для тебя лично. Я чувствую это.
" Блин, нашелся чувствительный, - подумал Олег, поднимаясь с лавочки. - Я лично ничего не чувствую. Разве что свою бесполезность и кретинизм ситуации."
- Ты где будешь, если что? - спросил Олег.
- Я всегда рядом, - коротко сказал горбоносый.
Они давно уже перешли на ты, что, впрочем, на мысли о кретинизме своего положения во всем этом деле нисколько не влияло. Олег по-прежнему мало понимал, что здесь делает и что связывает его с горбоносым. Да, вчера кое-какие мыслишки у него появились, он даже сделал выбор в пользу горбоносого. Но то, как он сейчас думал, был секундный, мало на чем основанный порыв. Сейчас он мыслил уже более трезво и не считал Аила лучом света, заглянувшего в темень слепой кишки. Полоумно-загадочным экстрасенсом, не более, считал он горбоносого. Но принятого решения менять все же не собирался. Метаться туда-сюда, дерьмо в прорубе и то приличней себя ведет. Так что первое, что он сделал, встретился утром с Аилом.
Выслушав последние напутствия горбоносого, Олег направился в сторону гаражей, у которых на сей раз находилась машина наружки.
Вчера после непродолжительной беседы с Аилом Олег вернулся к коллегам. С ними было веселее, чем с новым загадочным другом. Ко всему, как уже говорилось, он так и не мог понять, в чем заключается его роль во всем этом спектакле, отчего и просиживание штанов рядом с горбоносым казалось бессмысленным. Тот был весьма замкнут, мало распространялся о себе и своих тайнах, соответственно мало представлял интереса. Еще, как думал Олег, гораздо больше пользы он сможет принести, будучи непосредственно в тылу противника. Хотя мог ли Олег назвать в полной мере таковым своих коллег, было большим вопросом. Именно тогда ему пришла в голову мысль о дерьме в проруби. Это его угнетало. Но он пообещал...
Ни Стаев, ни Радькина вчера так и не появились. Олег, понятное дело, не спешил осведомляеть своих товарищей, о месте пребывания в данный момент парочки. Опять-таки из-за этого чувствуя себя не совсем комфортно. Он боялся незаметно для себя проговориться. Да и вся ситуация, когда свой среди чужих, чужой среди своих, светлых мыслей не добавляла. Шпиен не иначе . Впрочем, Олегу все больше и больше происходящее казалось какой-то игрой, спектаклем, невсерьез, а потому и не стоит слишком загружаться. Игра есть игра. В какой-то мере это служило для него оправданием, успокаивало совесть и другие неприятные чувства, неспокойно шевелящиеся внутри. А по-другому, как спектаклем, все происходящее не назовешь, настолько оно казалось невзаправду и не на самом деле. Интересным, в чем-то интригующим, но все же невзаправду. В действительности так не бывает. Тем не менее оно было...
Олег доходчиво объяснил товарищам, что безделье ему порядком поднадоело, встретив в их взглядах одновременно сочувствие и непонимание, и договорился о том, что весь следующий день проведет с ними, не бросит друзей в трудную минуту. Утром по дороге он встретил Аила, который сразу загрузил его новостью. Лицо горбоносого не источало жизнерадостности, оно было весьма серьезным и сосредоточенным. Уже через пару минут лейтенант уяснил главное - сегодня произойдут какие-то события, как говорил Аил, судьбоносные, выходящие за рамки всего того, что происходило с молодыми людьми прежде. В деле криминальной парочки произошел существенный сдвиг, и не в лучшую сторону. Какие именно события, Аил не пояснил. Олег решил, что он и сам толком не знает, лишь "чувствует". Правда в конце он все-таки намекнул, что Стаев решился на какой-то шаг, последствия которого не мог предсказать и сам горбоносый.
