убьют, но было уже поздно: звездолёт покинул космопорт, их всё равно не опередить. Даниель осознал, что это ловушка, что они обречены сидеть тут долгие часы их пути до Столицы и надеяться непонятно на что, – на мастерство Милорда разве?.. Позвонил ещё раз, нашёл генерала, попытался в двух словах изложить и ситуацию, и страх Линна, попросил проконтролировать всё, насколько это возможно… а генерал опять-таки был не в Столице, да если бы и оказался на месте, – можно придумать, как его обойти, а потом разводить руками: извините, так получилось. Даниель понимал мотивы Милорда: да, повстанцы – не имперский спецназ, Милорд хотел проследить за арестом, чтобы всё было наверняка, тем более, что он насмотрелся на них вблизи и знает, что они умеют… а главное – чего они не умеют. Не зря же он тут старался, в самом деле… Ожидание становилось всё невыносимей. Линн ещё переживал, что с Нарндейлом летит боруг: оказывается, повстанцы спасали их после операции Вейдера, сумели кого-то вывезти, устроили им поселение на Свейзе, под наблюдением Криса Ариатиса, а теперь этот стакнулся с бывшими имперцами, – спрашивается, как он смог и ради чего? И что вытворит боруг, если после всего обнаружит рядом с собой Милорда? И как до сих пор не обнаружил? Этот народ имел свою школу воинов-магов, за что Вейдер их когда-то и уничтожил. Недостаточно тренирован? Линн утверждает, что нет, как раз достаточно, выходит, Милорд сумел скрыться и от него тоже… И что же такое придумал Нарндейл, чтобы взять Столицу под контроль? Ну, сядут они благодаря полученным от Элты кодам, а дальше? Штурмовать цитадель всё равно невозможно…
…лицо Линна исказилось, и у Даниеля упало сердце: что-то случилось, ничего не вышло, генерал не сумел помешать… Линн бросился к видеофону, требовал лорда Эльснера, а в глазах был страх: это всё. Даниель не видел экран, и когда из динамика донеслось – «одну минуту», не сразу поверил, только тревожно следил за Линном: самое страшное на свете – ждать…
– Отец, ты ранен?!
— Пустяки. Просто боруг Мандис увидел того, по чьему приказу погибла его планета. Ваши люди действовали неплохо.
– Улетай оттуда, – попросил Линн. – Честное слово, душа не на месте.
– Вместе с арестованными, – пообещал Милорд.
– А…
– Извини. Время. Скоро увидимся.
Линн кивнул и медленно опустился в кресло перед опустевшим экраном.
– Что с ним? – спросил Даниель.
– Мандис – боруг, а у боругов на пальцах когти, – Линн слабо улыбнулся. – Отец снял Силовой контроль над Нарндейлом, тот сообразил, что никакого Равиолу Рейделла он не знает, понял, каким образом его обманули, и догадался, кто перед ним. Ну, Мандис и вцепился отцу в горло. Получил от наших заряд парализатора. Стреляли точно.
