Он остановился, телефона нигде не было: ни в карманах штанов, ни в кармане его рубашки. И вновь вспышка в голове. Он вспомнил, что телефон выпал у него из рук в той страшной комнате, куда он больше никогда не вернётся, никогда. Там его страх, там весь его ужас и нужно бежать, быстрее и быстрее, чтобы он не догнал, чтобы он не заставил пережить себя вновь. И ему вдруг стало не важно, где были его родители, где были все те, кого он звал и кого ещё мог бы узнать в лицо. Просто страх бурил всё нутро, как дождевой червь в пасмурный день бурит мягкую почву, чтобы вылезти наружу и вдохнуть новый и неизведанный доселе аромат чистого воздуха.
Прочь, куда глядят глаза, без памяти, без осознания вновь нахлынувшего ужаса. Дальше... дальше от него, забиться в угол, притаиться где-нибудь, чтобы он точно не нашёл тебя, но где? Как маленькие дети, боящиеся темноты, боящиеся, что невиданная им рука схватит их за обнажённую ступню, он боялся себя! Себя такого. Алексей знал, точно знал, что там в том пабе, остался его приятель Стас, а с ним этот мерзкий парень, таинственно и неизвестно откуда, узнавший про них. В том месте он видел гибель, жуткий кошмар, который будто бы отступил ненадолго, чтобы вернуться к нему вновь и утянуть за собой в свой подземное царство, в ту пропасть, из которой ты больше никогда не вернёшься в прежнем обличии.
Перед глазами начал прорисовываться мир, в котором остались только он и его мысли, дуэль, у которой не было начала и не видно конца. Небо отражало всю печаль и увядание. Не то, что бы серым было оно, но в то же время не существует в природе цвета грусти и прощания, поэтому если это и серый, то его градиент невероятно точно описывал бы эмоции души человека, попавшего в западню и приговорённого идти на бойню.
Возможно, он вспомнил тот сон, в котором он сидел на берегу у бушующего моря и смотрел за горизонт, а возможно... возможно он уже ничего не понимал.
Спускаясь по каменным ступеням, что располагались под аркой, открывающей дорогу на набережную, он сбежал вниз к шумному плеску ещё прохладного моря. Волны, обгоняя друг друга, стремились со всей силы удариться о берег, а после, создавали шипящий звук, утягивая за собой в пучину мелкую прибрежную гальку. Будучи уже совсем внизу, у самой воды, Лёша упал. После, поднявшись на колени, он посмотрел на свои ладони, они были в крови. Кровь стала просачиваться буквально отовсюду и казалось, что вот уже само море стало алым.
- Нет!!! - заорал парень, - я не хочу! Что это! Что это! Он со всей силы сжал кулаки и начал сокрушительно бить ими по мутной красной воде. Кровь смешивалась с морем так быстро, что будто бы стекала суда по канализационным стокам со всего города. Он бил ещё с несколько минут, а позже... встал и, оглянувшись назад, очевидно ища за своей спиной нечто ужасное, от чего он так долго бежал, выдохнул.
- Никого, - спокойно сказал мальчик и вновь обратив свой взгляд на буйную стихию, срывающую последние аккорды, чтобы сбить его с ног, твёрдым шагом отправился вперед, туда, где лицо хлестал ветер и солёные брызги от нового наката, в ту тьму, в ту непроглядную тьму, из которой страх уже никогда бы его не достал.
Уходя вглубь, он уносил за собой прошлое, которое так спешно хотел вычеркнуть из головы. Силуэты людей, автомобилей, мчавшийся на полном ходу скоростной трамвай... и всё тело, будто горело и вскипало всё больше с каждой новой секундой. Как быстро меняется мир, если его страницы перевернуть верх тормашками. Как быстро меняемся мы, чтобы остаться на этих страницах. Но жить дальше в пустоте или умереть, решать лишь нам, за исключением небольшой вероятности случая, который может изменить планы.
****
Трамвая, который мчался на полном ходу, остановился. Алексей пришёл в себя, будучи сидящим на скамейке городского подземного метрополитена. Место спокойное, но гулкое. Стоит лишь шороху навострить нос, как об этом узнают на другой части туннеля. Но не в этот раз. Тишина стала ещё более немой и ужасающей. Теперь он не слышал даже собственного дыхания и фактически не чувствовал своих конечностей.
Алексей не мог контролировать дрожание и произвольные судороги тела. Страх был настолько велик, что попросту стал его хозяином, как поразит, как вирус. Уничтожал от и до. Что бы делали мы, оказавшись в подобной ситуации, какие чувства испытывали бы? Или, может быть, мы бы вовсе не испытывали никаких чувств, потому что, лежали себе тихо где-нибудь в уголочке, покрываясь мхом и грибками плесени?
Представьте, что вся ваша жизнь, какой бы она ни была до этого момента, вдруг начинает подкидывать вам сюрпризы. Она играет с вами в свою игру, то и дело, меняя мерное течение на буйный поток, составляя свои маршруты, в обход вашему сознанию и привычному понимаю того, как всё должно быть в нашей реальности. Возможно, это покажется вам странным, но вдруг это происходит с каждым из нас? Пока вы думаете, что пьёте свой горячий утренний кофе, как на самом деле, вы сидите где-нибудь в окопе и едва ли верите, что пролетающий над вами снаряд, не разорвётся у вас над головой, а если и так, то что? То, возможно, то кофе, которые вы пьете, обожжёт вам язык и на одну вашу жизнь... на один ваш эпизод, станет меньше.
Алексей сидел смирно, не шевелясь. Что-то вроде робота, у которого села батарейка. Но тут дело было в другом. Его пустые глаза больше не отражали свет, они больше не несли блеск или хмурость дня, но они не были и мертвы. То самое чувство и те сокровенные доли секунд, когда здоровый человек теряет рассудок, становясь нечто меньшим, чем человек. Теперь он его обрубок, огрызок, отголосок если хотите. Можно годами подводить его к этой черте и ничего не произойдёт, а может случиться так, что капля утренней росы, падающая с конца дождевого стока на тротуар, изменит его насовсем, и ощущение привычного окажется в прошлом.
Всё, что связывало его с прежним миром теперь навсегда развеялось в пустоте. Те маленькие вспышки реальности, которые он видел в своей прошлой жизни становятся уже не важны. Да и зачем они ему теперь? Когда у него есть новый мир, мир - в котором существует лишь он и его фобии, что душат и душат, но не убивают, для того, чтобы он мог кормить их своей душой ещё некоторое время.
Неожиданно по плечу Лёши кто-то похлопал.
- Эй, парень! Что с тобой?
Перед Алексеем стоял невысокий худощавый мужчина, в деловом костюмчике, с весьма озабоченным усатым лицом. Глаза стоявшего бегали по сторонам, а ноздри сильно раздвигались от волнения.
- Парень!
Мужчина полез в карман пиджака и достал сотовый телефон, вероятно собравшись набрать номер скорой. И тут Алексей твёрдо схватил его за запястье, державшее мобильный, но тут же рука сама отпустила чужую кисть, потому что не было сил что-то сжимать.
- Не надо! - тихо сказал парень, поперхнувшись в самом начале. - Вы не поможете мне.
Мужчина пошатнулся.
- Тебя избили? На тебе лица нет парень.
- Мне кажется, меня сейчас стошнит, простите - едва выдавил Алексей и, отвернувшись от незнакомца, выполоскал свой желудок на тёмный гранит метрополитена.
- Да алло, скорая? Я тут парня нашёл, в метро на Петровской! Да, я не знаю, что с ним, лежал на лавке, прикрывшись одной рукой. Потом сел. Весь грязный, губы разбиты, да и нос... не могу передать. Несвязная речь. Хоть я его и понимаю, но видно, что ему очень плохо. Хорошо, ждём.
