психериус

стоявшей на плите турки валила бурая пена, образовав в центре озеро из остывающего кофе. И что самое интересное – она ведь не пьет кофе? Она не притрагивается к нему с тех пор, как стала свидетельницей жестокого убийства в ее клубе. Три года назад. Один ненормальный иностранец распорол горло одной богатой леди, опрокинул на нее стол и залил порез горячим кофе. Кровь была такая темная, что никто не мог отличить ее от лучшего латинского кофе, самого дорогого в этом клубе, кофе. С тех пор она боится сделать хотя бы глоток, потому что боится, что этот чертов напиток окажется кровью.
Для кого же тогда? С чего она взяла, что он хочет кофе?
- Она готовила себе кофе! Сними его, пожалуйста! – Ф вздрогнул. Что, черт возьми, она такое говорит?!
Резко повернув ручку до предела, он схватил стоящий на столе стакан коньяка со льдом, щелкнул выключателем света и зашагал в комнату. Ему хотелось только одного сейчас: разучить эту возомнившую себе черт знает что арт-модельершу говорить всякую ерунду в надежде, видимо, довести его до состояния, близкого к безумию. И, ворвавшись в комнату, он встал, как вкопанный и понял, что ничего у него не получится. Его дорогая супруга мирно спала и тихонько сопела, просматривая сейчас какие-то очень интересные картинки из жизни ее любимого клуба. Наверное.
Ф оперся на косяк, сделал глоток обжигающего внутренности напитка и еще раз посмотрел на нее. Странно. Очень странно ложиться спать в такое время. Хотя, если принять во внимание то, КАК они оба провели этот день, то все встанет на свои места. Ф поднес к губам стакан, и все вдруг куда-то провалилось. Стало темно, и по лицу пошел сквозняк.

- Почему мы всегда встречаемся только в кафе? – в тоне молодой модельерши чувствовалось желание изменить, наконец, надоевшие сюжеты и пойти немного дальше, чем простой интерес к повседневным моментам их жизни. Она смотрела на него игривым взглядом, покусывая губы в волнении.
- Во-первых, потому, что здесь хорошо кормят. Во-вторых, потому, что мне нравится видеть, как развеваются твои волосы, это придает тебе почти живописную романтичность, хоть и немного заезженную. И в третьих – мы знакомы так мало, что еще не успели вытянуть друг из друга всех сил, терпения и… чего-то большего, - «Вот они все, именно в этом. Сначала ей нужны были обычные ответы на, до идиотизма, обычные вопросы. Затем ей захотелось взять в руки лопату и копать его мозг до тех пор, пока она не получит новую идею для своей тематической коллекции. И в итоге – «Почему мы встречаемся только в кафе?»
- Не знаю, что ты хочешь этим сказать, - ее взгляд переменился. Разочарованность, - я не имела в виду постель у кого-то из нас. Не стоит мыслить так шаблонно.
- Да, но и не стоит строить из себя школьницу-девственницу, готовую броситься на первого встречного, но по привычке отказывающую ему в этом, потому что «так не принято». Ты ведь модельер, дорогая, и я могу только представить, какие соблазны тебе приходится преодолевать каждый день, который ты проводишь в кругу своих моделей. Нервное перенапряжение, стресс, алкоголь, наркотики, привычные дела, не так ли? Вспомни, когда ты последний раз НОРМАЛЬНО смотрела на голого мужика?
Ее глаза хотели бы сейчас сказать многое. Но они смотрели на него взглядом человека, который узнал вдруг, что за его личной жизнью уже много лет следят через замочную скважину. Несколько минут гневного молчания…
- Я не могу понять вот что: ты хочешь меня немедленно трахнуть, но постоянно скрываешь это, ты хочешь выставить меня за конченную богемную психопатку, озабоченную на сексе, ты хочешь заставить меня думать, что я не в состоянии обеспечить себе мужское общество или ты просто ненавидишь и меня и мое окружение? Ты завидуешь мне, признайся. Ты завидуешь, потому что в тех четырех бетонных стенах, что тебя окружают, растворились все оставшиеся задатки для того, чтобы вести диалоги так, как это делают нормальные люди. Не имея вокруг себя общества, в которое ты мог бы себя окунуть, ты начинаешь презирать общество как таковое, будешь отрицать?  Ты гордишься своей стеной и думаешь, что она спасает тебя?
- Эта стена стремительно сгнивает от моих плевков в ее стороны. Она прозрачна и совсем не мешает мне изучать твой мир.
- Это тебе так кажется. Она замуровала твой разум, дорогой мой. Тебе однажды докажет это какая-нибудь грязная шлюшка, которой будет наплевать на то, что ты из себя представляешь, ей польстит твоя с ней манера общения. Ты составишь ей отличную компанию. А еще тебе стоило бы подыскать себе хорошего сексопатолога. Дебри, конечно, страшные, но разобраться можно.
Правая рука вынула из чашки с кофе чайную ложечку и положила на скатерть, оставив коричневое пятно. «Нечего добавить. Как по бумаге, черт возьми».

