Синдбад и дар Спартака.

омрачилось внезапным раздумьем, а в глазах проявилась затаённая грусть.
Кто знал Синдбада достаточно близко, догадались, что на их друга опять напала неистребимая хандра, прогнать которую он мог, лишь предприняв очередное путешествие…
…Глубокой ночью, когда закончился пир и довольные гости разъехались по домам, Синдбад прошёл в свой рабочий кабинет и принялся мерить его углы торопливыми шагами. Им овладело беспокойное волнение. Оно тянуло его в дорогу, и противиться  ему не было никаких сил. Синдбад решил, что завтра же начнёт собираться в дорогу. Он накупит много разных товаров и поплывёт… Но вот куда? В какую сторону отправиться на этот раз? В Индию, Африку, Европу?
Его задумчивый взгляд скользнул по полке с безделушками и внезапно остановился на серебряной шкатулке, инкрустированной драгоценными камнями - подарке Спартака.
Ну конечно же! Как он мог забыть?
Синдбад радостно вскрикнул. Подскочив к полке, он перенёс шкатулку на стол и открыл. Таинственная карта лежала на месте и, казалось, просилась в руки. Он бережно развернул клочок пергамента и впился взглядом в еле различимый рисунок. Сомненья прочь! Решено! Он поплывёт по маршруту, обозначенному на древнем манускрипте!
Но сначала надо расшифровать текст, написанный на обратной стороне  документа. Самому ему с этим не справиться. Значит, нужно обратиться к специалисту. В Багдаде есть только один такой - Ибн-Сина - великий учёный и алхимик, философ и звездочёт, богослов и медик, не уступающий в познании человеческих болячек самому Гиппократу; поэт и бабник, выпивоха и дуэлянт.
Он с Синдбадом  на “короткой ноге”,  и потому не откажет в просьбе закадычному приятелю. Как все эти противоречивые достоинства могли уживаться в одной личности, Синдбад не знал, да и знать не хотел. Он принимал своего друга таким, каким тот являлся, и этого было достаточно.
- Время позднее, но Ибн-Сина наверняка ещё не спит, - подумал Синдбад, - Он всегда работает по ночам. Небось, проводит очередной опасный  опыт по алхимии  в своей секретной лаборатории, что располагается в подвале дома.  Либо наблюдает за звёздами из высокой башенки, специально пристроенной им к дому-крепости для этой цели, попутно сочиняя какую-нибудь поэму - нравоучение.
Или, на худой конец, развлекается с парочкой миловидных гейш, вытребованных из известного всему Багдаду заведения матронны Султанат. А то и просто попивает винцо в гордом одиночестве, что случалось с ним не раз… Так или и иначе, я не стану дожидаться утра и отправлюсь навестить своего приятеля теперь же!
Синдбад распахнул дверь кабинета и взглядом нашёл стоящего на пороге Намубу. Командир телохранителей, как всегда, находился поблизости. Он ложился спать только после того, как засыпал  хозяин. Хотя слуги утверждают, что постоянно видят его, стоящим на своём посту все ночи напролёт. Когда же он отдыхает в таком случае? Надо бы поговорить с ним об этом…
Намубу увидел капитана и, расплывшись в улыбке, поклонился. Синдбад объяснил знаками, что они отправляются в гости на другой конец Багдада.  Намубу ещё раз поклонился, давая знать, что понял, и отправился поднимать телохранителей.
Едва он завернул за угол, как с другого конца коридора бесшумно возник  управитель дома, тоже как всегда свежий и подтянутый, невзирая на любое время суток. Синдбад давно перестал удивляться его способности появляться в нужный момент.
“Мысли он мои читает, что ли? - думал он, отдавая управляющему  соответствующие распоряжения, уяснив которые тот опрометью  кинулся на конюшню, что бы проследить, как конюхи подготовят верховых лошадей.
