Копчёный и другие (повесть)

в магазине, если она работала.
     -  Тишь, - говорил Валера, сигарет хоть принеси.  
     -  Денег нет.
     -  Чего тебе Марго, так что ли не даст?
     -  Может и даст. Да я не возьму. Я ей не рассказываю, как нас обложили.
     -  Ну и дурак!
     -  Сам дурак! – и уходил.
    А Валерий Петрович оставался. Сидеть, уныло уставившись перед собой.
    Так прошла неделя, а может и больше. И вот как-то утром, накормленные Ниной Ивановной, которая вся извелась от своего двусмысленного положения, Тихон с Петровичем расположились на травке. Лениво переругиваясь, играли в «подкидного».
     Перголин сидел у себя в «конурке». Томилин слово сдержал. Поговорил с кем надо. Виктор Павлович опальных больше не трогал. Просто не замечал.
     Зной медленно растекался по двору. Было тихо и пустынно. Ни людей, ни машин. Сонная одурь летнего полдня. И вдруг голос, да ещё такой знакомый!
     -  Тшентельмены, саберите у дамы сумки. Руки обрываются.
     Откуда?! И ведь Копчёный, подлец, не вякнул. Глянули и обомлели. Марго великолепная! Длинноногая, стройная. Улыбается. Солнце искрится в нимбе белоснежной одуванчиковой причёски. Рванулись, кинулись к чудному виденью. Вот это гость!
     Валера подхватил сумки, Тихон – Марго. Галдя, наперебой понесли драгоценный груз к столу. Праздник!!!
     Бережно усаженная на скамейку, Марго поправила лёгкую маячку на загорелых плечах.
     -  Я феть нитчего не знала. Этот кобёл молчит, - она кивнула на Тихона, смотревшего на неё телячьими глазами. – Только смотрю - что такое? Мой милёнок: морда топором, худой, как филосипет. У магасина сигареты стреляет. Прижала. Никуда не денется, раскололся!
    Валера раздувал ноздри над сумками.
    -  Так я же ему говорил… Марго, а чего у тебя там? Камни что ли?!
    -  Затчем камни? Окурчики, грипочки, колбаска…
    При каждом слове Валера тихо ойкал. Наконец, не выдержал и чуть не с головой нырнул в объёмистый пакет.
    -  Фы, федь, кажется, крепкие курите, Фалера?
    -  Так это мне? Марго!
    -  Фам. Остальное метчите на стол. Кулять будем!
   



    Привлечённая неожиданным оживлением, из бытовки выглянула Нина Ивановна. Ахнула. Заспешила на помощь.
    -  Вот это по-нашему. Это откуда же красавица такая? Здравствуйте, деточка, хорошо, что вы пришли. А то они со мной, старухой, совсем одичали. Меня Нин Ванна звать.
    -  Марго, - женщины церемонно, за руку, поздоровались.
    -  Присашивайтесь с нами, Нина Ивановна.
    -  Так я с удовольствием!
    -  Не суетитесь, там фсё есть. И филочки, и тарелочки, и стаканчики.
    -  Марго, у нас водки много! – радостно сообщил Валера.
    -  Это хорошо. Я сеготня напьюсь. Так я рата фас фитеть. Шла, тумала – тфа узника, ф темнице сырой. Смотрю, на солнышке загорают. Тафайте! За фас репята!
    -  За тебя, Марго!
    -  За знакомство, деточка!
    Выпив, стали закусывать. Да так ладно, с аппетитом! Валера прикуривал от одной сигареты другую.
    -  Маргита, я же ему говорил…
    -  Не ругайте ефо, Петрович. Он стеснялся. Он рыцарь. Хотя и немножко пижон. – Она погладила Тихона по волосам. Тот, выронив бутерброд, жмурился.  
    -  Ой! – вдруг сказала Маргита, - это что ещё за эротоман?! Мне кто-то ногу лижет.
    Тиша, помня, что он рыцарь, тут же полез под стол.  
   -  А, так это наш товарищ. Знакомься, это и есть тот самый Копчёный.
    Держа за шкирку, он вынул «товарища» на свет божий и покрутил, предъявляя окружающим.
    -  Что ты им вертишь, шифотёр? Дай его сюда.
    Марго подхватила пёсика, усадив на колени. Копчёный вид имел смиренный, шевелил куцыми бровками, пряча хитрые глаза. Мокрый нос, как бы отдельно от хозяина обнюхивал стол.
    -  Богатырь. Только мелкофат. Его кормить надо.
    -  Это порода такая. – Пояснил Петрович.
    -  Фалера, у мужикоф отна порода. Сперва кобелёк потшарый, потом кобель толстопузый.
    Валера надулся.
    -  Шутчу. Я слыхала, этот молотец выпить не турак.
    -  Только из капитанских рук.
    -  А это мы посмотрим. – Она плеснула немного водки в пластмассовую тарелочку, быстро покрошила туда колбасы и поставила рядом на лавочку.
    И, о чудо! Ничтоже сумняшися, Копчёный принял подношение. Стал лакать.
    -  Спивается пёс, - констатировал Тихон, - задвинул принципы, гад.
    -  Не, просто не может отказать красивой женщине.
    -  Фалера, вы тшентельмен. Поттершим компанию. Матрос Копчёный сам знает кто здесь капитан. За него!
    -  Выпиваете?! – никто не заметил, как, выбравшись из своей «конуры», на двор вышел Перголин. – Почему на территории посторонние? Пусть даже такие симпатичные. Довольно доброжелательно поинтересовался он, уставившись на разрумянившуюся Марго. – Почему не доложили?
    -  Я тебе доложу, когда срать пойду!
    -  Петрович! Фы фсё же за столом. Лучше представьте нас.
    Валера фыркнул и отвернулся. Эту обязанность взяла на себя Нина Ивановна.
    -  Это… Господин Перголин, Викалыч, то есть… Виктор Павлович. Наш временно исполняющий, управляющий.
   