         Больничные коридоры, нет больше никакого мира, есть только эти чертовы безразличные лица медиков, едкий запах современной алхимии и кто-то за этой дверью. Два дня ожидания чего-то, пожилой доктор с хромированным ведром, плотно закрытым крышкой в руках. Глядя на него сквозь свои огромные линзы, ехидно посмеивается и утирает нос.
- Хм, думаю, за такие дела там, - палец кверху, - дают большие бонусы. Но ты, главное, не суетись особо, качество плохое, - тычет пальцем в ведро, - а за это можно и вылететь.
И скрывается за дверью, за которой его глаза смогли уловить лишь лианы капельниц и знакомое, но безжизненное лицо.
- Просыпаемся! Свеженькое принес! – послышалось за дверью.

Следующий месяц вместил в себя гораздо больше времени, чем был на это рассчитан и покрыл их маленькие деревянные стульчики желто-красной листвой и новыми трещинками.
- Думаю, дело в другом, - она сломала его волю, как тростинку.
- Уж не давнишних ли переживаниях? Ты мне ничего не рассказывал. Неужели ты тысячу раз становился на одни и те же грабли? О тебе ходят совсем другие легенды.
- Характер легенды определяется количеством тех, кто в нее верит. Да и незачем попусту тратить общее время, если нас в итоге объединяют лишь легенды. У тебя сегодня очень важный день, как вы там говорите, целого года стоит? Разве тебе не нужно красить ногти, подводить глаза и подбирать наряд под финальный выход?
- Это тоже легенда, в которую я не верю, и я очень рада, что она меня ни с кем не объединяет. Заходи, если в памяти всплывет что-то, что захочется убить еще раз.
- Ты хочешь меня в чем-то переубедить таким образом?
- Нет, просто хочу, чтобы ты немного развеялся. Пока.


