Скифы

предстояло приступить к таинствам, явилось великое знамение. Был у царя в городе борисфенитов большой роскошный дворец, обнесенный стеною (о нем я только что упомянул). Кругом стояли беломраморные сфинксы и грифоны. На этот- то дворец бог обрушил свой перун, и он весь погиб в пламени. Тем не менее, Скил совершил обряд посвящения. Скифы осуждают эллинов за вакхические исступления. Ведь, по их словам, не может существовать божество, которое делает людей безумными. Когда царь, наконец, принял посвящение в таинства Вакха, какой то борисфенит, обращаясь к скифам, насмешливо заметил: «Вот вы, скифы, смеетесь над нами за то, что мы совершаем служение Вакху и нас охватывает в это время божественное исступление. А теперь и ваш царь охвачен этим богом: он не только свершает таинства Вакха, но и безумствует, как одержимый божеством. Если вы не верите, то идите за мной, и я вам покажу это!». Скифские главари последовали за борисфенитом. Он тайно провел их на городскую стену и посадил на башню. При виде Скила, проходившего мимо с толпой вакхантов в вакхическом исступлении, скифы пришли в страшное негодование. Спустившись с башни, они рассказали затем всему войску о виденном.     После этого по возвращении Скила домой скифы подняли против него восстание и провозгласили царем Октамасада, сына дочери Терея.  Когда Скил узнал о восстании и о причине его, то бежал во Фракию. Октамасад же, услышав об этом, выступил походом на фракийцев. На Истре его встретили фракийцы. Войска готовились уже вступить в сражение, когда Ситалк послал к Октамасаду сказать следующее: «Зачем нам нападать друг на друга: ведь ты сын моей сестры, у тебя в руках мой брат. Отдай мне его, а я выдам тебе твоего Скила, но не будем подвергать взаимной опасности наши войска!». Это предложение Ситалк велел передать через глашатая. Так как у Октамасада действительно нашел убежище брат Ситалка, Октамасад принял предложение и выдал Ситалку своего дядю по матери, а взамен получил брата Скила. Ситалк принял своего брата и удалился с войском, а Октамасад велел тут же отрубить голову Скилу».
Большого влияния Скифское царство достигло в 4 в. до н. э., в царствование Атея. Это был один из самых могущественных царей Скифии, сравнимый с Мадием и Иданфирсом, что подтверждают многочисленные находки монет с его именем. При Атее скифы смогли прочно утвердиться в Добрудже (современная Сербия), и стали важным фактором политической игры на Балканах. В тоже время скифы усиливают своё давление на греческие города Северного Причерноморья. Идёт увеличение торговли зерном с Грецией, в частности с Афинами, что было обусловлено поражением последних в Пелопоннеской войне.

Часть пятая.
Сокрушение Рима.
Глава 1.
В первые века нашей эры Римская империя продолжала расширяться, захватывая новые земли на востоке. Римляне не раз предпринимали попытки захватить города Северного Причерноморья. Когда некоторые из них пожелали переправиться через море и узнать, кто живет по ту сторону его, то, переправясь, они нашли скифские безоружные племена. Ранее же ни эти люди не знали, что кто-нибудь живет по ту сторону моря, ни те, что кто-либо обитает по ею сторону. Поскольку же римляне застали скифов безоружными и к войне не подготовленными, они, пойдя войною, забрали добычу и полон и вернулись. А во времена династий Юлиев-Клавдиев (27 г. до н.э. - 69 г. н.э.) и Антонинов (138-193 гг. н.э.) они даже иногда захватывали Херсонес и Южный Берег Крыма. При императорах Траяне (98-117 гг. н.э.), Адриане (117-138 гг. н.э.) и Антонине Пие (138-161 гг. н.э.) римские войска стояли у низовий Днепра и Южного Буга, но продвинуться вглубь территории Скифии так и не смогли. Скифы поразмыслив, сказали: "Эти римляне, которые переправились и взяли добычу, отныне не перестанут ходить против нас войной. Поэтому сразимся-ка с ними".
Здесь римляне столкнулись с конными лучниками, обладавшими новой для них тактикой кочевников, которая разрушила аксиому: «Древние войны - рукопашные войны. При равных условиях побеждал тот, кто лучше владел копьем, мечом, боевым топором». Привыкшие к линейности построения войск, строгой дисциплине и единообразию в действиях, тысячекратно усиливающими силу удара одного бойца, римские солдаты попадали в окружение первобытного хаоса. Осыпаемые стрелами, римские солдаты были беспомощны в этих беспорядочных битвах, получая удары лишь издали и, не имея возможности нанести ответный удар или сразиться врукопашную. Конные лучники нападали со всех сторон, всегда неожиданно, и исчезали, как ветер, оставляя после себя разграбленные обозы и пирамиды, сложенные из отрубленных голов легионеров.
Как правило, римское войско выходило из своего лагеря через несколько ворот и строилось в боевой порядок или перед самыми лагерными укреплениями, или на более или менее большом расстоянии от них. В первом случае ему обычно нечего было бояться, что неприятель нападет на него, даже если оно и было расположено на равнине. На это было много причин: во-первых, войско находилось под прикрытием башен и других лагерных сооружений и машин, во-вторых, его было очень трудно заставить повернуть тыл и, наконец, даже в случае поражения лагерь являлся для него надежным убежищем, поэтому, победитель не мог его преследовать и воспользоваться своей победой. Военачальник, не удалявшийся от укреплений своего лагеря, мог сам напасть на неприятеля,  или же вызвать противника на атаку при самых неблагоприятных для того обстоятельствах. Иногда также неспособный или не расположенный к битве полководец, выстраивал свое войско в боевой порядок у самого лагеря, чтобы выставить напоказ свою храбрость и не упасть в глазах солдат.
