психериус

Карго внезапно повернулась и ткнула указательным пальцем в грудь Ф, - Это будешь не ты, не волнуйся. И уж тем более не он, - тот же палец, но в сторону сидящего на диване… М?!
Ф не мог поверить глазам, хотя и понимал, что это глупо. Да, это М, он самый, сидит на маленьком кожаном диване с какой-то дивахой, здесь, в этом чистилище!
- Я его знаю, - тихо и робко, - это мой…
- Нет, не твой. Это ты – ЕГО. Видишь, как временами меняются местами крайности?! Вот, казалось бы, все ясно и понятно, а потом глядишь – а идиот-то – ТЫ!
Карго пристально смотрела ему в глаза, так, словно ждала его живой и однозначной реакции на свои слова. Но Ф просто смотрел в сторону кожаного диванчика и силился произнести хоть слово, но лишь шевелились губы и дрожали веки.
- Счастливого уикенда, мой мальчик! Однажды мы еще выпьем с тобой, я думаю, но пока… у тебя ведь куча дел? Пойду, присмотрю за вип-зоной.
Секунда и Карго растворилась в толпе. Исчезла, пропала. И словно сняли защитный купол из толстого литого поликарбоната. Все ощущение защищенности и безопасности уплыло вслед за плотной фигурой этой удивительной женщины, и Ф снова покрылся холодной пленкой дискомфорта. Сквозь тела он смотрел на две фигуры за несколько метров от него и боялся сделать шаг. Он был уверен, что вот, сейчас, из-за чьего-нибудь пьяного и обкуренного тела вынырнет его «подружка» и все начнется заново. Она добьет  его окончательно, она сделает все, на что способно ее чудовищное воображение, чтобы не дать ему покинуть этого места. Или нет? Она ведь испугалась Карго? Она боится ее? Она думает, что он – под ее защитой? Тогда нужно вытаскивать их обоих из этой клоаки и как можно быстрее.
Ноги сами сделали шаг в направлении дивана, и тут же перед глазами возникла пьяная фигура. Особь непонятного пола и возраста, с целым ювелирным магазином на лице,  собачьими глазами и бледной кожей.
- Эй, у нас сегодня обширная и… о-очень культурная, ги-ги, программа. А вы, собственно, ку…
Ф не знал как так вышло, но рука резко сжалась в кулак и прошлась по физиономии гермафродита с такой силой, что ОНО отлетело на несколько шагов и рухнуло на кучу трахающихся на полу тел. Тела лишь тихо вскрикнули, а оно, еле шевелясь, рукой пыталось остановить хлынувшую носом кровь.
Ф оглянулся. Сотни глаз, оторванных от своих привычных занятий, сверлили его гневными взглядами. Он видел, как со всех концов зала подтягивается народ, сжимаясь и толпясь вокруг него. Он видел растерянные глаза М и его подруги. Она подталкивала его сзади и  что-то шептала ему на ухо.
Когда их взгляды встретились, по ногам Ф прошлось что-то очень тяжелое. Колени подкосились, и он рухнул на пол, лицом вплотную к оторванным и окровавленным рукам, ногам, челюстям и куче других запчастей. Они тут же схватили его за волосы и потянули к себе. Голосовые связки рвались и горели. Силы беспощадно отнимали глухие удары по спине и вискам.
«Вот она, сука! Она все же знает, что делает!»
С каждым  ударом сознание Ф отдалялось все дальше. Его жестоко избивали и, видимо, не собирались останавливаться. Долго, со вкусом и наслаждением. Голова наполнялась невыносимым шумом, звуки исчезали, а глаза видели только темно-бардовую пелену крови. Потом вдруг все резко прекратилось. Чьи-то руки жестко вырвали его тело из живых-мертвых конечностей и куда-то поволокли. Кто-то.
М и Она. Схватили пустые бутылки, разбили их о головы одних и принялись пускать ими кровь другим. А когда достигли затоптанного в кровавый ковер Ф, М схватил его за руку, вскинул на плечо и поволок его вслед за ней, расчищающей себе дорогу острыми краями бутылки. Озверевшая толпа обступала их со всех сторон, пыталась схватить, но тут же отпрыгивала назад, когда острое как лезвие стекло, вспаривало чью-то кожу, и начинала неестественным фонтаном брызгать кровь.
