Комментарий к фильму "Волга - Волга". Часть первая.

управделами.
С 1923 по 1925 г - завод «Красная Заря», подручный слесаря.
С октября 1925 по декабрь 1926 г - Лужский уком РЛКСМ, управделами.
С 1926 по 1928 г - завод «Красный Арсенал», подручный слесаря.
С 3 июля 1928 по ноябрь 1929 г — завод «Красный Арсенал», строгальщик.
С 1929 по 1932 г — завод «им. Карла Маркса», строгальщик.
С мая 1932 г по август 1932 г — обком ВКПХб), референт кустарно-промысловой секции.
С августа 1932 г по октябрь 1933 г — Ленинградская областная РКИ, инспектор инспекции цен.
С 19 октября 1933 по 8 апреля 1934 г — Институт истории партии, инструктор по приему документов.

Однако перейдем к более подробному рассказу о двух последних годах жизни Николаева. С завода имени Карла Маркса Николаев уходит в Ленинградский

обком ВКП(б). В течение четырех месяцев, с мая по август 1932 года, он является референтом отдела кустарно-промысловой секции Ленинградского обкома ВКП

(б). Затем, в августе 1932 года, он становится инспектором инспекции цен. Удалось найти следующий документ на бланке Ленинградской Контрольной Комиссии

ВКП(б) Рабоче-Крестьянской Инспекции.
«Управление делами.
Зачислить в группу Гуревича с месячным испытательным сроком инспектором Николаева Л. В. с 20 августа 1932 на оклад 250 руб в месяц».
На документе подпись самого председателя РКИ Н. С. Ошерова. Читатель вправе спросить что же туг особенного? Но дело в том, что все другие бумаги,

поступавшие в РКИ, документально оформлялись несколько иначе. Были ходатайства трудовых коллективов, личные заявления и только затем направление в отдел

кадров. Кто мог рекомендовать Ошерову Николаева? Возможно, что это был опять Иван Петрович Сисяев. Он длительное время работал в рабоче-крестьянской

инспекции. Но, по всей видимости, был и еще один рекомендующий, и рекомендация эта была настолько весомой, что Ошеров принял Николаева в РКИ с рядом

нарушений тех правил, которые были характерны для приема в это учреждение. Возникает вопрос: быть может, его лично знал сам Ошеров? Нет. Изучение

биографии последнего убеждает, что жизненные пути Николаева и Ошерова пересеклио только в 1932 году.
И для полноты рассказа о Николаеве еще один документ: «Выписка из протокола № 4 открытого пленума Ленинградской городской и областной Контрольной

комиссии по чистке от 23 октября 1933 года».
В этом документе представляет интерес два момента.
Первый - фиксация в протоколе рассказанной Николаевым автобиографии «Школу окончил в 16 году, затем был в учении у часовщика» и «В конце 20-х годов

служил санитаром в 978 военном госпитале».
Замечу, что ни в одной анкете никогда Николаев этих сведений не сообщал. Что это - случайность или забывчивость? А может быть, желание что-то

скрыть?
Второй - это выступления в прениях. Было всего два выступающих.
Привожу их выступления.
«Тов. Фукс: Николаев работал инспектором по ценам в области. Качество его работы не всегда было продумано. Еще одна плохая сторона - он думает

всего можно добиться наскоком, не хочет работать над собой, хотя и может.
Кочнев: Надо Николаева предупредить, чтобы он над собой хорошо работал.
Иначе… он сможет натворить много ошибок.
Решение комиссии по чистке: считать проверенным».
В период прохождения этой второй чистки Николаев уже работал в Институте истории ВКП(б). Приказом за № 74 директора института Отто Августовича

Лидака с 16 октября 1933 года Леонид Васильевич Николаев был зачислен в штат на должность инструктора истпарткомиссии.
Каким же образом оказался Николаев в институте? 14 октября 1933 года культпропотдел Ленинградского обкома ВКП(б)
направляет директору института следующую депешу:

«Тов Лидак! Сектор кадров направляет Николаева по договоренности для использования по должности. Зав сектором культкадров. (Подпись

неразборчива)».

На обороте этого документа имеется такой текст:
«Тов Хайкина. Прошу откомандировать тов. Николаева для работы в качестве инструктора.
15/Х Лидак».

Это было последнее место работы Николаева. Судя по документам, к нему не было никаких претензий по работе. Он пытался повысить свой

профессиональный уровень. Поступил учиться в Коммунистический университет. Увеличилась семья. Появился второй сын. Мильда Драуле с чисто технической

работы в обкоме ВКП(б) (а она начала здесь
работать в 1930 году сначала учетчиком в секторе статистики, а затем - техническим секретарем сектора кадров легкой промышленности) перешла на работу в

Управление уполномоченного наркомата тяжелой промышленности.
Это случилось летом 1933 года. В приказе по Управлению говорилось: «Зачислить временно в счет имеющихся вакансий инспектором учраспреда Драуле М.