***
Когда в космопорту Линн бросился к отцу, Даниель заметил неприкрытую ненависть в жёлтых глазах боруга: похоже, не простит повстанцам то, что они сотрудничают с Вейдером. Точнее, уже не простил. И надо полагать, именно показ шпионской съёмки в новостях убедил его окончательно в том, что эту власть нужно менять…
Первым делом – допросить Мори, с препаратами это быстро. Шедир Сайетрис, учился на Элиетте… что это? Захолустье? Хорошо, дальше. Имперский офицер, Мори почему-то уверен, что он справится с исполнением обязанностей Императора… странно, более чем странно, Сайетрис не похож на безусловного лидера, или – неважно, он марионетка, и за него будут править другие? Но – кто? Мори ощетинивается: убеждён, что Сайетрис справился бы, если бы ему не помешали. Линн уверен, что эту мысль ему внушил боруг, он Владеющий Силой, к тому же – логично предположить, что именно для этого он вообще пошёл на контакт с бывшими имперцами. Боруг? Мори в растерянности, не знает, откуда тот взялся, он как будто просто был всегда, и всё. Хорошая работа, нечего сказать. Значит, боруг подсунул им этого Сайетриса… Милорд негромко говорит: измиранты, он прочитал мысли Сайетриса по дороге, тот думал только о них – когда в Столице раздастся сигнал тревоги о катастрофе, и произойдёт экстренная эвакуация персонала, эти негуманоиды должны были прилететь и взять в свои руки власть. Мори был уверен, что это сделают бывшие имперцы. У них совпали планы… хорошо. Про измирантов он, разумеется, не в курсе, он способен только желать их уничтожить, как и положено имперскому офицеру, воспитанному в чувстве безусловного превосходства человеческой расы. Негуманоиды. Империя уничтожала их с размахом, причём издавна. Линн встревожен: спрашивается, сколько ещё уцелевших негуманоидов прячется на просторах Вселенной, и что они собираются делать? Сайетрис позарез нужен как мостик между людьми и негуманоидами, но наотрез отказывается разговаривать, не то что сотрудничать, накачивать его препаратами для допросов бесполезно, – они не способствуют появлению желания перейти на сторону тех, кто тебя арестовал. У Линна вдруг загорелись глаза: да, он пошёл служить Империи, но при этом он с совестью, – резкий контраст его сочувствия к измирантам и высокомерного презрения Морхотте Нарндейла… что делать? как это – что. Вызвать с Аксерата человека, который из-за его выкрутасов пережил несколько похищений и незаслуженный допрос вместо благодарности за то, что повстанцы разгромили Империю и избавили измирантов от лишней работы… короче, пусть прилетает и работает живой совестью, у неё хорошо получается. Отлично. А боруг?
…К боругу Линн шёл один.
«Он опасен, – говорил вслед Милорд. – Он Владеющий Силой. Либо ты убедишь его в том, что с людьми можно и нужно жить в мире, либо придётся его убить.»
«Нечто подобное я уже слышал. Правда, в отношении себя.»
«Что поделать. Да, он не будет покорно ждать, пока я его убью, но исход предрешён.»
«Ты считаешь, у меня нет шансов это предотвратить?»
«Я не хочу заглядывать в будущее. Пока ты рядом с ним, мне и в настоящем есть чем заняться.»
«Но почему обязательно убивать? Чем так опасно, если мы его просто отпустим восвояси?»
«Он не оценит. Уйдёт, унеся с собой ненависть к нам. Если он наплевал на то, что вы спасали его народ, то могут найтись и другие, – а среди этого народа рождаются одарённые Силой. Ты хочешь, чтобы лет через двадцать, тридцать, – уж не знаю, как быстро они взрослеют и учатся, – мы противостояли целой школе воинов-магов? Конечно, можно попросить о помощи Йаллера, но это будет новая бойня, которая вряд ли кого-то устроит.»
«Верно, но если он погибнет – не организуется ли та же самая школа без его помощи? Надо попросить Криса довезти меня до поселения боругов на Свейзе, оценить масштаб…»
«…грядущих бедствий? Хорошо, только – потом. Ты сначала с одним боругом разберись.»
«Скоро начну. Я уже дошёл.»
Мандис всё же не лежал, – полусидел на кровати, Линн отметил: да, с помощью Силы можно преодолевать не только действие препаратов для допросов… Вечная гонка: одни изобретают препараты, другие – вещества, нейтрализующие или изменяющие их действие. Чтобы на допросе вместо откровенности досталась смерть – или как повезёт. А Мандису, похоже, вкололи звериную дозу чего-то, частично заменяющего действие парализатора: какой толк от владения Силой, если, вышибив с его помощью дверь, ты всё равно не сможешь до неё доползти?..
Мандис оскалил мелкие острые зубы.
«Пришёл пообщаться, значит. А ты не боишься, что уйдёшь отсюда – иным?»
Линн присел на стул возле кровати.
«Человек меняется после каждого своего шага по жизни, и я всегда к этому готов.»
«Нет. К такому – вряд ли.»
