Софизмы идеологов рабочей аристократии

«преобладающее значение». С другой стороны, «примат», насколько я понимаю, может означать и «первичность» (помню, в прошлом году у Германа Ахметшина в той статье, где он солидаризировался с моими взглядами после наших споров, встречались слова о «примате экономики над политикой»). Но ведь марксизм, когда говорит о «примате материального», вкладывает в это слово второй из вышеупомянутых смыслов; вкладывать же первый смысл – значит, опошлять пролетарскую точку зрения до рабочеаристократической, марксизм – до экономизма. Определение должно исключать слова, допускающие двойное толкование – а доводы Бунтаря, как видим, как раз таки строятся на замазывании разницы между двумя этими смыслами.
Конечно, из моих слов неверно делать вывод, что мы отказываемся от союза с теми, кто идёт в революцию за эти узко понятые материальные ценности. Разумеется, нет. Но необходимо размежевание, мы, говоря словами Ленина, сказанными им в «Что делать?», идём, взявшись за руки, по узкой тропке через болото, или, проводя аналогию с течениями в современном радикальном исламе, мы – такфиристы (см. мою работу «Развитие исламизма…»; термин «такфир» означает «обвинение в неверии», точнее – в несознательности, т.е. мы считаем, что в обществе царит несознательность, «джахилийя» (т.е. невежество, этим термином в исламе обозначается период до революции Мухаммеда), и мы чётко проводим грань между собой и этой несознательностью). А тут появляется «ленинист» Бунтарь и говорит: «Определенная связь между болотом и тропкой через болото действительно существует». Определенная связь существует между чем угодно, г-н Бунтарь, между пролетариатом и буржуазией тоже существует «определенная связь», но когда идёт война между этими двумя классами, произносить такие фразы – значит просто-напросто прислуживать врагу.  
Теперь об отношении Бунтаря к патриотизму - другими словами, об «интернационализме» Бунтаря. Взгляды на этот вопрос Бунтарь выражает в 2 своих статьях, одна – по поводу того, что оппортунист Пригарин изображает «крайностью», «левацким перегибом» взгляды Шапинова на патриотизм, другая – по поводу смены Жераром Депардье французского гражданства на российское (http://buntar1917.livejournal.com/23962.html, http://buntar1917.livejournal.com/24103.html).
По поводу критики Пригарина. Бунтарь, критикуя Пригарина (вообще, критиковать таких прожжённых оппортунистов, как Пригарин – много ума и смелости не надо, про них всем уже сознательным пролетариям давно всё понятно), в то же время совсем не критикует «интернационализм» Шапинова, т.е. фактически солидаризируется с Шапиновым (этот эпизод у Бунтаря, когда он Шапинова считает «интернационалистом» - не единичная описка: в другом месте он объявляет «марксистом» буржуазного учёного Эрика Хобсбаума, который придерживался вполне «респектабельных» каутскианских взглядов – см. мой анализ одной его работы (2005г.)). Между тем, тогда как таким как Пригарин кажется, что Шапинов – «левак», что у Шапинова – излишек интернационализма (если можно так выразиться), для нас Шапинов – шовинист, одна «шайка-лейка» с Пригариным. Я ещё в 2007г., в статье «Как запели!», анализируя статью Шапинова, писал о том, что его точка зрения такова: «Нам, коммунистам (читай – оппортунистам), надо хоть немножко маскировать свой шовинизм под интернационализм, иначе от нас вся молодёжь разбежится». Шапинов – молодой шовинист, поэтому он чувствует психологию молодых левых и приспосабливается к ней, а вот Пригарин – старый, отставший от жизни, негибкий, твердолобый шовинист, он психологию молодых левых не понимает. Т.е., противоречия между Пригариным и Шапиновым – это противоречия между 2 крыльями в шовинизме, как, например, в 1-ю мировую войну в германской социал-демократии были противоречия между крайними шовинистами, Шейдеманом и Кº, с одной стороны, и центристами, Каутским и Кº, с другой стороны. Но верно ли изображать на этом основании Каутского интернационалистом? Ответ очевиден.
Всё дело в том, что «интернационализм» Бунтаря, к сожалению, немногим отличается от «интернационализма» Шапинова.
Читаем:
   
«Весь российский политический мейнстрим состоит из патриотов различных направлений - консервативных, либеральных, социал-демократических, коммунистических, и никто из мейнстримовых политиков не способен поставить под сомнение священную корову патриотизма. Максимум, что способна выдать наша "политпопса" (или, говоря языком Гачикуса, "Димы Биланы от политики") - это формула "я люблю свою страну и ненавижу государство". Поклонникам этой формулы невдомек, что "страна" это и есть "государство" в широком смысле слова»