Надо сказать, что ночные улицы города в ту пору были небезопасны. Они кишели многочисленными шайками разбойников. Намубу в глубине души был рад предстоящему предприятию. Он и его люди давно не практиковались в схватках с противником. Им не помешала бы небольшая стычка, что бы ещё раз продемонстрировать хозяину своё боевое мастерство.      
Не прошло и получаса, как кавалькада из девяти человек выехала из дворца. С Синдбадом отправилось шесть телохранителей во главе со своим командиром, и двое слуг на ослах, которые ехали впереди и освещали путь факелами. Массивные ворота за всадниками с гулом закрылись и отряд рысцой потрусил по тёмной извилистой улочке.
Ночь выдалась прохладной. Синдбад  поплотнее завернулся в палий, просторный плащ, привезённый из Рима, не переставая удивляться выносливости эфиопов. Телохранители отправились в дорогу полуобнажёными, накинув на плечи лишь обрезанные по пояс латиклавы - лёгкие туники с широкой пурпурной полосой.
Конечно, это варварство, так обращаться с одеждой, подумал Синдбад. Но что возьмёшь с эфиопов? Хлебнув римской цивилизации по самое не могу, они тем не менее так и остались непосредственными детьми природы. Ну, мешают им длинные фалды заниматься поножовщиной - так чего терпеть? Чик ножницами - и готово! Обрезанные латиклавы - надёжно, выгодно, удобно.
Отряд выехал на просторную улицу, вымощенную каменными плитами. Подкованные копыта лошадей громко зацокали по мостовой. Факелы в руках слуг больше чадили, чем давали свет. На расстоянии вытянутой руки уже ничего не было видно вокруг. Размытые жёлтые пятна ложились только на дорогу, блеклые отсветы плясали по глухим глинобитным стенам домов, мрачные же подворотни оставались темны, словно разверзнутые  входы в преисподнюю.
В них иногда мелькали неясные тени. Из темноты доносилась подозрительная возня, но, как Синдбад ни напрягал зрение, ничего путного он не увидел. Впрочем, дальше угрожающего бряцанья оружием неизвестные личности  так и не пошли. По всей видимости, ночных воров отпугивала многочисленность отряда и боевой вид воинов.
Телохранители, обнажив мечи,  умело окружили Синдбада плотным кольцом. Этот манёвр напрочь отбил охоту у городских грабителей нападать на знатного путника. Остальная часть пути к дому Ибн-Сины прошла относительно спокойно.
- Скоро будем на месте, - объяснил Намубе знаками Синдбад, - Дом моего друга стоит на центральной площади, а она - за следующим поворотом.
Спустя пару минут отряд действительно выехал на большую тёмную площадь, залитую лишь сумрачным светом мерцающих звёзд. В центре площади возвышался буддийский храм и башня минарета Аль-Фаришь. Дом Ибн-Сины располагался на восточной стороне площади, поэтому его не было видно за стенами храма. Однако с той стороны до всадников донеслись возбуждённые голоса и мельканье отблесков огня.
Синдбад насторожился. Подав знак телохранителям удвоить внимание,  он остановил коня и прислушался. Подозрительный шум усилился. Не осталось сомнений: возле дома учёного происходит что-то из ряда вон выходящее! Гул невидимой пока что толпы, звон металла и треск дерева не предвещали ничего хорошего…
Предчувствуя недоброе, Синдбад выхватил саблю и послал арабского скакуна с места в карьер.
- За мной!
Отряд обогнул храм, и перед Синдбадом открылась страшная картина: десятка два исступлённых оборванцев-фанатиков, вооружённых кто чем попало, под свет факелов пытались взломать ворота в доме Ибн-Сины. При этом головорезы  оглашали площадь дикими выкриками:
- Смерть колдуну!
- Сжечь логово чародея!
- Неверная собака! Сдохни!
Ворота трещали, но пока держались. Из раскрытых окон верхних этажей дома учёного слуги лили на осаждающих кипяток и сыпали груды камней. Однако это только распаляло оборванцев, не принося им ощутимого урона.