Линн почувствовал, как на него обрушился невидимый вихрь: чужая убеждённость, чужая правота, давящая, требующая, кричащая, она стояла на давней – своей и чужой – пережитой боли и ненависти, она взывала к справедливости… где? у кого? Справедливости в мире нет, и её следует добывать самим, вопреки миллионам, думающим иначе, имеющим власть утверждать свою – лживую – правоту и право диктовать другим свою волю…
Он невольно склонил голову. Да, это ясно… но ты же такой, как мы, ты тоже ходишь на двух ногах, ты – наш дальний родственник, так должно ли родичам убивать друг друга? Мы – не хотим. Мы дошли до края пропасти и сумели вернуться назад… а если ты сейчас победишь, то я буду желать отойти от дел, и хорошо, если не убивать… Что? Я захочу убить своего отца, потому что он должен получить по заслугам? Отлично, а ты сам своего уже убил?
Мандис резко дёрнулся. Нет.
Линн поднял взгляд – и встретился с жёлтыми непримиримыми глазами. Да. Ты прав. Мы натворили много бед. Но – Император не был человеком. Никогда. Он был руниа. Он вытащил на свет тёмную сторону в человеческих душах, он дал ей волю. Многие не устояли. Но другие – остались свободными. Родную планету Кэт открыли эльреи, они научили тамошних людей галактическому языку и не боялись делиться с ними знаниями. Или ты захочешь и их убить? Как предателей? А своих же, боругов, которые приняли помощь повстанцев и живут сейчас на Свейзе? Как они могли увидеть в людях не только жажду разрушения? Как ты сам, ты – согласился использовать Морхотте Нарндейла и Сайетриса? Имперских офицеров? Того же Гера даль Шаоли, бывшего в числе тех, кто уничтожал ваши города? Ты – согласился. Ты – примкнул к ним. Решил их использовать. Коснуться тёмной стороны, на которой они живут, и остаться чистеньким? Ты всерьёз считаешь, что не запачкаешься? Или – ради великой цели, ради твоей священной войны против людей можно стать таким, как они? Таким, как то, что ты сам ненавидишь? Что ж, стань, – и тебя одобрят? Одобрят твои измиранты, другие, ради кого ты принимаешь помощь людей? Ты будешь им нужен, – ты, согласившийся на зло?
Мандис молчал. Линн чувствовал, что тому нечего ответить, что боруг ищет опору – в самом себе, в прошлом, в тех, кто был когда-то рядом… и эта опора рассыпается перед правдой, которую он не хотел принимать. Линн прижал руку к виску: начинала кружиться голова.
Ты не сможешь жить – так. Ты захочешь что-то сделать. Оправдаться – перед самим собой. Мы – тоже. У нас, людей, большой послужной список, и он – не наш, не тех, кто победил Империю. Но нам – ликвидировать последствия, насколько это вообще возможно. Мёртвых не воскресишь. Произошедшего не отменишь. Но наши цели совпадают, потому что наша цель – жизнь. Потому что мы все – по одну и ту же сторону смерти.
Мандис вскинул глаза, и Линн прикусил губу: его взгляд был тяжёлым почти физически, казалось, ещё немного, и ты рухнешь под ним, чтобы не встать уже никогда… Он из последних сил не отводил глаз, держался, мир исчез, мир стал жёлтыми глазами боруга, обвиняющими, ищущими, – и внезапно всё закончилось.
«Впечатляет, – признал боруг. – Есть о чём подумать… Ты знаешь о том, что в старину это называлось судом Создателя?»
Линн дышал часто и мелко, никак не мог успокоить дыхание.
«Знаю. Только меня никогда не вдохновлял принцип – кто выиграл, тот и прав. Сколько раз уже так бывало, когда сила – и Сила – есть, а правоты там ни на мизинец… с другой стороны, веры в помощь Создателя какому-нибудь заведомому слабаку лично мне тоже не хватает.»
«Ясно всё с тобой, – боруг зубасто улыбнулся, и Линн неожиданно ощутил у этого странного существа порыв чего-то искреннего. – Я подумаю, что можно сделать. Только скажи, чтобы мне больше не кололи эту гадость. Это, знаешь ли, создаёт
