Твари. Том 1.

                                                                                        (Елена Ерюкова)



Пролог.

Солнце уходило на покой. Его косые лучи веером просачивались сквозь густое переплетение ветвей старых деревьев, невероятным образом превращая это по обыкновению унылое место чужой смерти и скорби в мистический мир таинственного шелеста-шёпота и ускользающих, постоянно меняющихся теней. Даже звуки плавящегося от жары города были не в состоянии нарушить своеобразный покой этого зелёного островка, зажатого со всех сторон асфальтом и бетоном. Они решительно отсекались стоящими на страже высокими стрелами металлической, местами облупившейся ограды, в прутья которой, как предупредительные знаки, были впаяны изображения траурных урн.
Иллюзия запредельного мира была в этот час так осязаема, так остра, что, казалось, ещё мгновение - и дымчатая завеса, пожирающая нашу реальность, вот-вот сорвется костлявой рукой безумного фокусника, и перед нами предстанет искажённая плотоядная ухмылка, подсвеченная раскалёнными угольками глаз. В кустах проскользнёт раздвоенный хвост рептилии, из темноты проступит свиное рыльце, и скупой свет на мгновение высветит острые рожки в копне каракулевой шерсти. Шипастый гребень мёртвым, костяным щелчком вспорет воздух, стрельнёт по траве, и раздастся тихий, испуганный вскрик, а вслед за ним довольное урчание, сопровождаемое тяжёлым протяжным вздохом со стороны мраморной плиты. Или же что ещё страшнее - игра полутеней сыграет с тобой злую шутку, и из густой листвы над головой на тебя вдруг уставится чей-то долгий, немигающий взгляд, предчувствием надвигающейся жути замораживающий кровь в венах...
Но всё выше перечисленное было лишь призраками разыгравшегося воображения. Никакая нежить не шныряла под ногами, и вся суета ограничивалась лишь необузданной пляской мошкаринной братии. В рассеянном, мягком свете заходящей звезды мелкий гнус от души веселился под аккомпанемент фальшивой песни какой-то мелкой пичуги, возомнившей себя соловьем.
- А всё-таки вы обе с бо-о-ольшим приветом! – покачала головой тоненькая, изящная девушка, привычно заправляя свои длинные светлые волосы за ухо. – Сколько вас знаю, не перестаю удивляться. Чего это вам взбрело в голову, отмечать восемнадцатилетие на кладбище?! Посидели бы в кафе, как все нормальные люди. Так нет же, притащили меня сюда! Вот ведь веселье, посреди крестов за здравие пить! Хорошо ещё, что никого, кроме нас здесь нет, а то я со стыда бы сгорела.
Одетая в простое летнее платьице и туфельки-лодочки, она как-то не вписывалась в компанию своих подруг, затянутых во всё чёрное.
- А чем тебе здесь не нравится? – хмыкнула в ответ брюнетка, невинно хлопая густыми, чёрными как смоль ресницами. На её бледном, бескровном лице контрастно выделялись огромные, жирно подведенные глаза и приглушенно-алые губы.  – По-моему, так очень даже клёво! Вот праздничный стол, вот украшения, а вот и гости! – её палец поочередно тыкал то в надгробную плиту, то в искусственные цветы, то в фотографии на соседних могилах. - Тихо, спокойно, никто не дёргает… Красота. И, вообще! Мой День рождения! Как хочу, так и отмечаю! Тем более что, на кафе деньги нужны. Да и ей, - кивнула она в сторону веснушчатой толстушки, ржаво-рыжую шевелюру которой разбавляли отдельные пряди волос, выкрашенные в кричаще-красный цвет, - никто выпить там не позволит. Ни рылом не вышла, ни по паспорту восемнадцати ещё нет. Первый же официант к нам придерётся.
- Угу! – охотно поддакнула веснушчатая, ничуть не обижаясь столь грубой оценке. Непринуждённо облокотившись спиной о голени мраморной статуи, она беззаботно помахивала одной ногой в туфле на высоком каблуке и, по-видимому, чувствовала себя здесь вполне комфортно. Можно даже сказать, как дома. Ни тени неловкости от нахождения в непосредственной близости к покойникам, ни стеснения, ни сдерживающих моральных принципов. Оттого-то и складывалось полное впечатление, что именно невежественная бесцеремонность молодого поколения и послужила причиной того, что девушка-ангел (на постаменте которой разместилась наша странная троица) стояла, воздев очи к небесам и молитвенно сложив руки на груди, словно вопрошала невидимого собеседника, куда катится этот безумный мир?
- Тем более, где ещё, как ни на кладбище Дети Ночи могут отмечать своё рождение? – продолжила речь в защиту своего выбора бледная, поигрывая длинной, с крупными звеньями серебристой цепочкой.  И тут она перешла на проникновенный, меланхоличный тон: – Всё тленно в этом мире… Из праха ушли – в прах возвратимся... И смерть примет нас в свои сладкие объятия...
- Бр-р-р… - передёрнула плечами блондинка. – Прекрати сейчас же! Тоже мне, нашла время и место каркать! Твоя любовь к загробной жизни кого угодно до колик доведёт! Даже не думай начинать, а то плюну на ваши причуды и уйду! Не знаю, как ты, но лично я на тот свет не тороплюсь. У меня определенные планы на эту жизнь…
Раздался дружный смех. Весёлые искорки с хитрыми смешинками в глазах двух почитательниц смерти совершенно не вязались с тем тоном и теми словами, которые были произнесены буквально минуту назад, приоткрывая тем самым суть обычных,  вполне нормальных девчонок. По всему было видно, что им просто доставляло удовольствие подтрунивать над своей подругой.
- Ну, так давай выпьем за эти твои планы! – предложила именинница.
- Нет, - мягкая теплая улыбка коснулась подкрашенных бесцветным блеском губ юной нимфы.- Лучше за твои восемнадцать! Я хорошо помню, как ждала свои, – раздался вздох разочарования. - Думала, что как только этот день настанет, так для меня совсем новая, взрослая жизнь начнётся! Угу. Праздник закончился, уже полгода прошло, а всё как было, так и осталось. Ничего не изменилось. Так вот, подружка, пусть хоть твоя жизнь с этого самого дня потихоньку начнёт набирать обороты! Желаю тебе фуникулера в гору! За нескучное будущее!
- За него! – дружно подхватили подруги, и невидимый певец в ветвях поперхнулся, когда совершенно неуместное в этом месте бряканье двух бутылок пива о бокал с белым вином вклинилось в его вдохновение.
Но стоило только ему возобновить своё пение, как из кустов, словно дожидаясь условленного сигнала, вспорхнул свободный ветерок и, погуляв среди крестов, стремительно взлетел к кронам деревьев. Пройдясь там для начала неторопливым аккордом по плотной листве, он вытянул пару продолжительных нот из полого ствола осины, а затем нырнул вниз с тем, чтобы шкодливым заигрыванием привлечь к себе внимание симпатичных девушек. Но к его разочарованию, те настолько были увлечены составлением смелых картин своей взрослой жизни, что совершенно не замечали его приставаний. Поэтому проказник отлетел в сторону и занялся тем, что стал вить косичку из крылышек припозднившегося шмеля, деловито ползающего по одинокой ромашке. И только после того, как он вдоволь наигрался с толстобрюхим трудягой, отправившимся на покой в свой улей, наш ветерок тоже решил последовать его примеру и уже отлетел к дальнему пределу, как… наткнулся там на тёмную фигуру, сидящую на плоской, покатой крыше одного невысокого склепа.
Облетев странно неподвижный силуэт по кругу, присмотревшись и окончательно успокоившись на его счёт, наш сильно подуставший от столь кипучей деятельности озорник принял окончательное решение устроиться на ночь именно здесь. Покорно, как нагулявшийся всласть пёс, он улёгся у ног человека и затих...
Светловолосый мужчина с задумчивым прищуром глаз и глубоким дыханием и не думал ни от кого прятаться. Но и не светился при этом перед поздними посетителями, предпочитая открытому пространству тень высокой, раскидистой яблони, бог знает каким чудом выросшей в этом богом забытом месте. Подтянув к себе одну ногу в тяжёлом ботинке и небрежно положив на колено руку, он с тревожной задумчивостью глядел на девушек, пирующих возле статуи ангела. Но расслабленность и безмятежность его позы могли обмануть кого угодно, но только не внимательного наблюдателя. Они были только видимостью. Если хорошенько присмотреться, то по нахмуренному лбу, совершенной неподвижности и глубоко ушедшему в себя, затуманенному взору можно было вполне догадаться о той кипучей деятельности, что шла сейчас у него внутри.
Неизвестно, сколько уже этот мужчина просидел здесь до сего момента, только в следующее мгновение его взгляд вдруг прояснился, и он неторопливо поднялся на ноги. Сорвав с дерева ближайшее к нему спелое яблоко, на котором не было ни одной червоточинки и подкинув его в руке, он произнес так спокойно, так тихо, что шелесту его губ мог бы позавидовать сам листопад:
- Ну, что ж... Время пришло. Игра начинается… И дай нам Бог, не погубить всё на этот раз!