Предводитель войска, желавший битвы, не оставлял своих солдат у самых укреплений; напротив, он удалялся от них, другими словами, приближался к неприятелю, стараясь, однако, при этом не лишиться тех преимуществ, которые ему предоставляла данная местность и из которых главное — преимущество господствующей позиции. В том случае, например, когда он строил свое войско в боевой порядок впереди лагеря на склоне холма, он не уходил дальше нижней части этого склона, так чтобы неприятелю, во всяком случае, пришлось пройти определенную часть подъема, раньше, чем начать нападение.
Могло случиться и так, что полководцу настолько хотелось вступить в битву, что он отказывался от преимуществ, которые представляла данная местность. Тогда он не оставался на склонах высот, а, продвигаясь дальше, спускался с них и шел вперед на равнину. Это значило предложить неприятелю сражение при равных условиях. Вождь, пламенно желающий вступить в битву, продвигал свое войско, как бы бросая вызов, к самому лагерю или рядам войска неприятеля. В этом случае необходимо было, чтобы полководец был уверен в безусловном повиновении своего войска, так как в противном случае можно было опасаться, что оно поддастся увлечению и, не ожидая приказания, бросится в атаку на неприятеля, который расположен в более выгодной позиции или стоит под прикрытием лагерных укреплений. В римских легионах командир подразделения (центурии) выбирался из опытных воинов или назначался полководцем. Звание центуриона примерно соответствует капитану. По своему социальному положению центурионы принадлежали к солдатам.
Действия кавалерии у римлян были таковы: она производила разведку, сражалась с неприятельской конницей, но самую важную роль играла лишь после победы, так как только кавалерия могла преследовать побежденного врага, легионеры, же совсем не годились для этой цели вследствие тяжести своего вооружения. Во время же самой битвы кавалерия ничего не могла сделать с пехотой из-за глубины ее рядов и особенностей вооружения. Другими словами, пехота была совершенно неуязвима со стороны кавалерии во время сражения и в этом смысле находилась приблизительно в таком же положении, как современная пехота с тех пор, как были введены скорострельные ружья. В самом деле, дротик — весьма грозное оружие — был для легионеров тем же, чем теперь являются ружья для нашей пехоты. Римская пехота не только не боялась атаки кавалерии, но сама могла напасть на нее и вынудить к отступлению. Впрочем, это преимущество ослаблялось одним большим неудобством: дело в том, что пехота могла отбросить кавалерию только на очень незначительное расстояние, так как дротика хватало лишь на 20—25 шагов; таким образом, конница могла постоянно возобновлять свои нападения. Понятно поэтому, что должна была испытать во время отступления пехота, оставшаяся без конницы, от постоянных нападений преследующей ее неприятельской кавалерии.
Большею частью побед римляне обязаны своей прекрасной пехоте. Конница же римская была дурных качеств: привязывание себя к лошадям, спешивание во время атаки доказывают, что римские всадники были неустойчивы на коне, не уверены в себе и что лошадь служила им исключительно как средство передвижения, а не как средство, увеличивающее своею быстротою силу шока. Вообще римляне придавали коннице мало значения и относились к ней как к роду оружия вспомогательному, не имеющему большого влияния на исход боевого столкновения.
Вооружение римской конницы состояло из копья или пики и меча, а впоследствии, и кинжала. Предохранительное снаряжение состояло из весьма легкого панциря, шлема и круглого щита. Лошади не были покрываемы бронями. Седел, римская конница не знала, а снаряжение коня состояло из покрывала и трока, причем, иногда римские кавалеристы этими троками привязывали к лошадям самих себя.
В состав каждого римского легиона конница входила в числе 300 человек; в союзнических легионах конницы обыкновенно было вдвое, а иногда и втрое более. Эта легионная конница разделялась на турмы по 30 человек в каждой. При построении турма представляла 10 всадников по фронту и 3 в глубину, но всадники не стояли вплотную друг к другу, а на некотором расстоянии для производства поворотов каждою лошадью отдельно,  таким образом турма имела по фронту около 60 шагов. Турмы строились в одну линию на интервалах, равных протяжению их фронта. В боевом порядке легионная конница строилась по флангам своего легиона. На наружных же флангах всего боевого порядка римской армии располагалась вспомогательная конница, выставляемая подвластными народами. Иногда, легионная конница отделялась от своих легионов и тогда располагалась или на флангах всего боевого порядка, совместно с вспомогательной конницей, или позади пехоты. Ход боя конницы заключался в том, что турмы выдвигались навстречу неприятелю в строю, близком к рассыпному, так как такой строй представлял наиболее удобств для метания копий; затем собственно удара в конном строю, римская конница не производила, а расстроивши на близком расстоянии противника метанием копий, бралась за мечи и вступала в рукопашную,  если неприятель был стоек, то всадники спешивались и сражались в пешем строю. При выделении конных отрядов нередко придавали к ним велитов, сажая их на крупы коней; при подходе такого отряда к неприятелю на расстояние метательного действия дротика, пехотинцы соскакивали с лошадей и метали пилумы, подготавливая  рукопашную схватку