Душа Ардейла

тряпочкой. Ему это нравится.
      -- Он тебе что, сам сказал? -- изумился Трухтаргет.
      -- Нет, просто я так чувствую.
      -- Я тоже свою голубушку чувствую, -- вмешался Брамур.
      Рука короля автоматически потянулась к тому месту, которое издавна чешут, дабы стимулировать мыслительную деятельность, но наткнулась на венец. Трухтаргет с досадой сдернул его со своей шевелюры и положил венец на сиденье трона.
      Он наклонился над оружием, лежащим на столе, и начал пристально его рассматривать, что-то бормоча себе под нос и одобрительно кивая.
      -- Ох, хороша!.. Очень хорошая работа! -- наконец вынес свой вердикт король. -- Я думаю, что надо будет сделать такое же оружие каждому нашему военачальнику, командиру телохранителей и командирам хирдов...
      -- Кхм! -- кашлянул Мартрехт, прерывая построения грандиозных планов.
      -- Ты хочешь что-то сказать? -- повернул к нему голову Трухтаргет.
      -- Да тут есть... некоторые сложности, -- нерешительно начал Мартрехт.
      -- Какие? -- Брови короля поползли к переносице.
      -- Я видел, каков этот парень после работы, -- уже решительнее заговорил Мартрехт. -- Это выпивает из мастера столько сил, что потом он совсем никакой. Я очень сомневаюсь, что после создания секиры для Брамура он сможет что-то сделать в ближайшие месяцы. Ты же сам говорил, твое величество, что Мастер ардейлов делал одну вещь в два года. А последний их Мастер так и не смог ничего отковать после меча своего Предводителя.
      Король вопросительно повернулся к Барату. Тот, прислушавшись к себе, вынужден был кивнуть головой. Действительно, его передернуло только от одной мысли взяться за ковку нового оружия. Он не чувствовал в себе той силы, что толкнула его на такую работу. Нужно время. Но как Мартрехт смог это узнать? Барат вопросительно взглянул на старого мастера. Тот правильно прочитал вопрос в глазах Барата.
      -- Я, парень, уже немало прожил, -- негромко сказал Мартрехт, подойдя к Барату и похлопывая его по руке. -- Таких орлов, как ты, мне, конечно, встречать не доводилось. Но что такое вспышка озарения, мне известно. Да что там говорить! Сам ее испытывал не раз. После этого всегда, как пустая порода. Ни сил, ни желания.
      -- И какой тогда от него нам прок? -- с горечью спросил Трухтаргет.
      -- Какой? -- переспросил Брамур. -- Уже одна секира есть! Она остается у нашего народа. Через несколько месяцев (ну, может, год) мы получим еще одну с душой. И этот мастер -- наш. Мы его задницу из огня вытащили. Он с нами живет. Он наше искусство изучает. Он с нами и останется. А времени у нас впереди еще много!
      -- Ты думаешь, что ардейлы не узнают об этом? -- продолжал хмурить брови Трухтаргет.
      -- Даже если узнают, какие у них права на него? -- воинственно выставил бороду вперед Брамур. -- Что они для него сделали?
      -- Да что вы говорите о нем, будто он вещь бессловесная! -- вмешался Мартрехт.
      -- Действительно! -- спохватился Трухтаргет. -- Барат, ты что на это скажешь?
      -- Я не знаю своего народа, -- медленно проговорил Барат. -- Я не встречал никого из ардейлов. Я вырос среди обычных людей, а искусству научился у отца и у вас. И вы меня спасли от черных Таш. Я в долгу перед Подгорным народом. И как бы ни повернулась моя жизнь дальше, я это буду помнить всегда.
      -- Правильно мыслишь! -- довольно кивнул головой Трухтаргет.
      -- И ведь дело не только в этих орудиях убийства с душой, -- подхватил Мартрехт. -- Он мастер справный. И обычные вещи из-под его молота выходят на славу. Сам видел и оценил.
      -- Значит так и решим, -- заключил король. -- Барат отныне находится под нашей рукой и пользуется всеми правами, наравне с Подгорным народом. Закончи его обучение, гран-гленд мастер!