Готы.

Глава 1.

Несмотря на то, что с утра зарядил маленький дождик, настроение у меня сегодня всё равно было что надо! Поэтому проигрывая в уме пробивной, энергичный мотивчик моей любимой группы «Погружение», я бодро шагала по коридору колледжа, где вот уже третий, и, слава богу, последний год училась на повара-кондитера. Мои новые, блестящие, и, конечно же, чёрные ботиночки мягко и бесшумно ступали по видавшему виды паркетному полу, беспощадно зажатому двумя высокими стенами, выкрашенными в неуместный для храма науки тошнотворный розовый цвет. На вытянувшихся по линейке окнах, как всегда были расставлены примитивные пластиковые горшки с хиленькими растеньицами, что, на мой взгляд, представляло собой весьма жалкое зрелище. Все знали, для чего они там стояли. Это таким глупым образом недалёкое руководство пыталось защитить белоснежную деревянную поверхность от задниц учащихся. Но уловка не работала, и мои сотоварищи, презрев все запреты и бесцеремонно сдвинув в сторону кашпо, протирали на подоконниках штаны, обсуждая что угодно, но только не предстоящие сегодня занятия.
Хлопанье дверей, гул множества голосов, взрывы смеха, отдельные возмущенные возгласы – все эти привычные для меня звуки заполняли пространство коридора, но я отмечала их лишь краем уха, по уши погружённая в мысли о запланированной на сегодня встрече со своим парнем.
Вечером! У себя дома! Непременно вкусный ужин и поцелуи до умопомрачения!
…Жаль только, что такие моменты бывали слишком редки, и в большинстве случаев наши с ним свидания проходили урывками, на ходу. А то и вообще в присутствии нескольких знакомых. И уж, конечно, это было не по моей вине! Просто мой парень был нарасхват, и урвать лично для себя пару-тройку часов блаженства было делом непростым. Зачастую вмешивались непредвиденные обстоятельства.
Но только не сегодня!
Я уже почти