Да пошли вы все!.. Повесть. Глава 2

вечерней прогулки на ночной покой.
Дома уложил болящего под стол, а сам пошёл на кухню заметать-замывать следы неудавшегося пира. Прежде, чем приступить к неприятным обязанностям домашней хозяйки, выпотрошил пяток мясных шариков из оставшихся пельменей и отнёс раненому. Тот, не поднимая головы, понюхал и отказался, отодвинув пасть подальше от гадости, непригодной для больного. Иван Ильич не стал настаивать, вернулся в кухню, сварил сардельку и, отрезав пару кружков, снова пристал к голодающему больному. Это подношение обнюхивалось более тщательно, и в результате раздражающий запах любимого деликатеса заставил малыша с трудом проглотить один кружок, как будто в одолжение заботливому хозяину. Второй кружок он есть не стал, даже хотел подняться и уйти от соблазна, вредного ослабленному организму, всеми силами борющемуся с болью. Иван Ильич придержал его рукой, убрав еду.
- Всё, всё, - не стал настаивать настойчивый кормилец, удивляясь собачьей способности регулировать разумные потребности желудка. – Больше не дам. Отдыхай, - и Дарька послушался, а хозяин принёс шерстяной «плед» с оставшимися рукавами и легко накрыл малыша. Тот не сопротивлялся, закрыв глаза.
Позже, покончив с хозяйственными делами, Иван Ильич присел к телеку, но там на всех каналах показывали какие-то жуткие, с убийствами и битьём женщин, сериалы из обыденной жизни страны. Выключив телевизор и включив бра, прилёг на диван с книгой, не глядя взятой с полки, открыл посередине, как делал всегда, и начал читать. Вскоре сообразил, что попал Хемингуэй с его неопрятно обрубленными и грубыми фразами и предложениями, отложил книгу и сладко зевнул. Вспомнились обрывки диссонансного кукареканья. «А ведь прав доктор», - подумал, примиряясь с отстаиванием Курочкиным необходимости для разумного человека высокого патриотизма и житейского духа смысла жизни. «Завтра же», - решил непоследовательный гомо сапиенс, - «уволюсь к чертям собачьим и уйду в какую-нибудь телемастерскую». Подумал, подумал и окончательно решил: «Закончу лазер и уволюсь. Хватит коптить в архив, и так вся жизнь там». Подложил руки под голову, ноги сложил одну на другую, чтобы удобнее мечталось. «Людям – польза, да и сам в накладе не буду», - вспомнил разговоры Шматко о приличных заработках приличных телемастеров. «Куплю коттеджик на два этажа, больше не надо - и так надоело заползать на третий, и обязательно голубой – цвета мечты – мерс. Подкачу как-нибудь к Элеоноре, небрежно открою дверцу, обитую изнутри красной кожей: «Садитесь, мадам, подвезу. Вам куда? К банкиру? Нам по пути: как раз хочу небольшой счётик открыть этак на… но не будем уточнять». Иван Ильич улыбнулся приятным юношеским мечтам. «Помолиться, что ли», - подумал вяло, - «о ниспослании малости благ заблудшей овце? Или барану. Говорят пастух-прародитель одинаково помогает и христианам, и нехристям». Сам баран относился к последним, но в силу молитв верил. Не верил в христианского Бога. Для него, физика, единственным и всемогущим Богом было электромагнитное поле Земли, а души людей – малюсенькими частичками силовых линий, колеблющимися в зависимости от преобладания положительных зарядов – добра или отрицательных – зла. Молитва избавляет от излишней отрицательной энергии, и тогда локальное поле человека приходит в нейтральное состояние, и душа успокаивается. «Отче наш, иже еси»… - начал нехристь, но положительную молитву перебила отрицательная мысль, прогнув душевную извилину к самому сердцу: ему ещё долго придётся бездарно мытариться в архив. С этой счастливой мыслью он счастливо заснул.