   Перголин махнул рукой – хватит.
   - А это девушка Марго, - Торжественно закончила Нина.
   -  Ужель та самая? Королева?
   -  Фам плохо фитно? Отеньте очки.
   -  Нет, отчего же! Вижу, вижу. Та самая. И в наших пенатах! Какими судьбами?!
   -  Та фот, тошли до меня слухи, не фсё ф порядке ф нашем королефстве.
   -  Ложная информация. У нас, как говорится, всё на мази. Разрешите присоединиться, поговорим подробнее.
   -  А хрен тебе!
   -  Петров, не с тобой разговаривают!
   -  Фы на моих друзей не кричите. Мушчина фы приятный, да я женщина приферетливая, фо вкусах избалованная. Присятете, когда разрешу.
   Перголин прикусил губу, глаза его стали ледяными.
   -  Я ведь могу принять меры, и духу вашего здесь не останется.
   -  Фу! Теперь я точно фижу, фы не дипломат. Оставьте нас.
   -  Так-так. Нина, через час будет машина, подумай куда выгружать.
   -  Так места нету!
   -  А ты подумай! На той неделе сиреньку уберём, ангар там будем ставить. Ирэн Ашотовна распорядилась. Вот и будет тебе место. А пока думай. Думай, Нина!
    Последняя фраза прозвучала нарочито многозначительно. Ещё раз, осмотрев стол, Перголин усмехнулся и, не спеша, пошёл к воротам.
    -  На свалку пошёл, сука. Сейчас опять этих гавнюков приведёт, - Валера грохнул кулаком по столу.
    -  Ой, боюсь я его, ребята.
    -  Да, ладно, Нин! К тебе то он без претензий. Вон, видишь, место обещал. С нами другое дело.
    -  Та-а, теперь я упетилась. Не фсё ф порядке ф королефстве.




Глава 21.

