в трудную минуту.
- Не бросайте его, ему сейчас так тяжело, - попросила мама.
- Не беспокойтесь, все будет нормально, - бодро заверила Мадам.
Днем в офисе «Орфея» было немноголюдно. Работы было немного, над всеми довлела нервозная обстановка. К концу рабочего дня Вержбицкая предложила бухгалтерам выпить спиртного. Закрывшись в бухгалтерии, выпили изрядное количество шампанского, со скромной закуской. Рассказывали кто о чем, но разговор постоянно возвращался к теме неизбежного краха «Орфея». Постепенно языки развязались. Ошеломленная Алла слушала и не верила своим ушам, вино всегда брало ее с трудом, а захмелевшие женщины разоткровенничались, как они в столь жуткое для организации время набивали свои карманы. Находившиеся на рабочих местах бухгалтера, работали, только для того чтобы рассчитаться со своими знакомыми, которых они в свое время уговорили вложить деньги. Еще одна причина удерживала их - личное обогащение.
Таисия Васильевна Остоженко поведала о покупке ранее на деньги вкладчиков седьмой модели «Жигули»:
- Я здесь главная. Тодоров – тьфу, я ему сделаю!.. – злобно потрясала она кулаками. Встретившись глазами с Вержбицкой, злоба сменилась жалостью, - Ты ведь молодая, подумай, с кем ты связываешь свою жизнь. Когда придут все вкладчики Тодорову хоть пулю в лоб. А у тебя ребенок.
Вторая бухгалтер – тучная, одутловатая Клавдия Михайловна похвасталась, что смогла съездить с семьей в Крым, оплатить исполнительный лист организации, где муж устроил аварию, работая шофером на автобусе, недавно приобретенным телевизором «Самсунг» экраном с доброе окно, и о новых коврах.
Заглянув по делу в бухгалтерию, Алексей увидел испуганный взгляд Вержбицкой: «Что с ней?» В это время в его кабинете находился очередной вкладчик, и Тодорову необходимо было его успокоить, поэтому он не стал её расспрашивать, а прошел к себе. После неприятного разговора, при котором векселедержатель в качестве аргумента угрожал расправой, Алексей забыл, о чем хотел спросить Аллу.
Домой пошли поздно. Стояла глухая осень. Листья облетели, и деревья, раскачиваясь от ветра, голыми плетями ветвей хлестали ночь. Алла шла молча. Тодоров также шел молча, переживая всю тяжесть прошедшего дня. Легко идти, когда знаешь, что впереди ждет благополучие и покой.
- Леша, напомни мне, когда я поеду, что я должна сказать тебе, что-то очень важное.
Он покосился на нее:
- Если очень важное, скажи сейчас.
- Не могу, я тебе потом скажу, не волнуйся.
Дома, Алла пребывала в задумчивости. Тодорову было не до нее. Он был наедине со своими нерадостными мыслями. Смотрели телевизор, не включая свет.
- Леша, я тебе сейчас скажу очень важное, но дай мне слово, что не будешь ничего делать, пока я не уеду.
Алексея второй раз за день удивило поведение Аллы:
- Что ты мне скажешь?
- Дай мне слово, - настаивала она.
- Если это касается моей или твоей жизни я такого слова дать не могу, - ответил Тодоров, почувствовавший новые неприятности.
- Я хотела тебе сказать, когда поеду, потому что ты бы «коней погнал»… У тебя на фирме, вовсю идет воровство. Самые большие воры – бухгалтера. Те деньги, которые приносят вкладчики, они принимают, но по документам не оформляют. Они тебя за дурачка считают. Рассказали, как ты деньги даешь одному, другому и как тебя обманывают. Неудачник ты.
Поняв, что последние слова у нее вырвались зря она, приподнявшись на локте, подтянулась к нему и поцеловала в щеку:
- Но я тебя все равно люблю. У тебя сейчас возраст Христа. Каждый человек в таком возрасте переживает разлом. Если преодолеешь, значит, все будет нормально.
