Синдбад и дар Спартака.

пропавшего флота Неарха, и ходил походом с кораблями греков под стены Трои… Ведь так?
Синдбад по-прежнему хранил молчание, продолжая таинственно улыбаться.    
- Впрочем, не отвечай! - махнул рукой Спартак,  -  Я уважаю законное право моих друзей иметь свои  маленькие тайны. Ведь и у меня есть своя тайна - мой малыш Люций!
Синдбад встал из-за стола, подошёл к Спартаку. Доверительно положив руку на его плечо, он торжественно поклялся:
- Будь уверен, друг мой, я выполню твоё пожелание и стану для Люция примерным приёмным отцом! А когда он подрастёт, расскажу ему о тебе всю правду!
- Вот и отлично! - обрадовался Спартак.
Он сделал несколько знаков Намубе. Тот кивнул и вышел за дверь. Отсутствовал он недолго, и вскоре вернулся в сопровождении двух телохранителей, которые, напрягая впечатляющие мышцы, втащили в комнату кованный медными полосами сундук. Поставив его возле стола, они удалились.
Спартак  снял с шеи ключ на цепочке и, склонившись над крышкой, вставил его в замочную скважину. Когда запорный механизм щёлкнул, он откинул крышку. Изумлённому взору Синдбада предстали золото и драгоценности!  Сундук был набит сокровищами до краёв. Сверху лежал свиток папируса, рядом с ним - усеянная драгоценными камнями серебряная шкатулка великолепной работы. Спартак выложил на стол свиток и шкатулку, и, указав на оставшиеся в сундуке золотые монеты /ауреи и таланты/, сказал Синдбаду:
- Это - на обучение моего сына! Давай без излишней щепетильности, друг. Ты можешь использовать драгоценности по своему усмотрению. Сколько надо, столько и бери. Нужно нанять мамок-нянек для Люция - бери золото и нанимай. Нужны учителя и воспитатели - плати им из сундука.
Сокровищ хватит на всё!
Я хочу, что бы мой сын ни в чём не знала отказа. Но и баловать его излишествами не надо. Воспитывай Люция в строгости и умеренности, Синдбад…
- Я понял тебя, Спартак, и сделаю так, как ты велишь. Но, признаться, мой дом и без этих сокровищ - полная чаша.
- Что твоё - то твоё! А этот сундук, повторяю, мой подарок Люцию ко дню его совершеннолетия! Когда же мальчик подрастёт и научится читать, ты передашь ему этот папирус…
Спартак бережно передал свиток Синдбаду.
- Это моё послание к нему!
- Передам! - Синдбад спрятал папирус в резной ящичек из яшмы, где хранил наиболее важные бумаги.
- Теперь поговорим о твоём вознаграждении, друг мой…
Синдбад попытался протестовать, но Спартак  остановил его жестом. Он взял в руки серебряную шкатулку, стал поглаживать её  узорчатые бока.
- За твою услугу я намерен тебя отблагодарить…
- Ты мне ничего не должен, Спартак! Между друзьями не может быть никаких расчётов!
- Это так, но учти, что сейчас я - наниматель, а ты - человек, согласившийся оказать мне услугу. Ты купец, Синдбад, и обязан понимать, что твои труды так или иначе должны быть оплачены.
Синдбад, видя неуклонность друга, со вздохом сдался.
- Пусть будет по-твоему! Чем ты собираешься меня осчастливить?
- Золото ты конечно не возьмёшь?
- Не возьму!
- Я так и думал, поэтому и не предлагаю его. У меня есть кое что получше. Смотри! - с этими словами он открыл шкатулку и извлёк из неё сложенный в несколько раз ветхий от времени кусок пергамента.
- Что это? - заинтересовался Синдбад.
- Зная тебя, как заядлого путешественника и искателя приключений, я припас подарок по вкусу! Держи!
