Синдбад и дар Спартака.

себя необъятным познаниям учёного. Он словно слился с подзорной трубой.
- Странно… - поделился он с другом возникшими сомнениями, - Я не вижу на палубе ни одного человека…
- Действительно! - опешил учёный, поднося ладонь к глазам, - Никого! Чума их там всех поразила, что ли? Похоже, судно дрейфует по воле волн…
- И не одно десятилетие…- подхватил Синдбад, - Видишь, весь корпус оброс ракушками! Его давно не чистили…    
- Корабль-призрак! - зловеще прошептал стоящий за штурвалом Леандр, но Синдбад услашал его и высмеял:
- Кажется, мой первый помощник струсил?
- О нет, капитан! - вскричал Леандр, и смешно выпятил впалую грудь.
- Тогда правь прямо на корабль! Мы поднимемся на его борт и выясним, что там произошло.
- Мне просто не терпится узнать, куда подевалась команда? - заплясал от нетерпения Ибн-Сина, - Пойдём, капитан, пока есть время,  переоденемся для предстоящей вылазки…
- И вооружимся! - добавил решительно Синдбад.


* * *


Солнце почти ушло за горизонт, над волнами торчала только его растрёпанная макушка. Потемневший в сумерках океан успокоился, волнение улеглось, морской простор решил произвести на моряков должное впечатление, в связи с чем начал отливать зеркальной бронзовой гладью. Мол, смотрите, во, как я умею!
Синдбад, как и во всех серьёзных случаях, сам встал за штурвал. Совершив несколько точных манёвров, он подвёл “Ирбис” к кораблю-призраку вплотную так, что бы его можно было взять на абордаж. Теперь и слепому стало видно, что беспризорное судно, по меньшей мере, раз в пять превосходит в размерах корабль  Синдбада.  Под бушпритом плавучей крепости пристроилась вырезанная из цельного ствола сандалового дерева статуя морского бога Посейдона с трезубцем в одной руке и обрывком рыболовной сети в другой.
Один из телохранителей-эфиопов, стоящий поблизости от капитана, при виде её широко улыбнулся и негромко воскликнул: - Ну вылитый ретиарий!
Синдбад понял воина с полуслова, ведь ретиарий - это гладиатор, чьё вооружение состояло из трезубца и сети. Но были ещё: лаквеатор - гладиатор, вооружённый тоже трезубцем, но не сетью, а петлёй,  мирмиллон - гладиатор в гальском вооружении с изображением рыбки на острие шлема, и секутор - вооружённый щитом и мечом.    
Название корабля  не имело вырезанных букв. Оно было от руки написано на носу, как и положено по морскому уставу. Но краски выцвели, буквы поблекли от времени, местами их покрыл лишайник. Оттого ни Синдбад, ни Ибн-Сина так и не смогли его прочесть и узнать имя судна, подброшенного им судьбой и морскими течениями.
Матросы тем временем изготовились, встав вдоль борта плечом к плечу. По знаку второго помощника капитана Мустафы, они пустили в ход багры и крючья, цепляясь ими за высокие ветхие борта беспризорного судна. Когда это было сделано, матросы подтянули “Ирбис” к замшелому гиганту и накрепко пришвартовали  борт о борт. Затем перекинули на него сходни, которые задрались вверх, словно приставные лестницы пожарных.
Синдбад снова передал штурвал первому помощнику. Затем выстроил команду и отобрал пятерых матросов-добровольцев, которые согласились сопровождать его и Ибн-Сину в походе на “призрак”. К ним, само собой, присоединился и невозмутимый  Намубу с тремя своими воинами.
Когда все приготовились, Синдбад вытащил саблю из ножен. Коротко бросив: “За мной!” он первым ступил на сходни. Ибн-Сина не отставал от друга ни на миллиметр. За ними проворно последовали телохранители, тоже с мечами в руках. После всех по сходням стали карабкаться матросы-добровольцы. Доски скрипели и прогибались, но Синдбад смело лез вверх, пока не перепрыгнул через высокий резной борт. Не прошло и минуты, как отряд ступил на чужую палубу.