Алексей давно понял, что собственными руками вырыл себе могилу. Создав систему займа денег, не обеспечил должный учет. Передавал бухгалтерам подписанные им векселя с не проставленной суммой и печатью «Орфея» - только полный идиот не воспользоваться бы такой возможностью легкой наживы. Отдавал все силы работе, отбивался от бандитов и мошенников, а у себя под носом воров не увидел. Работники «Орфея» получали приличную зарплату. К отпуску Тодоров всегда распоряжался выдавать весомое материальное пособие, а к праздникам премии и подарки. Служебные машины развозили всех по домам. За счет организации оплачивались услуги врачей и стоматолога. Обо всем было забыто, бухгалтера пытались спасти свои шкуры.
Положение постоянно усугублялось обманом поставщиков и попросту мошенниками, взявшими у «Орфея» товар на реализацию и скрывавшимися в неизвестном направлении. Милиция их не ловила. Вырваться из омута уже не было сил.
Алексей позвонил Виктору и попросил его подъехать. От услышанного Кушнарев покачал головой:
- Ну, как же ты мог допустить такое? Даже если провести сверку приходных ордеров с выданными векселями и выявить разницу, не доказать умысел на совершение хищения – скажут что ошиблись при подсчете процентов. Нужно поймать за руку. На, возьми «жучок», поставь хорошую батарейку, месяц можно не заменять. Еще привезу тебе магнитофон с реверсом, записывает в течение трех часов. Ну, бывай.
Тодоров установил подслушивающее устройство в бухгалтерии за шифоньером и опробовал магнитофонную запись. Качество было отличное. Через каждые три часа он менял кассету, а вечерами просиживал с наушниками на голове, прослушивая записи разговоров. Поймать воров не удалось, воровать больше было нечего. Все что приносили редкие вкладчики, отдавалось за ранее проданные векселя «Орфея». Зато он узнал о себе много нового, о чем раньше и не подозревал:
«Тупица, идиот, придурок…» – далеко не полный перечень эпитетов, какими наградили его подчиненные.
Верными оставались немногие – Костя Клевцов и двое молодых ребят.
В кабинет к Тодорову вошел Костя:
- На мелькомбинате мне не выдали муку.
- Не понял, у нас на остатке десять тонн.
- Я то же самое сказал, но мне показали доверенность «Орфея» и накладную на Петрова Сидора Ивановича, по которым он получил остаток муки в десять тонн.
- Среди наших работников фамилии Петров не значится.
Помощник пожал плечами. Пустые бланки доверенностей и накладных находились у Стасенко. Тодоров распорядился вызвать ее к себе. Ирина Владимировна округлив от ужаса глаза, ответила, что не знает, кто мог получить принадлежащую «Орфею» муку. Хищение могло произойти только при участии Стасенко. Организация «Орфей» расползалась «по швам». Тодоров написал заявление в районный отдел милиции, но результат был один – никакого результата. Доказать хищение не удалось, и единственное, что оставалось избавиться от нечестного работника.
После приветствия приехавшего Игоря с женой Наташей, Алексей первым делом спросил:
- Когда зерно будет?
- Не можем отправить, провоз не разрешают Александрыч.
- Мне, что повешаться предлагаешь?
- Мы все делаем, взятки огромные предлагаем, не разрешают! Александрыч, все перекрыли изверги!
Услышанное оптимизма явно не прибавило. Ужинали на кухне вчетвером. Вержбицкая, как обычно не поскупилась за чужой счет. Фирма «Яша» привезла самые изысканные блюда. Пили, естественно «Абсолют».
Разговор зашел о поездке Игоря в деревню, где жил их отец. Лицо Аллы окаменело. Брат, в присутствии Алексея пытался говорить так, чтобы занизить серьезность темы. Но, Тодоров, чувствуя её настроение, стал внимательно слушать.
- Живет, как последняя скотина, пьет, работает сторожем в колхозе, - сделал паузу Боровский, обгладывая косточку.
- Про нас спрашивал?
- Разговор такой: «Как живете?» и все, ну я ему говорю, - посерьезнел Игорь, - Надо отвечать за содеянное.
