ему поди плохо?! Врача, врача надо вызывать!-заистерила матушка Ольга,-срочно звоните в скорую, срочно!!! Каждая секунда тут дорога!
-Подождите матушка,-продолжил пономарь,-не надо никого звать; не плохо ему; Говорит, видение у него было...
-Какое еще видение, какое? Расскажи все по порядку,-загалдели люди обступая пономаря.
-Короче так, братья и сестры,-начал Павлович,-сидим мы в пономарке и ждем, когда же нас батюшка позовет людей причащать. Но никто нас не зовет. Тут нам и самим подозрительно стало, что его так долго нет. Хотел было я сам в алтарь зайти, но вспомнил, что о. Виктор очень этого не любит и ругается, когда ему мешают причащаться и дары приготовлять. Поэтому и не решился войти; но когда вы постучали и сказали, что народ сильно взволнован, решил: будь, что будет. Так вот, захожу я в алтарь, а батюшка наш перед престолом ниц упал, руки крестообразно распростер, и лежит, не двигается. Видно, что дышит только. Я к нему подошел, стал его под руки поднимать, а он обмякший весь; смотрит на меня, таким изумленным взглядом, и ничего не говорит. Видно, что сказать что-то хочет, но молчит. Я ему говорю: "Батюшка Виктор, родненький, вам что, плохо? Врача вызвать? Что с вами?"
А он молчит; потом что-то замычал, как-то непонятно залопотал, схватился за меня и держит, не отпускает. Я, честно говоря, подумал: уж не инсульт ли часом у него? Посадил его на стул, а он бормочет: видение, видение...
-Так я так и не поняла,-обратилась к нему матушка Ольга,-где он сейчас?
-Я же говорю вам, матушка,-ответил ей Павлович,-в алтаре, на стуле сидит; встать пока не может. Сейчас и другие пономари вышли, около него находятся.
Из алтаря в это время вышел мальчик,-алтарник Алеша.
-Павлович,-обратился он к старшему пономарю,-лучше батюшке; говорит, чтобы мы не волновались и никого не звали; говорит, что он видел Саму Матерь Божию, и что-бы никто не расходился; он выйдет и все вам расскажет.
После этих слов Алеши в храме воцарилась гробовая тишина. Так продолжалось около пяти минут, после чего послышались осторожные реплики прихожан:
-Вот это да! Сама Царица Небесная его посетила!
-Видно угоден он Богу и Ей, раз посетила.
-А я вам что говорила? Тут у нас особая благодать Божия, не так, как в других храмах. Только войдешь, сразу же ощущается!
-Богоугодный священник; злые языки много про него всякой ерунды чешут, а Господь взял, да и расставил все на свои места.
-Раньше спешила, а теперь буду ждать, когда он выйдет и все нам расскажет.
Так, увлеченные этой новостью прихожане не заметили того, как тихонько открылась дверь, и в храм вошли господин мэр с супругой. Немного пройдя от входной двери в притвор храма они остановились около свечного лотка и стали наблюдать за происходящим.
Прошло еще несколько минут, и вот, наконец, северная дверь алтаря открылась, и из нее вышел сам батюшка Виктор, которого под руки вели два пономаря. Было видно, что батюшка не твердо стоял на ногах, его пошатывало и ноги у него заплетались; лицо о. Виктора изображало умильную улыбку, глаза смотрели куда-то вдаль, поверх голов прихожан. Короче говоря, всем своим существом батюшка сейчас стремился показать, что он не от мира сего; что его помыслы, его чувства, да и вообще, весь он сам, кроме его тела конечно, находится не на земле, а на небе. Увидев своего пастыря в таком отрешенном состоянии народ сразу же затих. Верующие впервые видели батюшку в таком виде и не знали, как на это реагировать. Молчал и сам о. Виктор. Это молчание длилось несколько минут, и наконец батюшка сам нарушил его.
-Видение, видение,-заплетающимся языком проговорил он тихо, почти шепотом,-я видел сейчас дивное видение. Видел Богородицу,...да, да, Ее,... нашу матушку,... как Ее на иконе изображают.
-Расскажите, батюшка,-несмело сказала одна прихожанка,-расскажите нам, как это было.
-Да, да, мы просим вас, о. Виктор, расскажите все, мы хотим от вас это услышать,-сказал кто-то еще.
-Расскажите, расскажите,...-нарастал гул в храме.
Батюшка стоял молча, поводил головой из стороны в сторону и молчал. Но вот наконец он произнес: "Хорошо, расскажу, но сперва мне надо закончить литургию. Есть еще желающие причаститься, те, кого я еще не исповедовал?"
-Есть, есть,-наперебой заговорили пришедшие под конец службы люди.
-Хорошо, братья и сестры,-сказал о. Виктор, садясь на вынесенный ему пономарями из алтаря стул,-но я сейчас не в силах провести исповедь, поэтому благословляю вас приступить сегодня ко причастию так, без исповеди. Поисповедуетесь в другой раз, а сегодня будете причащаться так; нас посетила Сама Царица Небесная, и ради такой Ее милости можно исповедь опустить. Сейчас я причащу всех, кто готовился, закончу службу, а потом расскажу вам всем, что я созерцал сегодня в святом алтаре после того, как сам причастился.
-Конечно же, батюшка,...да,...давайте закончим службу Божию, а потом вы все нам расскажите,-зашумели прихожане, утвердительно закивав головами.
Батюшка Виктор, все так-же поддерживаемый под обе руки пономарями, зашел в алтарь и открыл царские врата; пономари вынесли из алтаря маленький столик для чаши и поставили его на солею, так как по словам батюшки он сильно ослаб во время видения, и долго держать чашу теперь не сможет; о. Виктор вынес чашу из алтаря, поставил на столик и провозгласил: "Со страхом Божиим и верою приступите."
Хор пропел: "Благословен грядый во имя Господне, Бог Господь, и явися нам."
Если бы кто-то видел в этот момент Льва Борисовича, тихо