Белая, несмелая
   
   -  Я читала ф шурнале «Сторофье», что некоторые злофретные микробы могут присутстфофать ф челофеке фсю жизнь и ничего. Но стоит создать для них питательную среду, фсё, жди беды. Тут только антибиотики помогут, на полное уничтожение… Может Манделому на него натрафить!
    -  Да ты что! Он его порвёт, как грелку. Викалыч хоть и гад, но лучше без душегубства.  
    -  Манделома благоротный разбойник, хоть и псих. Убифать не станет. Вырежет на нём знак Зорро и отпустит.
    -  Представляешь Перголина со знаком Зорро?!
    Когда в воротах появился Перголин в сопровождении штрейкбрехеров с пустыря, гулянка была в самом разгаре. Валера принёс из бытовки транзистор, и на всю округу разносилась песня «Последняя осень».
    Наймиты прибыли в прежнем составе. И всё выглядело бы как обычно, если бы не одна не маловажная деталь.
    Носатый Захар вышагивал чуть поотстав, тускло, отсвечивая своим зелёным козырьком. Вид у него был вальяжно независимый, как у отца семейства на прогулке. На правую руку у него была намотана верёвка, на другом конце которой за ним, мелко перебирая лапками, волоклась какая то четвероногая тварь. Удивительное создание, чьё родословное древо, несмотря на всю витиеватость и многоцветие, принадлежало к сорнякам. Но, как сказал классик: «…вопросы крови – самые сложные вопросы в мире!». Неразборчивость в связях порой приводит к самым неожиданным результатам. Истории известны знаменитые куртизанки, которые из сумрачных глубин возносились к сияющим вершинам. Венценосные браки по расчёту порождают уродов и чудовищ, в то время как соцветие порока выдаёт плод неземной красоты.  
    Вот и эта жеманница на верёвочке являлась прямым доказательством великолепного каприза природы. Белая, белоснежная, вся в мелких кудряшках. Изящная, с пышной гроздкой аккуратного хвостика. Острая мордочка с блестящими глазками. Вся она была, как ожившая игрушка из рук гениального мастера.
    Даже захмелевшая компания засмотрелась на красавицу, что уж тут говорить про Копчёного.
    Он, если и не протрезвел, то хмель его качественно изменился. Вместо философствующего забулдыги – пламенный идальго. Оторвавшись от миски, он вылупил свои маленькие глазки на чудесное явление. И страшная судорога, как удар молнии, поразила его. Изменив до неузнаваемости. Он как бы разом заматерел и даже вроде бы увеличился в размерах.
    -  Это что есчё за яфление? – Марго скосила глаза на Копчёного. Успокаивающе положила руку на вставший дыбом загривок. – Э-э, парень, спокойно! Инсульт схлопочешь.
    Но «парень» не реагировал.
    Перголин встречал подошедшую машину. Мужики лениво перекуривали. Захар приблизился к навесу, козырнул левой рукой и шкодливо улыбнулся.
    -  Привет честной компании!
    Валера, хорошо подогретый, чувствовал в себе большую силу.
    -  Ты кого это притащил, оглобля?! Козырёк, собака – ну прямо пограничник. Нет?! Так это невеста твоя? Показать привёл, смотри, не схавай её в первую брачную ночь!
    Петрович бросил вызов и готов был, бросится в бой, но Захар не поддался на провокацию.
    -  Что? Хороша собачка? Не поверишь, у нас на пустыре в дерьме копалась. Подобрал. Отмыл, теперь пора бы и жениха поискать.
    Валерий Петрович пялился налитыми глазами, силясь понять смысл сказанного. Зато Тихон сразу понял.
    -  Вот что. Ты пока здесь не хозяин, и с собакой гуляй вон там, у ворот.
    -  Хорошо. – Неожиданно миролюбиво согласился Захар. Слегка кивнув персонально Марго, удалился, куда ему было указано. Где и прогуливался, пока его мужики не закончили работу и не убрались восвояси.
    Застолье продолжалось своим ходом. Валера, вдохновлённый лёгкой победой, был в ударе. Сыпал анекдотами из собственной жизни. Женщины смеялись, умоляюще взмахивая руками: уморил! Сказывалось тягостное напряжение последних дней, которое внезапно отпустило. Петровичу было хорошо в компании верных и добрых друзей. Тихон тоже улыбался, слушая Валеру, но было видно, что думает он о чём-то другом.
    Засиделись допоздна. Ивановна спала за столом. Петрович что-то бормотал, продолжая рассказывать, но уже сам себе. Тихон пошёл провожать Марго. Перед уходом приобнял Петровича за плечи.
    -  Ты вот что, Валерий Петрович, спать иди в бытовку и Копчёного возьми. Запритесь.
    -  Там душно.
    -  Душно… скучно.… Делай, что говорят! Как бы беды не случилось.
    -  Чагой-то?!
    -  Не нравиться мне этот Захаров променаж с собачкой. Ты дёрнулся – он промолчал, я его за ворота послал – согласился. Как думаешь, почему?
    -  С-сыт!
    -  Нет, я же тебе говорил, я таких людей знаю. Хитрый, гад. Это как раз то, что ему нужно. Выманивает.
    -  Кого, меня?! – Придушенно прошептал Валера, потрясённый таким изощрённым коварством.
    -  Дурак ты, Валер. Копчёного! Ну, что б тебе понятней было, давай на твоём примере. Если за воротами голую бабу на верёвочке выгуливать, выйдешь ты