Кто-то, кого он не мог видеть, потому что было темно, натянул ему на глаза повязку (зачем, он ведь и так ничего не видит!), сложил его руки на коленях, и отошел на три шага назад. Потом мягкий женский голос произнес:
- Тебе не нужно ничего видеть. Твое воображение должно сейчас работать больше, чем память, потому что она давно состарилась. Ты хорошо слышишь меня?
- Да, я хорошо слышу вас, кто вы? – он чувствует, как начинает бояться.
- Случай номер один. Внимание!
Не кино и совсем не воображение. Просто перед глазами появилась картинка, что-то вроде слайдов, он не знал, чем это могло быть.
Толстый и седой учитель захлопнул огромную книгу по социологии  прямо перед его носом и уставился на него бешеными глазами.
- Ты только что обозвал свою одноклассницу жирной свиньей, верно?
Одноклассницу? Какую, к черту, одноклассницу?
- Чего молчишь?! Или ты будешь отнекиваться?! Бедная девочка засмеяна всей школой! Разве она виновата в том, что у нее плохая генетика, маленький антихрист?! – он сейчас взорвется от гнева, - Говори!!!
- Я никого не обзывал, господин учит…
- Хватит! Хватит! Я наслышан о твоей репутации портить людям кровь. Уж не знаю, замешаны ли в этом твои родители, но уверен - они  уделяют твоему воспитанию столько же времени, сколько они ежедневно тратят на прослушивание классической музыки. То есть – нисколько. В итоге из тебя получится жестокий и аморальный тип, верящий в свою безграничную свободу и безнаказанность. Скажи честно, признайся, ты ЭТОГО хочешь? Говори!
- Нет.
- Отлично. А теперь ответь, хочешь посмотреть в глаза этой несчастной девочке, которую запинали ногами на заднем дворе, благодаря твоему длинному и очень художественному языку? А?!
- Нет.
- А придется! Думаю, на тебя это должно подействовать, если в тебе еще осталась хоть капля человечности, маленький дьявол! Анна, пригласите, пожалуйста, девочку!
«Что он делает? Боже мой, не надо!»
- Не надо! Не надо, прошу вас!
- Закрой рот! Просить будешь прощения! Вот у нее!
В кабинет вошла девочка. Светловолосая, похожая на пончик, сплошь в синяках и ссадинах, с разбитым носом, запачканной одеждой, тихонько рыдающая и теребящая в своих маленьких ручках полы платьица. Следом вошла молодая женщина, мама, как оказалось секундами позже.
Девочка подняла глаза и посмотрела на него глазами, какими смотрят на чудовищных лжецов и предателей. Утирая слезы и всхлипывая, она пыталась прочесть в его глазах хоть  букву сожаления.
- Мама Алисы говорит, что она неоднократно давала тебе свой велосипед и постоянно угощала мороженым. Это правда?
«Велосипед и мороженое? Ржавая рама на бабушкиных обручах и замороженные сливки без сахара?»
- Это правда, я спрашиваю?!
- Ну правда, - «я тоже много чего кому давал».
- И как же ты отвечаешь на ее доброту, маленькое чудовище? – в разговор вступила мама. «Антихрист, дьявол, чудовище, и все маленькие. Кто еще кем меня видит?» - Немедленно проси прощения! Но не наедине, а при всех тех малолетних гангстерах, которые очень впечатлительны к твоим словам!
- Надеюсь, у тебя не возникнет вопросов по поводу справедливости приговора? – «Им вместе на одной сцене высту…» - Не слышу!!!
- Нет, у меня нет вопросов.
- Отлично! Идемте, будем надеяться – ему будет стыдно, - «Да, точно».
Те, кто тренировал свои бойцовские качества с помощью маленькой девочки на заднем дворе, ехидно посмеивались, глядя, как главный автор точных и самых метких определений для окружающих, публично извинялся перед рыдающей жертвой его деструктивно-творческого гения. Сухо, вяло и безэмоционально,  как и полагает авторитетному головорезу-интеллектуалу.
Потом досталось и исполнителям. Пять часов безостановочных лекций на повышенных децибелах и жесткая зубрешка основных законов гуманизма.

- Ты, конечно же, ничего не знаешь из того, что произошло с маленькой Алисой двенадцатью годами позже. Послушай, это очень интересно. Как потом утверждали психологи, это была так и не зарубцевавшаяся душевная травма, пережитая в детстве. В двадцать Алиса угодила в психушку, внезапно, словно с неба на не свалились воспоминания. Слабая психика не выдержала. Ее преследовали жесточайшие  кошмары, от которых ее не могли избавить даже кандидаты в доктора. Ей постоянно снились зверски избивающие ее подонки, без устали хихикающие и потешающиеся над ней. И твоя предательская физиономия, на ее велосипеде. Ее начали качать крутыми составами, от которых ее кровь за пол года превратилась в бардовый творог. И она умерла, тихо и без кошмаров. Ровно месяц она пожила спокойно.
Твоя память совсем выбилась из сил за последнее десятилетие, - картинка свернулась, и по лицу прошелся сквозняк, - сказывается отсутствие профилактики, твердая уверенность в нерушимости свои органических электроцепей и простое нежелание