Откуда горбоносый это взял, Олег не стал выяснять, да и толку, все равно мало что скажет вразумительного, отделавшись стандартными фразами типа - "тебе не понять" или пресловутое "я чувствую". Ладно, решил он, пусть чувствует что хочет, но раз говорит, стоит прислушаться, вряд ли его слова и чувства родились на пустом месте. Экстрасенс ясновидящий все-таки.
После короткого ввода в курс дела они решили: Олег постоянно будет находиться со своими коллегами, чтобы в случае чего, если события будут развиваться не в пользу Стаева, а именно нести в себе угрозу, постараться вмешаться сообразно обстановке. А горбоносый будет влиять на ситуацию со своей "колокольни".
Уже будучи метрах в двадцати от машины Олег вдруг ругнулся, его пробило осознание того, что он сейчас почти в открытую станет действовать против своих товарищей. В душе назревал протест. С какой стати он активно должен помогать горбоносому. В конце концов, они договорились лишь о том, что его участие будет заключаться только в помощи Аилу разобраться в злосчастьях молодых людей и их взаимоотношениях. На уровне человеческой души, которую Аил никак не мог понять. Активно мешать полиции в планы не входило, да он и предупреждал горбоносого об этом. Может у Стаева опять переклинит и он вновь пойдет на преступление. Замочит соперника Александра. Что, соучастником становиться, ну уж извините, мы как-нибудь бочком-бочком и в кусты. В подобной ситуации не так уж и позорно. Поэтому не лучше ли будет, если он просто не примет ни чью сторону. Раз уж он в отпуску, то и останется в отпуску, будет досматривать спектакль со стороны из оперативной машины. Да, пожалуй, так будет лучше, в первую очередь для совести да и для мечущейся души тоже. Не зря горбоносый никак не может понять ее.
Олег, несмотря на складывающиеся в голове новые принципы бытия, по-прежнему не умел принять решения. Он по-прежнему был вокруг да около. И, дабы что-то изменилось, должно было случиться нечто весьма серьезное, возможно, даже шокирующее. И, видимо, Аил не зря намекал на судьбоносность момента и для Олега. Но знать этого и отдавать себе в этом отчета Олег пока не мог. Он пока был все тем же Олегом, с трудом разбирающимся в самом себе. Когда мало что понимаешь и не умеешь принять решение, проще всего назвать все спектаклем, а самому стать лишь зрителем.
Новое решение пришло к Олегу неожиданно, за считанные минуты, он даже толком не успел осознать весь процесс его принятия. Это как неуверенный в себе горнолыжник рефлекторно сворачивает в сторону перед самым трамплином, он может этого и не хочет, но срабатывает инстинкт самосохранения. Олег даже облегченно вздохнул. Груз неуверенности и непонимания, который давил на него, усиливаясь каждым днем, свалился с плеч. В последнее время внутренний голос не то что бы подсказывал, а прям-таки вопил: "Не лезь, скройся, чем бы все не закончилось, потом будешь жалеть". И он бы скрылся, но очень уж хотелось досмотреть события до конца. Отсюда и вполне устроивший его вариант со зрителем. Приказав всем внутренним чувствам заткнуться, которые еще подавали слабый голос протеста, Олег открыл дверь автомобиля.
- Гляжу, место поменяли, - еще не приземлившись на сиденье, сказал он.
- Вчера и так идиотами выглядели, а если бы опять там же встали..., - сказал Стаськов.
- До домов вообще-то не близко, как собираетесь опознавать? - спросил Олег. - Вы даже не знаете, где он живет.
- Нам хорошо виден магазин, а по установке, именно там они чаще всего и появляются, - ответил Князь. - Кроме того, мы же тебе вчера объясняли, даст бог - хорошо, не даст - плакать не будем.
- Мне вообще-то по барабану, - заключил Олег.
- Во, я стобой вполне солидарен, - поддержал Князь.
- Ну уж, совсем-то не расслабляйтесь, - Стаськов вспомнил, что он все-таки командир. - А ты что, так и будешь с нами целый день?