Это – неверно, по меньшей мере – очень упрощённо, неточно. Страна – это не государство, это - хозяйственная единица, в данном случае – российский империализм, а государство – надстройка на этом базисе. Экономически средний класс, молодая буржуазия, уже сильнее высших классов, старой буржуазии, которая стала для капиталистической хозяйственной системы излишней, и формула среднего класса "я люблю свою страну и ненавижу государство", по сути, означает, что старая власть уже плохо управляет делами российского империализма, российской буржуазии («страны»), не отвечает современным его запросам. По Шапинову, как и по Бунтарю (как и по Костикову из АиФ), есть ничтожная кучка олигархов, повязанная с властью – с одной стороны, а, с другой стороны, есть некий однородный «народ», «трудящиеся», «рабочий класс» или что-то в этом роде (средний класс у этих господ пропадает!), и патриотизм последних, по Шапинову и Бунтарю – это не более чем заблуждение, не более чем результат оболванивания со стороны буржуазных СМИ – заблуждение, которое, стоит лишь этому «народу» объяснить его ошибочность, легко будет им отброшено. Это – старая идеалистическая, социал-империалистическая басня о «ложном сознании» - якобы, патриотизм народных масс в богатых нациях не имеет под собой никакой материальной базы, а является лишь результатом буржуазной пропаганды. Американские маоисты, при всех их недостатках, борются с этой басней (см. мою работу «Из истории…»), а вот Шапинов и Бунтарь (тоже-маоисты!) взяли её на вооружение. По Бунтарю выходит, что патриотическая оппозиция – это просто наивные люди (а не представители интересов определённого класса!), которые не понимают ту простую истину, что быть патриотом – значит поддерживать существующую власть, и задача Бунтаря – в том, чтоб им эту простую истину объяснить, и тогда глаза у них раскроются. Бунтарь подобен тому карасю-идеалисту у Салтыкова-Щедрина, который думал, что если объяснить щуке, что кушать мелких рыбёшек «нехорошо», «неприлично», она «одумается». «Поклонникам этой формулы невдомек…» - поучает наивный Бунтарь. Им то «вдомёк», невдомек вам (вспоминается анекдот: «и он ещё будет учить меня коммерции!»). Они-то понимают, что государство уже не обслуживает их рабочеаристократические интересы, доросшие до буржуазных, до империалистических, «государство» пришло в противоречие со «страной», т.е. «надстройка» пришла в противоречие с «базисом», а вот вы, карась-идеалист (пардон, бунтарь-идеалист), по наивности считаете этих господ обманутыми пролетариями.
К примеру, западный маоист Эдвардс в своей работе «Рабочая аристократия – массовая база социал-демократии» [H.W. Edwards, Labor Aristocracy, Mass Base of Social Democracy (Stockholm: Aurora, 1978] цитирует фразы представителей Компартии Великобритании, что английский колониальный гнёт выгоден английской финансовой олигархии, и с возмущением возражает, что не только ей, но и широким слоям английских рабочих. Чем же отличается от этих представителей оппортунистической Компартии Великобритании маоист (!) Бунтарь, толкующих только об «угнетателях» и «угнетённых», ни слова не говоря о рабочей аристократии?  
К сожалению, данный уклон дал о себе знать и у нашего союзника Германа Ахметшина (РКПБ): в статье по второй мировой войне он, справедливо указывая на империалистический её характер со стороны СССР, ничего не говорит о том, почему так сильны в российском народе предрассудки о якобы «справедливом» её характере (термин «рабочая аристократия» в статье не упоминается), так что можно подумать, что причина этому - вышеупомянутое «ложное сознание», а не империалистический подкуп.
Средний класс – не есть просто нечто среднее между крупной буржуазией и пролетариатом (это – механический взгляд), он зачастую даже более патриотичен, чем вялая, апатичная крупная буржуазия, ибо он является прогрессивной, революционной буржуазией, которая готова с удесятерённой энергией толкнуть вперёд развитие классовых противоречий и завоевательных устремлений; придя к власти, его представители становятся ещё более жёсткими буржуями, усиливая полицейскую диктатуру и т.п. Это вытекает и из классового анализа, и из опыта всех революций (и революции 1917г., и горбачёвско-ельцинских реформ). Так что изображать патриотизм оппозиционеров наивностью – это как раз и есть наивность.
Действительно, мы сегодня видим в российском обществе очень широкий протест политикой Путина, но протест во многом реакционный, «черносотенно-большевистский» – мол, «Путин продал Россию Америке», «Путин развалил промышленность», «Путин до сих пор не может победить терроризм, выгнать иммигрантов из страны», «женщинам дали слишком много свободы», «при СССР жилось лучше» и т.д. и т.п. Одной наивностью, одним только влиянием буржуазной пропаганды неверно объяснять широкое хождение таких возмущений (кстати, вышеупомянутый Эдвардс пишет о том, что расизма в рядах английского рабочего класса было даже больше, чем среди буржуазии; и Фостер писал о том, что отмене рабства в США зачастую противостояли именно белые рабочие, а не капиталисты). Ещё Ленин признавал, что многие крестьяне в России, причём не самые дармоеды-кулаки, а трудяги считали, что при крепостном праве жизнь была лучше; Султан-Галиев пишет о том, что многие татары при нэпе считали, что при царе жилось лучше; да и само «коммунистическое» движение, зародившееся с распадом СССР, выступало и выступает за возврат к советской империи. Видеть в этом одну только наивность, одно только влияние буржуазной пропаганды, изображать дело так, что «патриотизм – идеология угнетателей, а тот из угнетённых, кто покупается на удочку патриотизма, просто дурак» – значит замазывать социальную базу патриотизма, а именно мелкую буржуазию, вчера – крестьянство, сегодня - рабочую аристократию. Критика патриотизма Бунтарём – это рабочеаристократическая, идеалистическая критика, подобная тому, как либералы в 1990-е гг. изображали, что старички-«коммунисты» выступают за возврат к советской власти просто потому, что тогда они были молоды, и жизнь казалась им счастливой.
Кстати, заметьте, сам-то Бунтарь – патриот в вопросе о характере второй мировой войны! Хоть он и оправдывает свою точку зрения тем, что в СССР якобы был «социализм» (мол, «2-я мировая война со стороны СССР была справедливой не потому, что «наши деды воевали», а потому что в СССР был социализм»), суть-то от этого не меняется, ибо «социализм» был лишь очень удобной ширмой для империализма! Т.е.,