Мужчина пристально посмотрел на Лёшу.
- Ждём, я вызвал скорую, минут пять, - сказал он и сел рядом.
Смотря сквозь нового собеседника, вдаль, через его плечо, Алексей заметил, на самом верху эскалатора стройную женскую фигурку.
- Лина! - чуть слышно вымолвил Леша, сжимая губы, он попытался сконцентрироваться, чтобы крикнуть что-то.
- Лина!
- Эй, парень, да что с тобой? Кому ты кричишь, - обратился к нему напряжённый и ошеломлённый от неожиданного вскрика мужчина в костюме.
Девушка стояла и молчаливо смотрела на Алексея. По её щеке текла слеза, она будто звала его к себе, но почему-то не могла сказать об этом.
Алексей встал. Сидевший рядом встал вслед за ним и попытался его посадить обратно, но чрезмерная хаотичная жестикуляция руками парня, способствовала непреднамеренному удару в нос своего спасителя. Мужчина был просто ошарашен. Буквально секунды назад, сидевший в полумёртвом состоянии человек, вдруг стал так агрессивно вести себя.
Он наблюдал, как Алексей взбирается на четвереньках по неработающему эскалатору и кричит чьё- то имя. Очень неразборчиво, но упорно. Усатый опустил свой кейс на лавку и, достав носовой платок, приложил его к носу, чтобы остановить бежавшую от удара кровь.
- Что он творит? - изумлённо спросила, сошедшая вместе с небритым джентльменом, дама в льняном белом платье, состоящем из искусственных заломов и мятин. До этого она предпочитала держаться в стороне, но вновь увиденное способствовало её последующей активизации в миниатюру с карабкающимся на четвереньках парнем.
- Мне кажется, у него что-то с головой. Этот взгляд и едва приоткрытый уголок рта, возможно, делают его таковым, каким он может произвести на себя впечатление, - монотонно ответил господин с кейсом.
Взобравшись до турникета, Лёша встал на колени.
- Я встретилась с ним, теперь мы вместе!- неспешно, даже по слогам сказала Лина. Она присела к мальчику и провела своей холодной ладонью по его горячей щеке. - Лёша, скоро всё закончится. Я обманывала тебя. Все тебя обманывали, даже Стас. Ведь...
Алексей лишь смотрел в её глаза. Они были полны слёз. Капля за каплей, стекали они по щекам вниз, на футболку, делая ткань мокрой. Лина сблизилась с Алексеем, лицом к лицу, очень близко, достаточно, чтобы поцеловать друг друга. Она коснулась губами его щеки, и, опустившись на колени, положила голову ему на плечо.
- Смерть это не больно. Это мгновение.
- Л-и-н-а...
- Я не буду навещать тебя. Ты скоро всё забудешь.
- Но я хочу умереть, я не могу больше, не могу!
- Тогда пошли за мной. Втроём будет веселее.
Образ Лины, когда она подняла голову вновь оказался более отдалённым от этого мира. Лёша ясно видел перед собой человека, готового разделить его кошмар, ту, что теперь ждёт его. Лина поднялась и протянула ему бледную руку.
- Пойдём за мной, пойдем...
Скорая не заставила себя ждать. Спустя некоторое время Алексей лежал на спине, около турникета. Его глазные яблоки закатились глубоко за верхнее веко. Вокруг тела уже собралась толпа. Здесь был и усатый мужчина, и женщина в белом. Рядом с ними стояла билетёрша в традиционном синем. Напротив них суетились двое ребят, лет двадцати пяти, а может моложе. Из-за их спины выглядывали ещё две совсем юные головки. Какие-то дети, оторвавшись от своих родителей, решили побаловать себя разглядыванием непонятного человека. Поднимавшиеся по лестнице люди, тоже, искоса кидали на лежащего взгляд, ожидая, наверное, увидеть что-то интересное, но он просто лежал. В уголке его рта сбивались пенистые слюни, то и дело, стекая вниз, на гранит.