Первым делом осмотрелись и прислушались. Но на судне царила гробовая тишина, нарушаемая лишь тихими скрипами, шорохами да плеском волн за кормой…
Брошенное судно представляло жалкое зрелище. Повсюду, куда ни кинь взгляд, царили разруха и запустение. Мачты раскачивались и скрипели, паруса и канаты прогнили, корабельное железо покрылось ржавчиной, медные и бронзовые части позеленели, древесина проросла мхом и плесенью, в иных местах она превратилась в труху.
Синдбад сделал несколько осторожных шагов по палубе, но вскоре  остановился: доски под ногами трещали и опасно прогибались. Не хватало ещё провалиться. Вечерний сумрак породил переплетающиеся между собой многочисленные глубокие тени, из-за которых вокруг трудно было что-либо разглядеть. Попадись на пути гнилая доска или открытый люк - не заметишь. Тогда беда!
- Будьте внимательны, друзья, -  предупредил он остальных, - Тут недолго провалиться в трюм.
- …И познакомиться с его содержимым! - хохотнул неунывающий Ибн-Сина, - Тем самым наглядно доказав справедливость поговорки, что нет худа без добра!
Вдруг он замолк на полуслове и во все глаза уставился на ворох сопревшей одежды, лежащей вдоль противоположенного борта. Сквозь прорехи на груди некогда  бархатного камзола виднелись белые рёбра скелета.
- Смотрите! - воскликнул он – Вот лежит покойник! Это кто? Матрос?
- Не похож он на простого матроса, одежда больно богатая: бархат…  пуговицы серебряные… - ответил Синдбад, и вместе с учёным опасливо подошёл к останкам.
- Шмотки у него и впрямь какие-то непривычные…  Скорее европейские…  - пробормотал Ибн-Сина, трогая скелет мечом.
Тот от прикосновения рассыпался в прах. Кости развалились, череп откатился в сторону, под ноги приятелям. На его темечке сохранилась прядь тёмных волнистых волос, а скулы всё ещё обтягивала высохшая на солнце кожа. Ибн-Сина ногой легонько подвинул череп назад к костям. И тут все увидели страшную зияющую рану на левом виске.
- Эге! Беднягу зарубили примерно такой же железякой! - констатировал учёный, косо глянув на меч в своей руке - Не хотел бы я оказаться на его месте…
В этот миг солнце в последнем отчаянном порыве окрасило горизонт малиновыми всполохами. Волны розового света пробежались по воде и кораблям,  на несколько минут разогнав ранние сумерки.
И тогда Синдбад со своей командой стали примечать на палубе валяющиеся повсюду тёмные кучки одежды. Это были останки пассажиров и экипажа злополучного корабля. Их было много, сотня, а то и две. Скелеты, укутанные в лоскуты материи, лежали в таких красноречивых позах, что ни у кого не осталось сомнений: люди сражались и погибли в бою!
- Похоже, судно не брошено! Его команду просто перебили! - воскликнул Синдбад и потянул Ибн-Сину за собой, - Пошли! Нужно заглянуть в капитанскую каюту. Возможно, нам посчастливится отыскать судовой журнал. Из него станет ясно, кто напал на корабль, если только капитан успел сделать последнюю запись.
Приятели след в след двинулись вдоль борта, ногами пробуя палубу на прочность. Намубу с телохранителями потянулись за ними словно привязаные. На месте остались одни матросы. Они боязливо поглядывали по сторонам и ждали приказаний. Синдбад обернулся к ним и прикрикнул:
- Не стойте истуканами! Осмотрите тут всё! Что найдёте ценного - ваше!
Матросам такое предложение пришлось по душе!
Двое из них зажгли приготовленные заранее факелы и спустились в трюм. Остальные, соблюдая меры предосторожности,  рассыпались по палубе:  кто-то стал собирать валяющееся повсюду оружие, кто-то обирать покойников, снимая со скелетов украшения и драгоценности. К ним присоединилось ещё с полдюжины их товарищей, которые на свой страх и риск покинули “Ирбис” и перебрались на “призрак” за своей долей трофеев.
