Григорий.
– Челентано, а как вы собираетесь в больничной одежде по городу рассекать? – спросил Михаил.
– В первом же дворе с бельевой веревки снимем шмотки, висящие на просушке, и в путь.
– А куда направитесь? – полюбопытствовал ученый.
– В Южную Америку, – не задумываясь, ответил Саша.
– А визы? У вас же даже паспортов нет при себе, – заметил Григорий.
– А они нужны? – удивился Саша.
– Зачем? Я в Южную Америку несколько раз летал. У меня документы ни разу не проверяли, – Петрович ответил за Челентано.
– Конечно. Только вы не болтайте никому. Хорошо? – попросил Саша. – Там, в сельве, нас никто не найдет.
– А язык вы знаете?
– А то. Может, передумали, и махнете с нами?
– Нет, здесь в санатории настоящий рай, – пояснил Михаил Петрович.
– А ты, Гришка?
– Да иди ты. Мне еще немного витаминов поколют и выпустят. Буду по миру ездить и лекции читать на Десиме, например. Ты сам недавно видел, Ками Дукс сюда сама лично приезжала и приглашала меня, – с полной уверенностью заявил Григорий, явно считая себя в данный момент Грегори Матини Эспи.
Муля, Бек и Кащей закончили свои приготовления и, крадучись, двинулись к корпусу, где держали на излечении четырех психически нездоровых людей, за которыми они охотились. В саду стояла мертвая тишина. Собаки были мертвы. И умереть предстояло всем людям, находящимся в данном корпусе больницы. Муля обошел небольшое бревенчатое здание с четырех сторон. Осмотрел решетки окон, заблокировал многожильным тросом двери и подал сигнал своим подельникам. Бек и Кащей, двигаясь в противоположных направлениях, облили стены соляркой по кругу из четырех канистр. Потом вернулись назад и взяли каждый по сумке, заполненной бутылками с бензином. Взял свою порцию горючего и Муля. Они окружили корпус, подожгли фитили в бутылках и швырнули по первому разу в окна здания. Затем повторили тоже самое, но под прицел попали другие окна. Часть бутылок разбилась о решетки, а часть попала вовнутрь. Языки пламени появились внутри здания. Пламя охватило и наружную часть корпуса.
Загорелось дизельное топливо. Пациенты больницы начали просыпаться. Из всего обслуживающего персонала в этом корпусе на дежурстве была только Эля. Она бросилась к столу, где хранился ключ от запасной двери, но пламя уже отрезало подходы к рабочему месту. В здании началась паника. Больные, которые были в состоянии принимать решения и действовать, бросились к входной двери, пытались ее вскрыть. Кто-то из них даже сломал замок, но трос с наружной стороны не позволял открыть ее настежь. Этот человек еще немного пытался сражаться за свою жизнь, но быстро упал, отравившись угарным газом.
Трое поджигателей методично обошли несколько раз корпус больницы, не пропустив ни одной комнаты, где еще не бушевал огонь. Когда они растратили весь свой запас бензина, а из соседних корпусов на крик начали выбегать медсестры, санитары и дежурный врач, то незаметно скрылись в кустах, наблюдая с трех сторон за сожжением людей заживо.
Пожар разрастался, изнутри доносились крики о помощи. Проклятья лились от бессилия вскрыть решетки окон.
Эля попыталась вывести больных через лестницу, ведущую на чердак. Но одновременно взгромоздившиеся на нее три мужчины создали критическую нагрузку, и деревянная конструкция переломилась пополам. Эля при помощи одного из пациентов пододвинула шкаф к люку на чердаке, потом придвинула стол и приказала всем подниматься самостоятельно наверх, а оттуда просто прыгать на землю.
Среди мечущихся людей Эля увидела Михаила. Ему с одним глазом трудно было ориентироваться без дневного света. «Где они? Где Андрей?» – спросила она у Петровича.