      Трухтаргет хотел сказать еще что-то, несомненно, важное и значимое. Но вдруг замер прислушиваясь.
      Барат услышал топот ног. Кто-то бежал по коридорам изо всех сил в направлении королевских покоев. Топот быстро приближался. Командир телохранителей быстро извлек свою секиру и, сделав соответствующий знак своим, переместился, занимая позицию между дверью и королем. Барат и Брамур быстро подхватили свое оружие и встали по обе стороны от Трухтаргета.
      В зал влетел запыхавшийся гном с каким-то свитком в руках.
      -- Твое величество! -- заревел он еще с порога. -- На нас напали! Курхан-Тарош... Черные прорвали внешние пределы!
      -- Что?! -- Трухтаргет сжал кулаки. -- Немедленно послать туда два... нет, три хирда на помощь! Выбить черных из пределов! Я чувствовал... Нет! Я знал, что они обнаглеют! Но настолько...
      -- Твое величество! -- Брамур сделал шаг в сторону Трухтаргета. -- Пошли и меня с ними! Проверим это оружие. На что оно способно.
      Трухтаргет повернулся к Брамуру, несколько секунд мерил его разъяренным взглядом, потом кивнул головой. На лице его появилась зловещая улыбка, не предвещавшая ничего доброго его врагам.
      -- Иди! Проверим! -- решительно сказал он.
      -- Меня тоже пошлите! -- внезапно даже для себя самого вырвалось у Барата.
      Перед внутренним взглядом снова возникли сцены резни в Опаденихе. Снова душу захлестнули боль и ненависть.
      -- Нет, -- мотнул головой Трухтаргет. -- Мы не можем рисковать тобой. Останешься здесь.
      -- Твое величество! -- горячо взмолился Барат. -- У меня свой счет к ним. Не волнуйтесь за меня! Меня обучал искусству боя сам Ребан-воин.
      -- Кто такой этот Ребан? -- сердито повернулся к нему Трухтаргет, не привыкший, чтобы ему перечили.
      -- Он долго служил у князя в гвардии. Он был сержантом пеших мечников.
      Видимо, Трухтаргет слышал о таком отряде. Это можно было определить по его лицу. Его брови взлетели вверх, губы поджались, и он несколько раз многозначительно кивнул.
      -- Рубаки-гвардейцы? Я слышал о них. Лихие воины! А ну, покажи, как ты мечом можешь!
      Синий Огонь в руке Барата радостно заурчал. Барат крутанул им один раз правой рукой, перебросил в левую, крутанул ею, а потом показал несколько связок, которым обучал его Ребан. Огонь превратился в смазанный, шипящий круг, бросающий вокруг себя яркие синие всполохи. Он порхал в руках Барата, яростно рубя воздух. По мере разогрева связок рук движение Огня все ускорялось. Казалось, что в зале ожил Синий Цветок (так гномы называли легендарные голубые алмазы, которые, по рассказам, составляли огромные розетки, и которые никто еще не находил). Свист рассекаемого воздуха вторил каждому движению Барата. Время от времени раздавался какой-то хрустальный звон.
      Командир телохранителей выдохнул, вспомнив, что дыхание надолго задерживать нельзя. Вот это мастерство! Не зря об ардейлах рассказывают легенды.
      На короля, видимо, это тоже произвело должное впечатление. Раздираемый противоречивыми чувствами, он долго молчал, обдумывая ситуацию.
      -- Хорошо! -- наконец решился он. -- Отправишься вместе с Брамуром. Брамур! Под твою ответственность! Если хоть волос упадет с головы парня... А что я тогда с тобой смогу сделать?
      Король немного постоял, раздумывая, что он сможет сделать с владельцем такой секиры. Ничего не придумал, расправил плечи и тряхнул головой.
      -- Мы, Подгорный народ, не любим воевать. Мы -- труженики. Но если нам мешают трудиться, то горе тем, кто посмел это сделать! У нас каждый труженик -- воин. Эти наглецы забыли, с кем они имеют дело? Ничего! Самое время им об этом напомнить. Идите! И возвращайтесь с победой.