И первая, и вторая палубы мёртвого корабля вдруг ожили от их возни. Моряки быстро освоились. Осмелев,  стали  весело переговариваться друг с другом, комментируя свои находки. В воздухе зазвучали мрачные шутки-прибаутки:
- Поносил, дай другим поносить!
- Тебе перстенёчек теперь ни к чему, а мне в самый раз будет!
Из трюма вернулись разведчики. Они сообщили, что обнаружили там массу  разного товара. Правда, большая его часть пришла в негодность из-за течи, но кое-что  осталось и в сохранности. Остальные, свободные от вахты члены экипажа “Ирбиса”, услышав эту новость, табуном ринулись в трюм чужака, что бы забрать из него самое ценное. А чего теряться, раз сам капитан разрешил?!
Тем временем Синдбад с учёным, сопровождаемые верными нубийцами, пробрались на капитанский мостик, от которого до каюты капитана оставалось рукой подать. По пути им встретилось много обезображенных скелетов. На иных сохранились клоки одежды и задубевшая кожа…  
- Тут произошло настоящее сражение! - указал Синдбад на гору костей возле штурвала, - Одни хотели завладеть кораблём, другие его защищали…
- Нападение пиратов? - засомневался Ибн-Сина, - Странно, но судя по одежде, все пираты как-то уж очень добротно и цивильно были одеты. И я ни у кого ни разу не увидел ни одной абордажной сабли - одни шпаги и кинжалы. Мечей почти нет. Это тоже непонятно, согласись?
- Согласен! Одежда и оружие покойных свидетельствуют,  что на корабле в основном находились одни лишь матросы, купцы и с полсотни простых пассажиров! Пиратами тут и не пахнет! Их просто не было! Скорее всего, на корабле вспыхнул бунт!
- И они поубивали друг друга?
- Это очевидно!
- Ну, ни фига себе - мирные купцы-самаритяне! Представители самой наигуманнейшей из профессий! Да они резали друг дружку словно баранов! Неплохо бы узнать, из-за чего?
- Боюсь, что этого мы не узнаем никогда!
Делясь впечатлениями от увиденного, друзья спустились по склизким ступеням в тёмный коридор, и через пять шагов, свернув за угол, обнаружили каюту капитана. Телохранители молча запалили четыре факела и два из них передали Синдбаду с учёным. В их свете стало видно, что дверь в каюту капитана сорвана с петель. На пороге лежали два скелета, один из которых пронзил мечом другого - сжимавшего в руке лук.
Всё узкое пространство коридора заполняли ещё четыре скелета с мечами и кинжалами. И у всех четверых между рёбер торчало по стреле. Судя по расположению костей, четвёрка пыталась ворваться к капитану и погибла от засевшего в каюте лучника…
Синдбад протянул вперёд факел. Осторожно переступив через скелеты на пороге, он  вошёл в каюту. За ним неотступно следовал учёный.  Приятели сделали шаг-другой и остановились, рассматривая помещение.
В каюте всё было перевёрнуто вверх дном!
Стол и стулья опрокинуты и разбиты, полки с рукописями сорваны со стен и растоптаны, диван разломан, ковры на полу и гобелены на стенах - изрублены в клочья, пара вместительных кованных сундуков вскрыта и выпотрошена, оконные витражи в свинцовых переплётах - безжалостно выбиты…
- Сомневаюсь, что бы нам посчастливилось отыскать судовой журнал в таком бедламе! - зябко поёжился Ибн-Сина, - Да и тут ли он вообще?
- По моим соображениям, он должен находиться именно в каюте… - ответил Синдбад
- Интересно, где сам капитан?
- На палубе я не встретил ни одного покойника в капитанском облачении. Возможно, он где-то тут…  Давай поищем?
Останки капитана, если только это именно он рядился в некогда изысканный костюм с кружевами и множеством украшений, да в придачу владел богатым оружием, они обнаружили за опрокинутым столом, столешница которого ощетинилась десятком стрел, дротиков и топоров. Её дубовые доски на