За столом воцарилась тишина, прервавшаяся звуком закипевшего чайника.
- Леша налей, пожалуйста, чаю, - ласково попросила Наташа.
После чая разговор возобновился, на этот раз о переезде. Начал Боровский:
- Давай Алексей Александрович переезжай к нам. Придумаешь, что-нибудь новое, организуешь фирму.
- Игорь, здесь мои вкладчики, я не могу их бросить. Дела многие, недоделанные. Тем, кто мне должен простить долги? Нет, не может быть и речи.
- Хоть машины перегони, а то ведь все отберут, - грубо и зло бросила реплику Алла, - Если туго будет, приедешь. Мы то никогда тебя не обманем. Нам то можешь поверить.
Она брала за живое – Алексей перестал доверять всем. Наташа поблагодарила за ужин, и очаровательно улыбнувшись, ушла спать. Игорь продолжил:
- Ты пойми Саныч, здесь ты все можешь потерять, а в Казахстане мы сможем работать. Я тебе охрану обеспечу, ты голова!
Алексей задумался:
- Давайте потом поговорим.
Утром Тодоров ушел на работу. Гости уезжали днем. Алла заехала в офис попрощаться:
- Держись милый, ты мне нужен. Дома я тебе оставила сюрприз. Я тебя люблю.
Алексей безрадостно изрек:
- Я тебя тоже люблю.
Текущий рабочий день оказался не радостнее предыдущего. На протяжении всех восьми часов директору финансовой компании пришлось успокаивать своих вкладчиков. Количество угроз не превысило прежних показателей, оставшись на среднестатистическом дневном уровне отмечаемых за последний месяц. Стоически отстояв вахту до шести вечера, Тодоров побрел домой. Открыв дверь, он обнаружил исписанные почерком Аллы листки бумаги с вечными словами: «Я тебя люблю!» Страстное признание находилось везде: на полу в прихожей, на тумбочке у зеркала, на всех столах, стульях, креслах; на диване и на кровати. «Сюрприз» любимой женщины несколько взбодрил, находящегося в хронической депрессии Алексея.
Каждый день на экранах телевизоров показывали одинаково повторяющиеся сюжеты о скандалах с неплатежеспособностью то одной, то другой финансовой пирамиды. Тодорову горько было осознавать, что его финансовая компания по схеме приема вкладов для выдачи их другим вкладчикам превратилась в одну из них. Разница заключалась лишь в том, что АО «Орфей» не являлся мошенническим предприятием, а неплатежеспособностью был обязан распылу средств, мошенникам, не отдававших денег, ворам, бездействию милиции и незаконным действиям государственных органов власти.
Ночью раздался телефонный звонок. Из трубки послышался далекий голос Аллы:
- Мы домой прибыли. Как ты? Приезжай, слышишь? Приезжай!
- Зачем? Вроде дел нет никаких. У меня здесь полный завал, - поморщился Тодоров.
Алла говорила непохоже упавшим голосом:
- Просто так приезжай, плохо мне, понимаешь? Почему обязательно по делу?
Алексей понял, что сейчас для нее наступил именно тот момент личного выбора, когда у женщины с одной стороны сильное влечение к любимому человеку, и реальность суровой жизни с другой. Он должен быть с ней именно сейчас, преодолев со скоростью молнии тысячу километров. Но, даже если все бросить и нестись на машине, можно успеть не ранее чем через десять часов. Вспомнилось: «Надо вам лететь, а не идти…» Но, смертельная усталость от предстоящей гибели терпящего бедствие корабля его дела, его организации, слившейся с ним, сознание того, что ему как капитану нельзя убежать, бросив своих работников и клиентов железными оковами, держали его на месте. «Пускай будет воля Господа», - окончательно решил Алексей.
- Ну что ты молчишь? – послышался голос любимой.
- Да, я приеду, обязательно приеду, - выйдя из оцепенения, зная, что никуда не поедет, деланно бодро проговорил Тодоров. «Во всяком случае, буду, честен перед людьми, до