     
      Глава 12
     
      Сорак-Таш, горячил своего скакуна, нетерпеливо посматривая на укрепления Курхан-Тароша. Когда уже эти шукеры откроют ворота? Его сотня уже готова начать бой, а ворота все еще закрыты. Крики и шум с той стороны усилились. И вот створки дрогнули и стали медленно приоткрываться.
      -- Приготовились, дети волка! -- рявкнул Сорак-Таш, выхватывая свой черный клинок, заговоренный лучшим шаманом стойбища скорпионов, Хухленом.
      Взвизгнули выхваченные воинами клинки. Сотня, проверенная во многих набегах и драках, была выдрессирована в лучших традициях. Дикие и необузданные всадники не слушались никого, кроме сотника. Но вот сотника они слушались беспрекословно!
      Когда ворота открылись настолько, что можно было уже прорваться за укрепления, Сорак-Таш пришпорил скакуна и, рывком вырвавшись вперед, повел сотню в атаку.
      Сотня с диким визгом и свистом сорвалась на галоп и, набирая скорость, черной змеей устремилась в ворота цитадели гномов.
      Ворвавшись в ворота, Сорак-Таш увидел кипящую схватку. По всему двору шукеры яростно рубились с приземистыми фигурами гномов. Эти коротышки не хотели уступать. Глупцам непонятно было, что это бесполезно! Ничего! Сейчас прославленная сотня Сорак-Таша покажет им всю бесполезность этого занятия. Взвизги воинов, крики, свист клинков, лязг оружия, стоны и хрип умирающих -- вот музыка боя, сладостная для ушей настоящего воина! Убить всех! Ворваться на плечах отступающего врага в его последний оплот и захватить его! А потом грабить! Собрать столько добычи, что и увезти трудно! Сорак-Таш не сомневался, что сейчас это и произойдет.
      Через двор спешила алла (десяток) шукеров с тяжеленным бараньим лбом в руках. Сорак-Таш сделал знак, хорошо понятный его рубакам. Они обеспечили путь для тарана. Раздались мерные удары в последнюю преграду на пути к сокровищам гномов.
      Вот он, долгожданный треск! Еще немного... Вот оно! Сорак-Таш снова пришпорил скакуна, пытаясь проскочить в образовавшуюся брешь.
      -- Йо-хех!..
      Прямо перед ним стояли три построения коротышек. О! Эти очень сильно отличались от тех, которые умирали там, во дворе. Щиты полностью закрывали стоящих в строгом ряду воинов. На плечах щитоносцев лежали копья, которые крепко держали гномы второго и третьего рядов.
      Но не это удивительно! Настораживало другое.
      Перед всеми построениями, на выступе, стояли две фигуры. В одной из них безошибочно можно было определить еще одного гнома. А вот вторая была непонятной. Высокий и видимо очень сильный воин. Всю его фигуру скрывал доспех с необычным синеватым отсветом. Впрочем, такой же, только меньше, был и на гноме. В левой руке высокий держал щит, не очень большой, но сразу видно, крепкий, а в правой -- меч, необычные синие всполохи на клинке которого вселили в сердце Сорак-Таша неприятные предчувствия. На белые отблески секиры Сорак-Таш не обратил внимания, посчитав их отблесками света. А зря! Очень зря!..
     
      ...Они успели прибыть в то время, когда черные уже разбивали укрепления внутренних пределов. Воины быстро, но без суеты выстроились в три боевых построения -- хирды. Барата Брамур потащил за собой на переднюю линию.
      -- Не надо нам стоять в одной шеренге с остальными, -- пробурчал он. -- Когда начнется самое веселье, там некогда будет разбираться, кто свой, а кто чужой. Мы не обучались воевать в хирде, а значит, и нечего туда соваться.
      Ворота уже трещали от сильных ударов с той стороны.
      -- Наверное, своими лбами лупят, -- со знанием дела изложил свои соображения Брамур. -- Готовься, паря! Сейчас начнется самое интересное.
      Несколько гномов, натужась, удерживали плечами створки ворот, закрытых на засов. Засов, на взгляд Барата, был хлипковат. В прорезях маски Барат видел, как по знаку одного из гномов все отскочили от ворот и бросились в разные стороны.