-5-

Он так и проспал беспробудно всю ночь на диване, одетый. Очнулся от заморочного сна, будто хлестнули плетью, когда солнцу уже надоело заглядывать в окно поверх блестящих крыш, разглядывая неряшливого засоню. В глазах – ни капельки сна. Вскочил и сразу на колени и под стол, к Дарьке. Тот, скинув «плед» на пол, спал на нём, свернувшись ракушкой. В стоящей рядом миске вода была уполовинена. «Ну и няня! Чёрт тебя дери!» - ругал себя Иван Ильич. – «Вот кого уволить надо без всякого заявления! Мало уволить – выпороть стоит!» Он тихо позвал:
- Дарька! Как ты?
Малыш развернулся, открыл сонные глаза, хотел потянуться, но драная шкура не позволила. Он сел, опираясь на обе передние лапы, подрагивая больной.
- Живём? – Пёс утвердительно вильнул обрубком несколько раз и сладко зевнул. – Выйти хочешь? – предложил хозяин. – Гулять? – Дарька незамедлительно поднялся на все четыре и на трёх поскакал к дверям. – Да погоди ты! – остановил Иван Ильич, не ожидавший прыти от шокового раненого. – Мне-то надо шкуру надеть?
Он стащил мятые-перемятые брюки и рубашку, переоделся в старьё, поднял гуляку на руки и они спаянным тандемом выбрались на утренний променад и, естественно, для естественных надобностей. Четырёх деревьев утром не хватило и пришлось променад повторить в обратном порядке, пока из малыша не высочились остаточные несколько тусклых капель. Вдруг он рванул на трёх как на четырёх через проезд между домами на газон соседнего дома. Там, не покрутившись в обычном ритуале, сразу присел и наворотил приличную кучу. А забывчивый хозяин и в этот раз забыл тару для складирования золота, пришлось закапывать его в виде клада для любознательных потомков-археологов.
- Удираем, Дарька! – подхватил Иван Ильич золотаря, опасаясь скрежета беззубых ртов чересчур брезгливых глазастых пенсионеров, не покидающих околооконных постов ни днём, ни ночью.
Времени до работы оставалось с Дарькин хвост. Варить-готовить некогда, и больному было предложено витаминное мёрзлое мясо. Вероятно, он рассчитывал на больничную манную размазню, сваренную на хорошо разбавленном водой молоке, поэтому без аппетита сгрыз несколько обрезков и залёг на обзорное место на пороге кухни, с подозрением наблюдая за мечущимся хозяином.
Иван Ильич хватался то за чай, то за хлеб с не размазанным маслом, то за мятые брюки, которые надо бы выгладить, то за старую ковбойку, в которой вроде бы неприлично появиться в приличном офисе, то за нечищеные ботинки, то опять за чай, а в голове металась неразрешимая мысль: что делать с малышом? Везти с собой? Исключено! Поручить Марье Ивановне? А пацаны? Ни за что! Оставить в квартире? Удерёт через дыру, скатится по лестнице, а назад не взберётся. Пришлось срочно заколачивать лаз найденной, к счастью, в кладовке картонкой. Пока приводил себя в порядок, готовил псу на обед сардельку, раскидывал по квартире несколько подстилок из старья, время забега на каторгу прошло. Пойти что ли в библиотеку? Он давно не прикрывался храмом печатного смысла жизни и не помнил, когда опаздывал. Чёрт те что! Настроение катастрофически падало. Больше того – идти на работу, в кои-то времена, совсем не хотелось. «И не пойду», - решительно решил он, - «Заявление в понедельник напишу. Главное – принять твёрдое алмазное решение, а выполнить его можно в любое время потом. Тем более что сегодня пятница, на выходные портить и без того испорченное настроение не хочется». Нашёл в памятной книжке давно забытый номер телефона Михаила, позвонил. Слава богу, ответил! Попросил на сегодня отгул по семейным обстоятельствам. Хотел сослаться на библиотеку, но в последний момент бескостный язык не повернулся на враньё. Покладистый начальник, не расспрашивая, коротко разрешил: «Отдыхай». Почему «отдыхай», он ведь просил по семейным, но чуткий руководитель уже отключился. Ну и дьявол с ним! Подумаешь - «отдыхай»! Ура! Целый день дома! Один! С Дарькой! Настроение стремительно поднималось.