П. с окладом 250 руб. до окончании срока партмобилизации т. Смирновой».
С ноября 1933 года М. П. Драуле уже назначается инспектором управления по кадрам с окладом 275 рубпей. А эти должности были отнюдь не технические.
Кто рекомендовал Драуле? Почему ей пришлось так быстро уйти из аппарата обкома на должность фактически занятую, ибо партмобилизация Смирновой была

рассчитана на 4 месяца. Полагаю, что рекомендовать Драуле мог Георгий Иванович Пылаев - уполномоченный наркомата тяжелой промышленности по Ленинграду и

области, один из друзей Кирова. Быстрота перемещения Драуле из обкома ВКП(б) в управление наркомата тяжелой промышленности по Ленинграду пока остается

необъяснимой. Можно только высказать предположение: вероятно ее пришлось срочно перевести в связи с появившимися слухами
о ней и Кирове.
Как бы то не быпо, семейные обстоятельства складывались у Николаева не лучшим образом. А тут еще и на работе - новый конфликт. На этот раз с

партийной организацией института. Весной 1934 года проводилась партийная мобилизация на транспорт. Выбор парткома института пал на Николаева. Он

категорически отказался. Тогда партком исключил его из рядов ВКП(б) с формулировкой: «За отказ подчиниться партдисциплине, обывательское реагирование на

посылку по партмобилизации (склочные обвинения ряда руководящих работников-партийцев)».
3 апреля 1934 года был издан приказ № 11 директора института Лидака, согласно которому: «Николаева Леонида Васильевича в связи с исключением из

партии за отказ от парткомандировки освободить от работы инструктора сектора истпарткомиссии с исключением из штата Института, компенсировав его 2-х

недельным выходным пособием». 8 апреля состоялось партийное собрание института. Оно подтвердило решение парткома.
Дважды - 29 апреля и 5 мая - состоялись заседания тройки по разбору конфликтных дел Смольнинского райкома ВКП(б). Выступая там, Николаев сказал «Не

пошел в райком по предложению (парткома института) сразу потому, что меня раньше забраковали. После я пошел к Золиной, заполнил анкету». Представители

же парткома Абакумов, Ямпольская говорили, что «фактически т. Николаев не безработный, на транспорт идти отказался и если не нуждается, он найдет себе

работу, В РК пошел после вынесенного решения парткома об исключении. Рассматривал посылку на транспорт, как наказание. Шло дело не о мобилизации, а об

отказе».
В протоколе зафиксировано: «Николаев держит себя не выдержанно, угрожает парткому, склоняется к признанию своих ошибок»
Тройка постановила: «В виду признания допущенных ошибок - в партии восстановить. За недисциплинированность и обывательское отношение, допущенное

Николаевым к партмобилизации - объявить строгий выговор с занесением в личное дело».
17 мая 1934 года бюро Смольнинского райкома ВКП(б) подтвердило это постановление.
5 июня и 3 августа 1934 года Николаев апеллирует в комиссию партийного контропя при Ленинградском обкоме ВКП(б). Он настаивает на снятии партийного

взыскания и восстановлении на работе в Институте истории партии. Такую же просьбу он передал и Сергею Мироновичу Кирову.
Предлагалась ли ему другая работа? Секретари райкомов партии Милославский и Смородин позднее, уже в декабре 1934 года, после гибели Кирова,

утверждали что «да» Ему предлагали пойти на производство, к станку. Это бычо для Николаева неприемлемо. Хотя он и имел рабочую профессию слесаря, но,

увы, руки у него были отнюдь не «золотые». На рабочем месте он зарабатывал крайне мало (от 70 до 120 рублей) Зато вполне соответствовал должности

учетчика, кладовщика, заведующего «красным уготком», архивариуса. В РКИ, обкоме ВКП(б), в Истпарте Николаев зарабатывал от 250 до 275 рублей в месяц.

Много это или мало?
Сравним. С января 1934 года Киров стал получать как секретарь ЦК ВКПб) 500 руб. Николаев требовал не просто должности, а должности «руководящей».

Другая работа ему была ненужна.
Представьте себе человека с довольно приятным пиком, невысокого росга (150 см), узкоплечего, с короткими кривыми ногами, длинными руками, почти

доходящими до колен Человека крайне самолюбивого, эмоциональною, честолюбивого, надменного, мстительного и даже злобного, как утверждали его родные,

замкнутого и нервического.
Теперь вообразите этого маленького наполеончика без работы. Рядовую - ему не позволяет занять собственное «я», а руководящую - увы, больше не

предлагают! Денег мало. Он вынужден жить на зарплату жены. Дома двое детей, теща, и куда бы он ни обращался за помощью, надеясь на справедливость -

всюду получал отказ. Конечно, у него был сложный и, судя по всему, трудный, неуживчивый характер. Но и в институте по отношению к нему явно была

допущена социальная несправедливость. Белобилетника, освобожденного от службы в Красной Армии по физическим недостаткам, партком института мобилизует на
транспорт, дирекция увольняет Николаева не потому, что он плохо работает, а потому, что отказался от «парткомандировки». Ему предлагается работа, но не

престижная, да еше и с понижением в должности.
К тому же появляются слухи, в которых имя его жены недвусмысленно связывается с именем Кирова. Соответствовали они действительности'?
Трудно сказать. Но подобные слухи могли дойти до Николаева.
Обращает на себя снимание и тот факт, что ряд записей Николаева, сделанных в дневнике, а также и письмах, адресованных в разные инстанции, являются

бессодержательными, маловразумительны, а иногда и просто бессмысленными. Например такие: «Людей много, но разницы в них мало. Кипучая деятельность

человека создает фантазию и успокоение. Секрет жизни и благоразумие держится на преданности, но преданность это патриотизм, не более». «Нас не надо

одевать в бронь, чтобы давить и убивать людей, а потом демонстрировать на площадях». «Я хочу умереть с такой же радостью, как и родился».
Очевидно, и в психическом плане у Николаева были проблемы. Фанатик, решивший войти в историю путем теракта, он, спровоцировав террор «классовый»,

увлек с собой в могилу великое множество невинных жертв.
Добиваясь восстановления в Институте истории ВКП(б), где на непыльной должности инструктора ему шла не только приличная зарплата, но и полагались

привилегии в «снабжении» (не забудем, что в стране действовала карточная система), он пишет буквально десятки жалоб в различные инстанции. «Вот уже

четвертый месяц сижу без работы и без снабжения», — жалуется Николаев в июле в письме на имя Кирова. Письмо остается без ответа. Спустя месяц он

обращается с