Видя их слаженные и умелые действия, Синдбада озарила догадка, что нападавшие никакие не фанатики и не бродяги, а скорее всего - шайка переодетых разбойников. Это обстоятельство наводило на некоторые мысли, но раздумывать было некогда, и он отдал приказ атаковать бандитов.
Благодаря Провидение, что появился в нужном месте и в нужное время, Синдбад, выхватив саблю из ножен, первым вклинился в разъярённую толпу. Он принялся кромсать разбойников направо и налево. Его телохранители не отставали от своего капитана ни на шаг. Вспомнив  недавние бои и на арене цирка, и с римскими легионерами, они с удовольствием  обрушились на грабителей, с гиканьем рубя буйные головы  врага короткими дакийскими мечами.
Внезапное нападение ошеломило переодетых  в оборванцев разбойников. Дико взвыв, часть из них трусливо бросилась врассыпную. Зато остальные оказались покрепче. Кинув взламывать ворота, они в свою очередь напали на отряд Синдбада, выхватывая из рубищ спрятанные до поры мечи и кинжалы.
Завязалась настоящая битва. Несмотря на численное меньшинство, телохранители во главе с мореходом,  тем не менее, превосходили противника в боевом мастерстве. Вскоре большая часть разбойников полегла под их молниеносными  разящими ударами.
В этот миг откуда-то из тёмного проулка появился одетый во всё чёрное высокий бородач с кожаной повязкой на правом глазу. Он что-то грозно закричал, бросился наперерез убегающим, размахивая кривой саблей. И сходу зарубил двоих трусов, возглавлявших отступление. Остальные разбойники, видя это, остановились, как вкопанные. Не желая разделить ужасную участь заводил, они вернулись к месту схватки, и с яростными криками накинулись на всадников с тыла.
Битва закипела с новой силой. Дело принимало серьёзный оборот. К тому же разбойники сменили тактику. Оставаясь в стороне, они стали метать в телохранителей дротики и набрасывать арканы, пытаясь стащить их с лошадей. Одноглазый главарь успокоился. Он прижался спиной к стене и стал отдавать приказы издали, сам не вступая в стычку.
Синдбад в ярости зарубил двоих разбойников, пытавшихся стащить его с седла крючьями, но подоспело ещё четверо. Эти окружили его со всех сторон, не переставая осыпать дротиками. Он, конечно, ловко уклонялся, но долго так продолжаться не могло…
В этот миг на глаза Синдбаду попался притаившийся в тени главарь, который зорко наблюдал за своими подчинёнными, корректируя их действия громкими распоряжениями. Капитан мгновенно осознал, что если  убрать эту центровую фигуру с игрового поля, то все оставшиеся “пешки”, предоставленные самим себе, непременно разбегутся. До главаря было далековато, но Синдбад не раздумывал.
Увернувшись от очередного дротика,  прошелестевшего возле уха, он выхватил кинжал из ножен и метнул его в одноглазого. Это оказался совершенно фантастический бросок. Клинок просвистел в воздухе, и через секунду вонзился тому в незакрытый повязкой глаз, войдя в мозг по самую рукоятку.
Увлечённый схваткой, главарь бросок проморгал. Он схватился за лицо руками, прошипел проклятие,  и замертво рухнул у стены. Его гибель послужила оставшимся в живых разбойникам  сигналом к отступлению. Как и предвидел Синдбад, шайка бросилась наутёк, побросав оружие.
Но телохранители были начеку, они не дали им далеко уйти. Пришпорив лошадей, эфиопы во главе с нубийцем догнали беглецов и на скаку посекли всласть. Только единицам удалось спастись от резни. Возле ворот Ибн-Сины осталось лежать полтора десятка трупов и с полдюжины раненых.
Слуги в окнах при виде такой развязки  захлопали в ладоши,   громко приветствуя освободителей словами благодарности. Ворота распахнулись, из них навстречу Синдбаду в окружении вооруженной