Синдбад осторожно взял пергамент двумя пальцами и, затаив дыхание, развернул. Это оказался клочок древней карты. Неизвестный картограф изобразил на нём море и сушу. Краски выцвели и местами осыпались, линии истончились и истёрлись, но, несмотря на это, на карте всё ещё различалась пунктирная линия, которая брала начало от нижнего среза пергамента, где находился юг, и вела под углом к двум торчащим посреди морских волн островерхим, словно бивни слона, белым скалам.
Загнутые вершины скал были обращены друг к другу и, тем самым, как бы образовывали арочный свод. Пунктир проходил между ними ровно по центру, затем под прямым углом упирался в недалёкую береговую линию, где и обрывался, заканчиваясь кружочком. А в кружочке неизвестный художник  мастерски изобразил развалины крепости и разбегающиеся от неё в разные стороны три дороги. Две из них, так или иначе, через какое-то расстояние вновь сворачивали к побережью, зато третья обрывалась у верхнего среза. Именно вдоль этой дороги всё ещё просматривался наполовину истёршийся пунктир!
На обороте карты имелся текст на незнакомом языке, который напоминал клинопись на глиняных черепках, обнаруженных как-то Синдбадом в пещерах  Аравийского побережья.
Глаза хозяина корабля разгорелись. Позабыв о госте, он подвинул светильник к себе поближе, и впился в карту внимательным взглядом. Изучив ломаную линию побережья, капитан глубоко вздохнул - нет, в этих краях ему ещё бывать не доводилось. Хотя о скалах-близнецах он не раз слышал от моряков-индусов...
Отыскать их посреди океана - задача не из простых, но попытаться можно… Жаль, что карта оказалась неполной… Всего лишь один фрагмент от неё… Это видно по верхнему срезу пергамента - там когда-то было продолжение рисунка, а теперь нет…Загадка на загадке! Но ничего, он постарается разгадать их все!
Спартак, глядя на друга, весело захохотал.
- Что, морячок, проняло? Я так и знал!
- Откуда это у тебя? - через силу оторвался Синдбад от подарка.
- Мои люди принесли мне эту шкатулку с одной разграбленной виллы. Она принадлежала старику патрицию, который в прошлом был крупным морским военачальником. Я хотел было расспросить его о происхождении карты, но центурион раньше загнулся от страха. Я ещё тогда решил, что отдам шкатулку тебе… Надеюсь, когда-нибудь ты сплаваешь в те края, и узнаешь, какие загадки таятся за всем этим?
- Непременно!
- Вот и отлично! А теперь, когда мы всё обговорили, я покину тебя и вернусь в лагерь.
Понимая, что у друга ещё много разных дел по подготовке к сражению, Синдбад не стал задерживать Спартака. Они молча вышли из кабинета в закуток, где в окружении толпы преданных слуг их уже терпеливо поджидала кормилица со спящим Люцием на руках.
Спартак осторожно взял малыша на руки, прижал к сердцу и поцеловав в лобик, вернул женщине. Затем попрощался с каждым из слуг, после чего друзья поднялись на палубу. Возле трапа дежурили телохранители. Их уже известили, что теперь они будут служить Синдбаду. Воины собрались, что бы, как и слуги, попрощаться со своим командиром.
Вождь восставших по очереди подходил к каждому гладиатору, называл по имени, прощался…  И для каждого у него находилось напутственное слово. Наказав воинам служить Синдбаду  и сыну верой и правдой, как они до того служили ему самому, Спартак простился наконец и с другом. Синдбад просто утонул в его объятиях.
- Прощай, друг! Помни всё, что ты мне обещал! - фракиец развернулся, легко перемахнул через борт и спустился в барку. Гребцы дружно ударили вёслами, лодка растворилась в предутреннем тумане, пришедшем с моря.
Синдбад велел телохранителям и слугам расходиться по местам и отдыхать. Потом он разбудил свой экипаж. Назначил вахты и дежурства, переговорил с первым помощником, приказав тому выйти в море с утренним приливом и взять курс на Басру,  после чего удалился к себе. В кабинете он ещё немного посидел над загадочной картой, но усталость в конце концов сломила его, и он завалился на диван, что бы проснуться через пару часов…  

ГЛАВА 2.  Ночная схватка.