Но тот только в панике замотал головой и крикнул: «Они стараются выломать запасную дверь, но там тоже заперто намертво! Мы тут все сгорим, готы подожгли крепость! Предатель открыл городские ворота!» Медсестра схватила его за руку и хотела еще что-то узнать, но он только отмахнулся от нее, стал выбираться на чердак. А забраться туда было непросто. Больные расталкивали друг друга, хватали за одежду, стаскивали. Кто-то с тяжелой формой заболевания выл волком в коридоре, другой, отчаявшись спастись, тихо плакал в углу.
Уже загорелась крыша, и шифер начал «стрелять» от повышенной температуры. Муля, Бек и Кащей потирали от удовольствия руки, пропахшие моторным топливом. Никто пока не смог покинуть горящее сооружение. Небольшое количество женского персонала больницы, а этой ночью дежурил только один мужчина, было не в состоянии вызволить людей из огненного плена. Наконец, одна из решеток была снята, но в этой комнате что-либо живое не могло существовать при такой высокой температуре. Залезать вовнутрь и пытаться кого-нибудь вытащить стоило бы жизни самому спасателю.
Эля, кашляя от едкого дыма, пробралась в ту часть здания, где располагался запасной выход. Здесь огня было поменьше, чем с противоположной стороны. Она в свете мерцающего пламени увидела абсолютно лысого человека, который неистово колотил в дверь ногой. Рядом с ним еще находилась одна фигура, а вторая лежала рядом на полу. «Григорий», – подумала медсестра и направилась к нему. Створки двери чуть-чуть приоткрывались, а потом захлопывались снова.
Напротив запасного выхода нес свое дежурство Кащей. Он с тревогой наблюдал, как под отчаянными ударами дрожала деревянная дверь. И вот, одна из петель слетела, створка перекосилась, и человек, рвущийся на свободу, получил пространство, чтобы покинуть горящее здание. Дверь лежала под наклоном. Оказалось, что у выхода стоят два человека, а не один. Они присели и подняли с пола большой предмет.
«А? Два психа хотят третьего спасти. Ну-ну», – прохрипел Кащей и перезарядил пистолет. Но выстрелить ему не пришлось. Крыша здания рухнула, погребя под горящими обломками все живое.
Вдали завыли сирены пожарных машин. Муля отыскал своих товарищей и дал команду на отход. Они втроем окольными путями направились к микроавтобусу.
– Ну что, никто из этих козлов не спасся? – спросил Бек.
– Нет. А у тебя? – задал вопрос Муля.
– Зажарились, как куры в духовке. Правда, с моей стороны эти уроды чуть дверь не вынесли, – констатировал Кащей.
– Ладно, давай про мертвых не будем плохо говорить, – попросил Муля.
– Подумаешь, одним идиотом на свете больше, одним меньше, – сказал Бек.
– Ага, возлюбил ближнего, после того, как жизни лишил, – засмеялся Кащей.
– Так, теперь на колеса и в Соленый. До утра надо попасть туда и успеть зарезать девчонку и ее мать, – скомандовал Муля.
– А чего зарезать? – поинтересовался Бек.
– А ты с волыны в подъезде палить станешь, или утром в городе по дороге на работу их грохнешь? – ответил Муля.
– Давай выспимся, а назавтра проникнем к ним в хату, там кишки и выпустим обоим по очереди, – предложил Кащей.
– Завтра им о пожаре и повешенной тетке мусорня все доложит. Спугнет или засаду на нас устроит. А так разберемся сразу одним махом со всеми, – поставил задачу лжеследователь.
– Это правильно, но напряжно. Я ж не мясник за сутки столько народу спалить и зарезать. У меня ж тоже душа есть.
Мне нелегко, – оправдывался худой бандит.
– А с последней, восьмой овцой, что станем делать? – спросил здоровяк. – Она – клевая.
– Я бы в лес вывез, пустил по кругу раза три, а потом живьем бы и закопал, – улыбнулся Кащей.
– План припылков лагерных, – Муля покрутил пальцем у виска. – У тебя баблосов, как работу закончишь, столько будет, что всех шлюх ее Фрезловска по восемь раз пропустишь.
– Э-э-э, так то ж проститутки продажные, подстилки, а тут живая плоть. Ей в лесу кусочек уха отрезал, она ревет, а ты ее.., – ощерил желтые от чифира зубы Кащей.