Медленно, очень медленно, шаг за шагом, она вела их куда-то, размахивая бутылкой и втаптывая обратно в ковер полусгнившие руки, хватавшие ее за ноги. С ее лица лился пот и одежда, промокшая насквозь, приклеилась к  телу.
Когда Ф пришел в чувства, М сбросил его с плеча и заставил идти вслед за ней, освободив себе обе руки. «Я не хочу оставаться здесь!» И тут же: «Что это?» М замер на мгновение, стараясь не уронить промелькнувшую в голове фразу. Казалось, что-то очень важное должно было вспомниться сейчас. Что, ну, что там? Нет, ничего. Все провалилось под ковер, и рука снова заработала.
 Он не считал количества саранчи, которой он вскрыл вены и бросил валяться на полу, истекая кровью. Им овладел слепой гнев, и он был готов отрезать голову любому, кто приближался к нему хотя бы на шаг. И он резал. Всех подряд. Обливаясь чужой кровью и ненавистью, яростно хрипел и кричал. И крик…
Ее истошный крик. Резко повернув голову, М увидел, как расступается толпа, и в конце живого коридора возникла фигура. Ее,  чертовой медсестры. Широко расставив ноги, она держала в руках огромный арбалет и целилась в него. На лице застыла холодная улыбка удовлетворения, язык медленно бродил по губам. И внезапная тишина свалилась с потолка на головы всех, живых и мертвых.
- Ты не кончил в меня! И это была твоя самая большая ошибка! Все могло бы быть по-другому, мальчишка!
Потом время остановилось. Он не мог сказать, сколько прошло времени. Оно было скомкано и забыто всеми. Он видел Ее глаза. Полные страха, боли и отчаяния от невозможности сделать что-то. Ее руку, уронившую  разбитую, окровавленную бутылку. И капельки крови, медленно стекающие с Ее тонких пальцев. Он даже успел заметить лицо Ф. Лицо человека, которому говорят о том, что все…
До того, как ее палец нажал на курок, и стрела сорвалась с места.


«Невероятное вранье! Говорить о каких-то эксклюзивных методах, только лишь для того, чтобы оправдать свою очевидную жестокость. Нет, она, конечно же, должна быть, моя дорогая, но ведь вся красота состоит в том, чтобы пользоваться ей ГРАМОТНО. Понимаешь? – вокруг очень тихо, слышно только, как маленькая пилочка обрабатывает аккуратные розовые ногти, разнося вокруг мелкую пыль, - Это можно сравнить со школьниками, которые дорвались до бомжа и начинают делать с ним все, что хотят только потому, что учительница сказала им, что они, бомжи, разносчики инфекций. И вот детки принимаются отрываться. Считая, что очищают мир от гнили. Вместо того, чтобы дать тому морального пинка и заставить действовать. Что, не правильно?! Правильно, милочка, правильно. Соль ложками жрать не будешь, но и суп без нее не сваришь! Привыкайте к тонкой разметке, учитесь работать без субинстинктов! Сами потом увидите, КАК меняется сюжет!»
Рука со злости швырнула пилочку о стеклянную крышку журнального столика и от нее отвалилась ручка.


Огромная чернокожая рука схватила стрелу, не дав ей пролететь и метра. Другая рука со всего размаху врезалась в левый висок медсестры, забросив ее маленькое тельце в самую глубь толпы. Глубокий и тяжелый вздох волной прокатился по всему залу. В проход вышел громадный негр. Охранник. Тот самый охранник в перелатанном и перешитом костюме, с гордо поднятой головой и выражением невероятного безразличия ко всему происходящему на лице, приближался к М, который видел, как Она облегчено опустила голову и присела на корточки.
Остановившись в шаге от М, охранник посмотрел на него своим, видимо никогда не меняющимся взглядом, выждал несколько секунд и протянул ему стрелу.
- Держи. Это от Карго. Вспоминай почаще ее доброту. А если ты этого не сделаешь, я сам загоню тебе ее в задницу, понял?