Прошло полгода…
Спартак, как и предвидел, погиб в сражении, жалкие остатки его армии разбежались, кто куда, спасаясь от мести торжествующего Рима. Несколько тысяч гладиаторов попыталось укрыться в горах, но их преследовали: с одной стороны Красс, а с другой Помпей - и в несколько дней уничтожили. Легионеры отлавливали уцелевших рабов по всем дорогам и местечкам империи и распинали на крестах. Так же были повешены вдоль Апиевой дороги, от Капуи до Рима, и  семь тысяч пленённых гладиаторов…  
Синдбад без приключений вернулся домой в Багдад. Выполняя наказ Спартака, он отвёл его сыну самые лучшие покои на женской  /для большей конспирации/ половине своего дома-дворца. Люция окружила целая армия нанятых им мамок-нянек, слуг и служанок, которыми командовала кормилица. Все эти люди, прошедшие его личный строжайший отбор, ежечасно дарили малышу свою заботу и внимание.
Для всех, кто знал Синдбада и был вхож в его дом, Люций считался его рано осиротевшим племянником, которого он взял на воспитание. Во всём Багдаде никому и в голову не могло прийти, что малыш является  сыном вождя восставших в далёком Риме гладиаторов - Спартака.
Убедившись, что мальчик ни в чём не нуждается, Синдбад ненадолго отлучился из дома, что бы отомстить Киликийским пиратам за гибель Спартака. Он инкогнито прибыл в Рим и поселился на Палатине - излюбленном месте проживания богатых и знатных горожан  -  на собственной вилле, приобретённой им на подставное имя.      
Палатинский холм, по преданию, был выбран для основания Рима самими Ромулом. Откровенно говоря, у Синдбада в столице империи  имелась ещё одна вилла в Сабура - районе города, расположенном в долине между самым большим и высоким из семи холмов его северо-восточной части  Эсквилином и холмами поменьше - Квириналом и Виминалом. Но Палатинский дворец он выбрал именно из-за близости последнего к Форуму, где была сосредоточена вся торговая и общественная жизнь “вечного города”.    
Обосновавшись, Синдбад принялся плести коварные интриги. Следует пояснить, что пиратство на Средиземном море усилилось со времён войны с Митридатом. Опорой его были приморские города Киликии, острова Крит и Спорадских островов архипелага.
Осуществив многоходовую комбинацию и отвалив кому следует целую кучу золота, Синдбаду удалось подбить народного трибуна Авла Габиния, сторонника Помпея, внести в Сенат закон, предлагавший самые энергичные меры борьбы с пиратами. Закон был принят, на его основании Гней Помпей получил самые, что ни на есть, широкие и чрезвычайные полномочия.
Он начал действовать с присущей ему энергией. Меры, предпринятые им против пиратов, заключались в следующем: сначала он поделил море на тридцать округов. Потом поставил во главе каждого опытного начальника с определённым количеством кораблей, которые стали захватывать пиратские суда, или загонять их в искусные засады.
Такая тактика принесла скорые плоды: пиратские суда вскоре оказались “ запертыми” в Киликии; некоторые из морских разбойников сдались в плен на милость победителя, оказывающих сопротивление перебили  или  взяли в плен. Помпей приказал разрушить неприступные крепости Киликии, и это было выполнено!
Так Рим покончил с разбоем на Средиземном море. И пусть во время последующих гражданских войн пираты вновь возобновили свои набеги, Синдбад посчитал, что полностью удовлетворён. Он отомстил коварным предателям за гибель Спартака,  и теперь ему нечего было делать в Риме. Он вернулся в Багдад…
Прошло ещё несколько месяцев…
Однажды Синдбад давал очередной приём в своём дворце. Как всегда собрались верные друзья хозяина дома и хорошие товарищи по купеческой гильдии. Когда веселье было в самом разгаре, многие из гостей заметили, как светлое чело устроителя праздника вдруг слегка