– Садист, – сказал на это Муля. – Ты пока чалился, наверно, с головой поругался. Никого я насиловать извращенно не собираюсь. Я со своей зеленью сразу лягу на дно, и жить стану по чистым документам.
– Ага, пока зелень не закончится, или опера не вычислят, – хмыкнул Кащей.
– Поперли в Соленый. Там со счета деньгу утром снимем, уже поступить должны, и от этой клячи избавимся, – Муля показал пальцем на старый микроавтобус. А тетку эту и ее дочку по очереди ножиком по горлу пощекочем.
– А если они не одновременно выйдут из дома, куда труп первой денем? – спросил Бек.
– Кровищу вытрешь, а тело на техническом этаже заныкаешь. А вторую резанем и бросим сдыхать на площадке, – посоветовал Кащей.
– Никого бросать не станем. Надо четко добить, чтобы «скорая» не откачала, а то бегай тогда по реанимациям, подчищай, – выказал неудовольствие Муля.
– Тогда, с богом. Нам обязательно нужна его помощь и благословение в этом деле. Ведите автобус, а я помолюсь, –попросил Кащей.
XII
Мастрийская империя. Орис. Вилла, где проживают Мигуэль, Грегори и Саша.
Было жарко, очень жарко и душно. Тело Грегори-Мигуэля металось по большой кровати, а левая рука постоянно билась о матрас. Открытым ртом оно заглатывало воздух.
Наконец, левый глаз расплющился и стал всматриваться в темноту. В спальне было тихо.
– Мигуэль! – мысленно закричал сожитель его телесной оболочки.
Никакой обратной связи.
– Мигуэль, проснись!
Петрович спал, как убитый.
– А может, он на самом деле уже возле Кербера проходит по пути к Танатосу? – предположил в ужасе Грегори. – Такие сны не предвещают ничего хорошего. Хотя нет, он жив. Он жив, только спит. Я это чувствую. Тогда беда могла прийти к другим. Надо Александра проверить. Все ли с ним в порядке.
Надо подняться.
Но самостоятельно такие движения ученый сделать не мог. Ему подчинялась только голова и левая рука, а две ноги находились во власти Мигуэля. Грегори призывал своего друга проснуться, но результат был нулевым.
– Ладно, есть одна задумка. Она должна сработать. Это у него на уровне рефлекса, выработанного за годы супружеской жизни, – подумал про себя Грегори и обратился к бывшему стражнику. – Мигуэль, Дит тебя забери, просыпайся!
Давай, лодырь, поднимайся, солнце уже давно встало, а ты глаз пока не раскрыл. В хлеву скотина некормленая стоит!
– Марчелла?! – с ужасом проснулся Петрович. – Я ж от тебя избавился! Неужто опять все вернулось?
– Мигуэль. Это я, Григорий. Успокойся. У тебя все в порядке?
– Да. Ты чего, с ума спятил, по ночам меня так пугать.
Такой сон снился приятный, а ты мне про живой кошмар и ошибку моей жизни напоминаешь.
– Тебе приятный, а Михаила Петровича, Григория Эдуардовича и Сашу с Андреем на Тилете живьем спалили!
– Опять ты этот «ич», Петрович-Педрович упоминаешь.
Если у тебя бессонница и поболтать не с кем, то другим спать не мешай.
– Их больше нет, я знаю. Я, можно сказать, своими глазами видел, как обрушился горящий потолок на Матинского.
– Хорошо, хорошо. Встаем. Пойдем в спальню к Александру.
Челентано, как не в чем не бывало, спал в своей постели.
Грегори с Мигуэлем, подойдя к нему со свечкой, быстро вернули его из объятий Морфеуса. Он к предостережению Грегори отнесся серьезно и произнес: «Знаете, все может быть.
Нужно проверить все помещения внутри и двор. Я возьму нож, а вы по гладиусу в каждую руку. Говорил, собак надо завести. Они лаем всегда предупредят. Хорошо. Дайте накинуть одежды. До утра по очереди спать будем». «Молодец, как это ты представляешь мое с