М лишь кивнул головой, взял из громадной руки негра СВОЮ стрелу, и как смог…
- Благодарю вас.
Вдруг резко изменился взгляд. Внезапно померкнувшими глазами он еще раз посмотрел на М, и, вздохнув:
- Она не спасла тебя. Это отсрочка. Просто ты ей понравился.
И, развернувшись, зашагал прочь, рявкнув на весь зал:
- Чего вылупились?! По домам, беспризорники! Или давно моего члена не пробовали, твари?!!
Все начало куда-то проваливаться. Публика, словно пар, испарялась, проваливалась в ковер, паниковала  и убегала без оглядки. Огромный охранник пинал всех ногами, орал во все горло, поднимал с пола потерявшие кровь трупы и бросал их им вслед. Они настигали убегавших, и валили их с ног. Те вставали и продолжали побег. Все очень быстро заканчивалось. Через несколько мгновений стих последний стук каблуков, свернулись и исчезли крики, испарился в воздухе последний клубник.
Трое человек открыли глаза и осмотрелись. Теперь они могли видеть  комнату, в которой они находились. КОМНАТУ, размером не больше обычной гостиной, с обычным мраморным полом, маленькой деревянной дверцей и выкрашенными в бежевый цвет стенами.
- Они творят с пространством все, что хотят, - Она улыбалась и смотрела на М. Сидя на корточках, теребила рукой волосы и глубоко и облегченно вздыхала.
- Это середина бесконечности. Вам не дадут расслабиться.
Ф не сдвинулся с места. Он как мог пытался держать себя в руках, но…
- Почему это случилось со мной? С нами?
Поднявшись, Она подошла к двери и оглянулась.
- Если вы выйдите вместе, то многого не узнаете. Ты, - взгляд в сторону Ф, - первый. А ты – не забывай того, что я тебе сказала.
И, открыв дверь, за которой была темнота, исчезла.
Ф проводил ее долгим и недоуменным взглядом.
- Кто она? Ты уверен в том, что ей стоит верить?
- Выходи отсюда.
- Послушай, я думаю здесь никто не может дать тебе гарантию…
- Ей можно верить! – М почувствовал, что начинает злиться на Ф.
- Да я никому не хочу больше…
- Выходи отсюда!!!
Короткое эхо прошлось по комнате и острой иглой впилось в голову. Ф замолчал, опустил голову, подошел к двери и открыл ее. Сунув голову в проем, он, с осторожностью оглядываясь, просунул свое тело дальше и закрыл за собой дверь.
М свалился с ног, закрыл глаза и сжал в руках голову. Все это давно уже потеряло всякий интерес. Это инерция.  Работаешь просто потому, что не можешь пойти против обычных физических… метафизических законов. Вот и все.


За дверью… Что-то было за ней, точно. Едва он просунул голову, едва глаза поняли, что здесь им нечего различать, все его тело плавно заволокло, словно кто-то выдернул пробку в ванной, в мягкое.  Не пространство, не вакуум, не мир, просто что-то очень теплое и мягкое. Очень скоротечное, задержавшееся на секунду или долю ее, он уже не вспомнит.
И переходы… Как из уровня в уровень. Все очень тихо, так, чтобы ни одна клетка не испытала ставшей очень болезненной для нее вибрации. Чье-то ласковое дыхание, нежные прикосновения, теплые волны непонятного измерения и вдруг… прохлада. Такая обыкновенная и неожиданная после всего, что видели и слышали уставшие органы, сейчас среди них не осталось ни одного, который не издавал бы сдавленного скрипа и это хорошо чувствовалось.
В одно мгновение прохлада сделала себя привычной и потянула вслед за собой новые звуки и запахи. Еще через секунду они стали приобретать цвета. Свои, собственные и ужасно знакомые. Сознание Ф медленно и неловко приходило в себя, сомневаясь и с осторожностью оглядываясь по сторонам. Все не может так просто закончиться!
Она говорила об этом и ей можно верить. Она, наверное, знает все. А если она знает все, то она должна знать, что должно быть дальше. Или в этом тоже есть свои прелести? В известном смысле…
Новые звуки… Сквозь