Копчёный и другие (повесть)

подносимый, собачий пояс.
     -  Я всё понял, - тихо сказал он, - сговор? Ладно, сучата. Погодите. Мне надо принять волевое решение.
     -  Вот! Нам тоже надо принять. У нас тоже нервы.
     И все трое удалились под навес, где демонстративно стали разливать.
     -  Тебе не предлагаем! У тебя мозговой штурм.
- Саботаж, значит?
     Перголин был в бешенстве. Багровый, он стоял на самом солнцепёке и потемневшим взором водил по сторонам. Время шло. И тут Виктор Павлович сорвался с места и быстро пошёл за ворота.
     -  Чего это он, - опасливо покосилась Нина Ивановна, - жаловаться побежал?
     -  Не-а. Чего-то ещё придумал гадёныш. Жаловаться он просто позвонил бы. Да и не с руки, ему же первому попадёт.
- А чего же тогда?
- Не знаю, - Тихон махнул рукой, - сидим курим.
    Фура пришла и давно уже стояла во дворе, а Перголина всё не было. Воодушевлённый Тихон, попахивающий свежей водочкой и победой, снисходительно объяснял шофёру:
    -  И ставить некуда. И разгружать некому. Зря ехал, командир.
    -  И вообще мы тут рыбку коптим, а не…, - поддержал, было, Валера, но оборвался.
    -  Тишь, глянь.
    В воротах появился Пеголин. Да не один. За ним шли несколько мужиков. Валера потёр растопыренной пятернёй грудь: - Бить будут?
    -  Ну, это вряд ли. Или это будет последний бой Акеллы. Давай поглядим поближе!


Глава 17.

Глядим поближе


     А посмотреть было на что. Хотя… кому как. Валера с Тихоном особо не впечатлились. Нина Ивановна неодобрительно поджала губы.
     Шестеро мужиков, потрёпанные, вонючие даже на вид, но ещё довольно крепкие. Одетые разнообразно, но в целом скромно и без претензий. Стиль - русский андеграунд, то есть с помойки, откуда они и были извлечены ушлым Викалычем. Перголин кивнул шофёру:
    - Подавайте машину, вон к тем воротам у навеса.    
    Тяжёлый взгляд лёг на бунтовщиков.
     -  Теперь так! Вы двое, на сегодня освобождаетесь от работы. О дальнейшем вашем пребывании здесь, будет решаться отдельно. Ивановна! Тетрадь, карандаш – следишь за разгрузкой. И что б ничего не пропало!
     Повернулся к переминавшимся за его спиной «штрейкбрехерам».
     -  Никакого боя и воровства не допущу. Оплата, как договорились, товаром.
     Он обратился к одному, самому высокому, удивительно худому, носатому мужичку, с нелепым пластиковым зелёным козырьком на резинке, над бледными, почти прозрачными глазами.
     -  Вы за главного? Захар, кажется? Мы с вами всё обговорили. Оплата по окончании работ. Во время работы не пить. Всё. Распределяйте людей, вот она покажет куда складировать.
    Тонкие, синеватые губы худого шевельнулись, но он так ничего и не сказал. Первым пошёл к коптильне, толкнув, как бы невзначай, Перголина плечом. Его команда потянулась следом.
     Нина Ивановна растерянно оглянулась на своих.
- Мальчики, я…
- Иди, иди, Ивановна, а то и тебя турнёт. Куда тогда денешься?!
- Правда, иди, Нин. Всё в порядке.
- Простите ребята.
     И Ивановна, понурившись, пошла за бродягами. Перголин с шофёром уселись под навесом и зашуршали накладными. А Валера с Тихоном уселись, напротив, на травке, под сиренью.
    Мужики работали на удивленье споро.
    -  Во, как корячатся, точно муравьи.  А этот у них что, на особом положении? Расселся, оглобля носатая. – Делился наблюдениями Петров.
     Действительно, непосредственно в разгрузке участвовало только пятеро. Шестой, тот самый худой, в зелёном козырьке, устроился чуть в сторонке. Усевшись на нераспечатанной коробке спиртного, которая видимо и являлась заранее оговоренным гонораром. Чуть прикрыв глаза, жевал травинку и, вроде бы, ни за чем особенно не наблюдал. Но стоило в кузове чему-то разноцветно брякнуть, как он тут же встрепенулся и негромко позвал: - Колясь, ты что ли?
     Из кузова спрыгнул коренастый, разопревший мужичок, торопливо подбежал, получил от носатого тычок в зубы, охнул и снова убежал разгружать.
     -  Ишь ты, - усмехнулся Валерий Петрович. - Чистый генерал, а ведь в чём только душа держится.
     -  Нет, Валер, тут дело не в мослах, а в злобе. В нём её на десятерых хватит. Я таких кручёных сразу различаю, насмотрелся
    Припекало, становилось всё жарче. С грузчиков лило в три ручья. А худой становился всё бледнее. Временами он начинал мелко подёргиваться, от чего голова его на тонкой шее ходила ходуном.
- Чего он дёргается?
     -    Покашливает. Видишь, посинел весь. Жарко, тяжело ему дышать. Чахоточный.
- Чахоточный?
- А чего, не видно, что ли?
- Откуда я знаю! Дохлый и дохлый. Как же это он?
- А вот так.
     И тут появился Копчёный. Верно, он, по своему обычаю, какое-то время наблюдал из-за угла за происходящим. Решил, что можно выбираться, показать кто здесь настоящий хозяин.
    Деловито пробежал вдоль машины, заглянул в коптильню, обежал двор, коротко, взмахом хвоста, поздоровался с Валерой и Тихоном и, наконец, остановился против носатого.
    «Зелёный козырёк» внезапно проявил заинтересованность. Подняв с земли камушек, легонько кинул им в Копчёного. Тот вежливо увернулся. «Козырёк» повторил эксперимент ещё несколько раз, пока Копчёный, взбешённый такой фамильярностью, не разразился визгливым лаем. Худого это развеселило, он смеялся, хлопая широкими ладонями по коленям, пока не захлебнулся кашлем. Кашлем, сухим, трескучим – ломающийся хворост, рвущаяся бумага.
    Отдышавшись, поднялся, махнул рукой в сторону машины: перекур. Он знал, что те двое местных «сачков» наблюдают его. Повернулся и сам направился к ним.


