Соленый вкус солнца

ухоженная, накрашенная, хорошо одетая.  Она рас-сказала об этом очень спокойно, без слез и истерик. Андрею странно было это видеть. Случись подобное у него с Леной! Он знал, что та вела бы себя совсем не так! Однако, когда тем же спокойным тоном, Вера сообщила, что поедет к родителям в Москву, даже Андрею уже было понятно, что возвращаться к мужу она не намерена.
Удивительно, но это было совсем не очевидно проницательному и умному Сергею. Видимо, самоуверенность сделала его слепым.
Перед самым отъездом Веры они помирились и договорились о том, что когда Сергей разбереться с машинами, он приедет в Москву и там они решат, как жить дальше.
В аэропорту, когда они прощались, Вера прошептала ему на ухо: «Лошадей готовь!». Это была фраза из любимого ими обоими фильма «Свой среди чужих, чужой среди своих». Сергей рассказывал об этом, гордясь женой.
- Все-таки молодец  девчонка! – улыбаясь, и глядя в туманную даль, влюбленными глазами, сказал он.
Он ничего не понимал!

                                          Штахим.

Наступил май, с ним закончилось обучение на строительных курсах. Андрей получил диплом маляра – штукатура, который никогда в жизни ему не пригодился, а на банковский счет одновременно упали последняя стипендия, и прощальный привет от СОХНУТа, в виде пяти тысяч шекелей. Андрей больше не являлся новым репатриантом, надо было начи-нать жить без помощи государства.
Он сразу начал искать заказы на ремонт, через своих немногочисленных знакомых. Ничего из этого не получалось. Потенциальные клиенты относились к нему с недоверием и просили показать уже сделанную работу. Показывать было нечего. Сергей предлагал ему показать им любую свежеотремонтированную квартиру, и сказать, что это делал он. Однако, во первых, Андрей уже решил идти своим путем и на авантюры не подписываться, а во вторых, как-то и не было подходящих для демонстрации квартир.
Из «Рамады» Андрей с удовольствием уволился, так с месяц назад. Это была, конечно, слабость, но он уже не мог продолжать там работать, просто воротило с души! Таким обра-зом, он оказался безо всяких источников дохода. Деньги, правда, пока были, но ситуация эта напрягала его чем даль-ше, тем больше. Лена, правда, работала, но платили ей мало и крайне не регулярно, да и вообще, Андрей никогда не представлял себя альфонсом.
И тут позвонил Борис. Он рассказал, что нашел работу, что каблан (стройподрядчик), у которого, он работает, проживает с ним в одном поселении. Что сейчас они занимаются достройкой второго этажа в большом доме, в поселении под арабским городом Хевроном, а еще его работодатель отхватил работу в Иерусалиме, и это так недели на две. Далее он сказал, что нужен еще один человек, и если Андрею нечего пока делать, то не хочет ли он подработать?
Андрей хотел. На следующий день он вышел на объект, с намерением поработать пару недель, и совершенно не по-дозревал, что это начало новой и довольно любопытной страницы в его жизни.
Каблана звали Хаим. Он был шустрым, поджарым мужичком, лет сорока пяти. Приехал Хаим в Израиль, как это не удивительно, из Австралии.
Хаим нес Израилю свет новых технологий. В Израиле строили патриархальным способом – каркас из монолитного бетона, стены и перегородки из шлакоблоков. Трудоемко, дорого, добротно. Хаим предлагал конструкции из оцинкованного профиля, который с наружи обшивался азбоцементными панелями, а внутри гипсокартонными. Надо сказать, что предприятие это имело все шансы на успех, учитывая любовь израильских граждан к дешевизне, и ощущение временности всего, что делалось в этой стране, особенно на территориях. Действительно? Зачем строить «на века», если завтра все это возьмут и отдадут арабам? Такие примеры, уже имели место, в недолгой истории государства еврейского.
Андрею понравилось работать с Хаимом. Когда маленькая работенка в Иерусалиме была закончена, Андрей спросил, не возьмет ли Хаим его на постоянную работу?
Хаим немного удивился и ответил:
- С удовольствием, Энди, но ведь тебе далеко добираться к нам, разве нет?
- Ничего страшного – ответил Андрей – не так уж и далеко.
- Пожалуйста – Хаим пожал плечами – но я не буду оплачивать тебе дорогу.
- Договорились. – сказал Андрей, и они ударили по рукам.
- Тогда так – продолжал Хаим – завтра мы с Борисом завезем материал на новый дом, а тебя я могу поставить на другой объект в Эфрате. