Передозняк

первое представление – исходя из всего этого я почти не сомневался в том, что увижу его.
Забыв надвигающуюся финансовую катастрофу, я схватил тачку, и уже минут через двадцать был в цирке.
Как и в прошлый раз, дверь в его берлогу была открыта настежь, я зашел туда, но внутри никого не оказалось. Я сел на диван и стал ждать, думая что он вот-вот появится. Чтобы чем-то себя занять, я закурил и взял первую попавшуюся книгу с висевшей над моей головой книжной полки. Не глядя на название я без особого интереса открыл ее на середине и прочитал: "Веселье и гнев, печаль и радость, надежды и раскаянье, перемены и неизменность, благородные замыслы и низкие поступки – как музыка, исторгаемая из пустоты, как грибы, возникающие из испарений, как день и ночь, сменяющие друг друга перед нашим взором. И неведомо, откуда все это? Но да будет так!"
Меня так вставили эти строки, что я даже не заметил как в комнату кто-то вошел.
– Привет, Вовочка!
Я вздрогнул от неожиданности и поднял глаза, передо мной стояла Ленка – Федина помощница, работающая в зале на световых пушках, она приветливо мне улыбнулась.
– Ты к Феде? А его нет.
– Как это нет? – испуганно промолвил я, уже почти привыкшей за последнее время к этой фразе.
– Он уехал, насовсем, три дня назад появился из отпуска, написал заявление об уходе, забрал свои вещи и уехал.
– Куда? – спросил я удивленно.
– Точно не знаю, меня не было при этом, говорят куда-то на Дальний Восток, в какую-то общину.
Я еще пару минут посидел на диване, а затем, тяжело вздохнув и отложив в сторону раскрытую книгу, тяжело поднялся и печально побрел на выход, мимо смотрящей на меня с интересом Ленки.
– Да, Вовочка, – окликнула она меня уже в дверях, – Федя тебе тут записку оставил и книгу, подожди, я сейчас достану.
Она открыла сейф, тот самый Федин сейф, в котором у него обычно лежали любимые книги и трава, достала из него какую-то книжку и листок бумаги и протянула мне.
– Держи, Вовочка, – ты забегай, – и добавила, – не пропадай надолго.
– Да-да, спасибо, – пробормотал я и вышел из помещения.
В зале уже вовсю шла подготовка к предстоящему представлению, на арене суетились какие-то люди, а оркестр настраивал свои инструменты. Я точно знал, что я здесь больше никогда не появлюсь – без Феди это место не имело для меня никакого смысла.
Спустившись по крутым ступенькам до середины зала, я присел на сиденье и развернул согнутый пополам листок. Там было всего два предложения: "Держись, Вовчик! Когда-нибудь мы еще обязательно встретимся"  и все. Я опять согнул листок пополам и положил его в книгу, прочитав ее название: "Десять быков дзэн". Да, "печаль и радость, надежды и раскаяния, перемены и неизменность…" – как грустно!.. Но да будет так!
Я встал, спустился вниз и вышел из цирка.
Придя домой, я наполнил себе ванную и залез в нее. Я курил сигареты и слушал магнитофон, из которого негромко лились печальные и волшебные звуки Брайана Ино. Взгляд случайно упал на лежащую на полочке, мою старую опасную бритву. Как в каком-то забытьи, я взял ее и раскрыл, мне вспомнился Сенека и его способ ухода, а также слова одного моего старого друга, умершего лет пять назад, который говорил мне, что перерезать себе вены в горячей ванной – самый красивый и самый приятный способ свалить из жизни. А потом мне вспомнился Федя, и его "Держись, Вовчик!" и я, поколебавшись с секунду, аккуратно положил бритву на место.
Через некоторое время печаль как-то незаметно отпустила меня и на ее место пришел тихий, но надежный оптимизм, который все сильнее и сильнее накрывал меня и вдруг в какой-то момент я резким движением выскочил из ванны с криком "да будет так!".
Едва подсохнув и съев банан, я нашел свою старую записную книжку и вышел на улицу, звонить из ближайшей телефонной будки Колобку – чуваку, от которого мы с Покойником там долго торговали шмотками. Я почему-то был уверен, что он найдет для меня какую-нибудь работу – сейчас для меня это было главным, а все остальное – что ж, насчет всего остального пускай жизнь сама все решает! Мне остается только расслабиться и наблюдать – вот такая вот получается Випассана.
Колобок оказался дома, он на удивление благодушно меня выслушал, почти не перебивая, а под концовку важно выдал:
– Вобщем тема эта, Вовчик, не телефонная, давай сейчас ко мне. Помнишь где я живу? Ну вот, приезжай, а я уж так и быть, придумаю для тебя что-нибудь.
Я уже был как-то раз у Колобка, мы с Покойником затаскивали к нему какой-то тяжеленный диван. Помню Покойник после очень сильно возмущался, что Колобок нам за это ни копейки не забашлял, сказав лишь "Спасибо, пацаны, я ваш должник". Это было как раз после рынка и у нас были бабки, так что мы по доброй традиции пошли потом брать ханку и все дорогу Покойник был в какой-то мрачноватой задумчивости, только восклицая время от времени с завистью: "А ты видел какие у него полы?", "А ты видел какой у него телик с видиком? "А ты видел…" и так далее.
И его можно было понять, хата у Колобка оказалась действительно роскошной – во всяком случае по нашим с Покойником меркам.
Я доехал на автобусе до нужной мне остановки и сразу направился к семнадцатиэтажному, из красного кирпича, дому, где на пятом этаже жил Колобок.
Колобок, наверное, минут десять открывал бесчисленные замки на своей чуть ли не бронированной двери, наконец, он открыл ее и предстал передо мной в длинном, черном халате, разрисованном красными и белыми драконами.
– Быстро ты добрался! Ну ладно, давай проходи, раздевайся, – без всяких лишних приветствий встретил он меня.
Я разделся в большой, с зеркалами от пола до  потолка, прихожей, повесив свою куртку на железную, в виде дерева вешалку и прошел за Колобком в огромных размеров гостиную. Там, на темно-синих, роскошных креслах, сидели два каких-то чувака. На низеньком столике перед ними стояла бутылка чего-то темного, наверное, коньяка и большое блюдо с фруктами и виноградом. А еще на столе лежала пачка долларов, довольно увесистая. Чуваки эти уже явно были в хорошей кондиции. Они с каким-то преувеличенным интересом меня рассматривали и широко улыбались, морда одного из них показалась мне очень знакомой, но откуда, я не мог вспомнить. Колобок подкатил к столику и взял с него бабки, достал из кармана своего халата ключ и подошел к огромному аквариуму, в котором плавали какие-то яркие, разноцветные, то ли рыбы, то ли хрен знает что, штуки.
По пути к аквариуму он кинул "Это Вовочка", и открыл своим ключом какой-то ящичек под ним, положил туда пачку баксов и опять закрыл, опустив ключ себе в карман.
– Здравствуй, Вовочка, как я рад тебя видеть! Присаживайся дорогой, вот сюда, со мной рядышком, – с какой-то приторно сладкой улыбкой сказал мне один из присутствующих, – а ты меня разве не узнаешь? Гадкий, – кокетливо добавил он.
Ё-моё. Теперь-то я его узнал. Это же тот педрила с рынка, который приставал ко мне постоянно! Эх и влип же я!
– Иди вот сюда, Вовочка, – сказал второй, с длинным шнобелем, указывая на место рядом с собой.
– Так, так, друзья, – пропел Колобок, хлопнув пару раз в свои ладошки, – у нас с Вовочкой деловой разговор, так что извините, вам пора.
– Нуу, Виталик, – чуть ли не в один голос стали ныть Колобковские друганы, – ну еще минутку!?
– Пора, пора, – обломил их Колобок.