Глава 18.

Захар «козырёк»

   
    Подойдя, стоять не стал, разом, как обрушился, присел на корточки. Положил подбородок на скрещенные руки. Видно было, что сидеть так ему привычно и удобно.
   -  Привет честной кампании. Чего носы повесили? Халтуру вашу перебили?
     Тихон покачал головой:
   -  Мы не в претензии.
   -  Ну-ну! А то я не вижу. Фраерок то, - он кивнул в сторону Перголина, - видно забил на рыбку по полной. А Андрюха ваш где?
     -  В отпуске.
    -  Ой, - всё как у людей! Ты про отпуск мне не парь. Смотрю, машины потянулись, сама «Рыжуха» зачастила. Тут теперь другие бабки варятся. А вас по жопе мешалкой. Но есть варианты. Вечерком сядем, выпьем, скорешимся. Захар меня зовите.
    -  А нам такие кореша не нужны, - не выдержал, встрял Валерий Петрович, - мы сами себе кореша
    -  А это как знать, как знать. Я ведь многое могу, ты не думай. Кстати, сявка чья, ваша?
    -  Какая сявка?
    -  А вон стоит морду воротит.
    Копчёный стоял на прежнем месте, демонстративно уставившись, куда то в сторону. Вид у него был не обиженный, а скорее обескураженный столь неуважительным отношением постороннего человека. Избалованный ласками бывших клиентов, он забыл злых людей.
    -  Не уступите, в залог будущей дружбы?
    -  Вот тебе и раз? – удивился Валера. – На свалке собак мало?
    -  Много, да только это не те собаки. Они все больные.
    -  А зачем тебе здоровая? Жениться что ли на ней, элитную породу выводить?!
    -  Жениться, не жениться.… А вот вечерком, под водочку я вам из него такой шашлычок подам…
    Валера раззявил рот, затем поднялся, сжав кулаки.
    -  Ах ты, оглобля! А ну, вали от сюда! Пока я тебя пополам не сломал!
    Взгляд белых глаз худого стал весёлым, вызывающим.
    -  Слышь, мужичок, - обратился он к Тихону. – Объясни корешу, как базар фильтровать. А тебе, дурачок, я вот что скажу: таких слов не прощаю. Для начала так! Дорог тебе кобелёк? Так я его у тебя сведу. Бля буду, сведу! Живьём шкуру сдеру и тебе в глотку запихаю.
    Валера рванулся вперёд. Худой неожиданно легко распрямился, отскочил. Сунул руку в задний карман брюк.
    -  Ток-ток-ток. Петушок крылышками забил.
    Он махнул рукой, останавливая, подоспевших было, своих людей.
    -  Работаем, мужики, работаем! Непонятки вышли, мальчики пошутили.
    Отвернулся и пошёл. За ним потянулись остальные. Часа через полтора разгрузка была завершена. Забрав положенное вознаграждение, обитатели пустыря убрались восвояси. Перголин тоже заторопился и вскоре уехал. Остались все свои. Сели пображничать и перекусить.  Ивановна чувствовала себя виноватой, суетилась вокруг стола, нарезала зелень, подкладывала отварной картошечки.
    -  Не суетись, Нин, присядь, выпей.
    -  И то, верно, притомилась я. Вот ведь, сколько людей хороших на обочину выкинуто. И работящие, и не украли ничего.
    -  Да уж, хорошие…, - протянул Валерий Петрович и вдруг всполошился, - а Копчёный где, Копчёный!
    Подскочил, огляделся. Копченый стоял у ворот и вилял хвостом. На двор въезжала машина Томилина.



Глава 19.

Такие дела, капитан

 
   Капитан, как всегда, был хмур и сдержан. Машину на обычное место не поставил. Отогнал в тенёк, к бытовке. На ходу, расстёгивая китель, подошёл, заглянул в ворота коптильни. Молча уставился на сидящую за столом под навесом компанию.
   Тихон приподнялся:
    -  Такие дела, Василий Семёнович. Посиди с нами, разговор есть.
    Окинув взглядом стол, гость качает головой, но присаживается. Рядом, запрыгнув на лавку, ложится Копчёный.
    -  Петров, не сочти за труд, там у меня в бардачке холодненькая. И ему, - кивая на пса, - как обычно.
    Валера уходит и вскоре возвращается. В руках у него запотевшая бутылка, нормальная, столичного разлива. Печенье и миска для Копчёного. Пока он ходил, все сидели молча.
    Томилин сворачивает пробку. Отливает немного в миску, Копчёный тут как тут.
    Сам делает мощный глоток, прямо из горлышка. Мягко вздыхает, прищурив один глаз. Достаёт сигареты.
    -  Ну, теперь говори.
    Слушая рассказ Тихона, перемежаемый репликами Валеры и Нины Ивановны, капитан курит, кивает каким то своим мыслям, крошит печенье в миску Копчёному. Тот вежливо, экономно лакает своё фирменное блюдо, изредка вскидывает голову и, улыбаясь, смотрит на всех по очереди.
    Наконец всё сказано, всё выслушано. Время подумать. Томилин рассеянно покусывает стрелочку лука. Мужики курят. Нина Ивановна раскраснелась, обмахивается платком. Копчёный сомлел, заснул и упал под лавку.
    -  Значит так, - оживает Василий Захарович. Делает завершающий глоток, подымается, отирает губы. – Насчёт Пердолина этого, не знаю. Пока. Откуда взялся? Но узнаю. Захар чахоточный наверняка чалился. Справки наведу. То, что склад левака вместо коптильни вашей занюханной сделали, оно понятно. Деньги быстрые, лёгкие. «Рыжуха» женщина серьёзная, этот участок, считай, ей сам в руки плывёт. Ерохин вернётся, никуда не денется. Переговорю. Народ со свалки мутный. То ли карать, то ли миловать? А вы живите! С работой или без. Но прогнать не дам. Как ни будь, образуется.
    Нагнулся под стол, достал Копчёного и понёс его в бытовку.
    -  Василий Семёнович! – крикнул Валера, - рыбку грузить?
    -  Не надо. Начальство пару раз без копчушки окажется, глядишь, и само посодействует, что бы вы без работы не остались!







Глава 20.

Визит королевы


     Дни потянулись своей чередой. Перголин работы не давал. Приглашал людей со свалки. Те приходили, почти всегда одним и тем же составом. Захар сидел в сторонке и никак себя не проявлял. Будто и не было никакого разговора. Валерий Петрович нервничал, то и дело оглядывался в поисках Копчёного. Но тот всё время был на виду, болтался по двору или спал за ящиками. Правда, выглядел понуро, то ли жара, то ли на его собачьей душе было не спокойно.
    Тихон каждый день ходил в город к Маргите, или помогал ей