- Сам не знаю, - сказал Олег, он действительно и сам не до конца еще знал, долго ли пробудет с коллегами, какое еще решение может прийти ему в голову. - Что, мешаю?
- Ну что ты. Ты покрайней мере самый из нас удачливый по работе со Стаевым, участвовал в задержании.
- Ага, и башкой об бетон ударился, аж пить бросил. Ну-ка куда подальше такую удачливость.
- Это ты зря, люди вон какие бабки за кодировку платят, и зачастую впустую, а тут на халяву и с таким потрясающим эффектом, - усмехнулся Князь. - НБА.
- Что? Причем тут баскетбол?
- Неопознанная Башковая Аномалия, - пояснил Князь, - сам придумал.
- Выдумщик ты наш.
- Слышь, Вань, чудик вон из подъезда вышел, видишь, - сказал Стаськов и указал рукой на один из домов. - Плохо видно, иди проверь, чет мне подозрительно.
Дремавший все это время Ваня мигом отреагировал, протер глаза и вышел из машины.
- Что это он тебе подозрительным кажется? - засомневался Князь.
- По параметрам похож. Рост, фигура. Хотя бы точно дом знали, а то их здесь несколько, если к одному ближе станешь, другой плохо видно, - негодовал Лешка.
Когда его товарищи еще строили догадки, Олег уже знал, кто вышел из подъезда. Ему одного взгляда хватило для идентификации - это был Стаев. Олег отвернулся, чтобы случайно не выдать себя, и сказал:
- Бог же не к вам его вывел, да и не к магазину явно он направляется. Может, ну его от греха подальше.
- Возможно, ты и прав. Но мы же все-таки работать сюда приехали, а не ждать, когда на нас снизойдет благодать. Проверить стоит. На Бога надейся, а сам не плошай.
Неумелая попытка отговорить лишь еще больше убедила Олега в правильности выбранной роли. Тем временем Ваня приблизился к проверяемому объекту настолько, что без труда мог рассмотреть его лицо. Вдруг он развернулся в сторону машины и истерично замахал руками, видимо, таким образом пытаясь привлечь внимание коллег ( хотя скорее он мог привлечь внимание врачей скорой помощи, уж больно походил на буйного психического больного).
- Что это с ним? - спросил Князь.
- Не понял, что ли, - как-то безысходно усмехнулся и сказал Стаськов. - Ой, блин, началось. Вань, ты, конечно, меня не слышишь... А в ответ тишина.
Стаськов отпустил кнопку связи и усмехнулся еще безысходней.
- Давай, Князь, дуй на помощь. Рации в отключке, Ваня один не справится.
Князев вышел, тихо, но злобно матерясь.
- Недолго музыка играла, - сказал Лешка. - Хорошо бы все сегодня и закончилось. Хотя вряд ли, все та же история, опять рации не работают, дальше будет только хуже... Ну, блин, ничего со временем не меняется. Переход из развито'го социализма в ра'звитый, где ключевое слово социализм. Надо позвонить в контору. Олег, я к телефону-автомату, они по идее должны работать, а ты давай подключайся, из машины будешь следить, если что выдвинишься с шофером, ну ты знаешь. Видишь как оно. В нашей ситуации каждый глаз на счету, даже отпускной.
Олег понял, что, сам того не желая, оказался в гуще событий, мало того, он еще и вынужден будет работать, обьяснить свой отказ коллегам он не мог. Почему не послушал внутреннего голоса. Вот теперь и досматривай спектакль в активной форме. Режиссерская задумка, импровизация со зрителями, господа, мы все участники, даже если вам кажется, что вы всего лишь сторонний наблюдатель. Олег запутался еще больше. Выход был только в одном - перестать загружаться, ни о чем не думать, полностью отдаться работе. Работа затягивала. В такие минуты происходил огромный выброс адреналина. Вся эта суета и напряжение захватывали так, что человек отключался от всего прочего, забывал про все свои проблемы, все чувства и эмоции отходили на второй план. Олег даже не попытался оценить свое