Они тяжко повздыхали, бросая на Колобка укоризненные взгляды и жадно-липкие на меня, затем встали и начали прощаться со мной, подолгу держа мою руку в своих и говоря какую-то фигню. Это продолжалось бы, наверное, часа два, если бы Колобок, в конце концов, не выдержав, твердо и решительно, не стал их подталкивать к выходу. Вся троица, наконец, вышла из гостиной и я, чтобы успокоить свои нервы, налил себе коньяка и по быстрому выпил, а затем, почти без перерыва, еще раз. Минут через десять Колобок вернулся и сказал, слегка утомленным тоном: "Хорошие ребята, но иногда с ними так тяжело!" Он сел рядом со мной и добавил:
– Ну, Вовчик, давай за встречу, давненько мы с тобой не виделись!
Он разлил коньяк по рюмкам и бутылка опустела, мы чокнулись и выпили, закусив лимоном. Колобок, откинувшись в кресле, посидел пару минут с закрытыми глазами, а затем встал и подошел к стоящему неподалеку бару и взял оттуда одну бутылку.
– Как тебе коньяк? – с гордым видом спросил он.
– Хороший, – солидно ответил я.
– То-то – французский. У меня все самого лучшего качества! Так что со мной выгодно дружить, ты это учти, Вовочка. Со мной не надо как это козел, дружок твой, Андрюша – плебей этот. Как он, кстати, не сдох еще от наркотиков?
– Он умер, но не от наркотиков. Несчастный случай, – ответил я ему нахмурившись.
– Ну, ну, ладно, – поспешил сказать Колобок, заметив мою реакцию, – я зла не держу на него, тем более теперь, хоть, конечно, обидел он меня сильно, но бог ему судья! Ладно, давай уж и за него выпьем, за упокой его души.
Он неторопливо открутил бошку у бутылки и разлил коньяк по рюмкам.
Так мы и сидели с Колобком, пока не допили вторую бутылку. Он стремительно пьянел и всю дорогу кидал дешевые понты, демонстрируя какую-то не детскую манию величия. За все это время о работе он так и не заикнулся, я же, уже тоже порядочно поддатый, все слушал его, кивал бошкой и ждал, когда же он, наконец, перейдет к делу. В моей душе зарождалось какое-то недоброе желание, хотелось дать ему увесистую оплеуху, послать на ***, да и свалить из этой, уже вызывающей во мне отвращение, хаты. Наконец я не выдержал и спросил его:
– Ну а как все-таки насчет работы, есть у тебя что-нибудь?
Он уставился на меня мутным взглядом и заплетающимся языком ответил: "У меня все есть, только это от тебя зависит, будешь себя хорошо вести – все у тебя будет, и работа и деньги – вообще все, что душа пожелает! Подожди, я сейчас.
Он с трудом встал с кресла и нетвердым шагом вышел из комнаты, оставив меня в недоумении по поводу своих слов. – Они мне не очень-то понравились. Но я все-таки решил выяснить до конца, чего же этот упырь хотел этим сказать.
Я чуть не обосался от смеха, едва-едва себя сдержав, когда минут через десять он появился в гостиной. В каких-то велосипедных штанишках, туго обтягивающих его жирные ляжки и узенькой маечке, с выкатившимся вперед момоном, он вплыл в комнату держа в одной руке очередную бутылку, а в другой пульт управления, на котором он нажал какую-то кнопку и в комнате зазвучала дурацкая, томная мелодия. Закатив глаза и гладя себя по ляжкам, он медленно подплыл к столику, неуверенным движением поставил на него бутылку и со словами: "Сделай мне приятно, Вовочка, и у тебя будет все", плюхнулся всей своей массой прямо мне на коленки. Я офигел от такой борзости! С откуда-то появившейся силой, я рывком скинул эту тушу с себя. Но этот монстр не успокоился на этом, с криком: "Вовочка, Вовочка, ну пожалуйста, ну увидишь, тебе понравится", он поднялся с пола и с безумными глазами и растопыренными руками, метнулся ко мне, пытаясь меня схватить. И тут я, напуганный не на шутку видом этого безумца, дал ему кулаком в нос, вложив в этот удар все свое возмущение поведением этого типа. Майк Тайсон гордился бы мной! Колобка откинуло аж метра на три и собрав по ходу полета в кучу все стоявшее на столе, он рухнул, не слабо ударившись головою