Перво-наперво надо как следует позавтракать. Дарька отказался от  сваренной сардельки в пользу хозяина. С горчицей пошли и сырые за милую душу. Потом привёл в порядок одежду и решил сходить на базар, а заодно проверить, как малыш вынесет запертое одиночество. Дарька тоже собрался было на трёх, но хозяин решительно и строго, как умел, воспротивился и, заботливо уложив сторожа на диван, попросил:
- Подожди меня, я скоро: одна нога здесь, другая там! Хорошо? – Судя по выражению морды, пёс ничего хорошего в предложении хозяина не усёк.
- А где чертёнок? – сразу же поинтересовалась мясница, высматривая экстрасенса под ногами и прилавком.
Пришлось её успокоить:
- Приболел немного: ходить не может.
Она откромсала от свежатины огромный кусманище граммов в двести и подала несчастному хозяину.
- Вот для него, пусть поскорее выздоравливает, да реже приходит, - рассмеялась, намекая на Дарькины инспекторские штучки.
Обед получился знатный. Как всегда, потушили мясо с луком и отварили рис, который слипся, несмотря на рекомендации кулинарной книги. Ничего, разбавили мясным соусом и дружно слопали наперегонки, на радость шеф-повару. Дарька сразу же улёгся на пороге. Иван Ильич не прочь был пристроиться рядом, да длинные ноги некуда вытянуть. Залёг на диван. Малыш в благодарность за заботу не оставил его одного и несколько раз пытался собраться в комочек и закинуться к хозяину, но не решился. Хорошо, когда большой друг догадлив. Он поднял маленького и уложил рядом. Тот почмокал губами, уже привычно положил голову на большую руку и немигающими внимательными глазами уставился на близкое усатое лицо Ивана Ильича. «Всё ещё не может привыкнуть», - сообразил тот, - «что у нового хозяина, в отличие от старой хозяйки, морда волосатая». Он, невнятно бормоча: «После сытного обеда по закону Архимеда…», уснул первым, а малыш сторожил его беспробудный сон.
Хватило часа, чтобы душевная электромагнитная извилина выпрямилась. Дарька после сторожевого бдения остался дрыхнуть, а Иван Ильич занялся субботней уборкой и стиркой, заодно с удовольствием поплескался под душем. Закончив хозяйственную маяту, расстроился: отгульный день прошёл, как и не был. Радовало, что впереди два выходных, но он по опыту знал, что и они значительно короче рабочих дней. Надо ещё позвонить Курочкину. Позвонил, хотя не очень хотелось:
- Привет, Пётр Алексеевич! Хозяин Дарьки беспокоит.
- А-а, Иван Ильич! Здравствуй, батенька, здравствуйте оба! Как подопечный? – доброжелательный голос доктора свидетельствовал, что он не держит зла на паршивого патриота.
- Ожил, - одним ёмким словом охарактеризовал хозяин состояние Дарьки. – Сегодня ел, гуляем понемногу то на трёх, то на пяти лапах. Не знаю, что делать с ранами.
- Слушай, - заторопился ветеринар, - у меня тут наплыв скулящих и мяукающих, - похвастал востребованностью, - консультация по телефону не получится, - и предложил: - Раз вы двигаетесь, то приходите на осмотр, - сам больше приходить не захотел. – Сможешь?
- Придём, - вынужденно пообещал Иван Ильич, - завтра, - отложил по обыкновению выполнение твёрдого решения.
- Ладненько, - быстро согласился Пётр Алексеевич, - выздоравливайте, - и отключился.
«Ладненько так ладненько», - не возражал прогульщик.
- Завтра с укушлапой пойдём к эскулапу, - сообщил приятную новость малышу. – Постарайся, чтобы всё зажило сегодня. Что для этого надо? – Дарька вопросительно склонил голову набок. – Что? А надо всего-то: не есть, а жрать, чтобы трещало за ушами, и не спать, а дрыхнуть без задних ног. Вот и все лекарства. Поможем себе? – спросил здоровый у больного. Раненый согласно гавкнул и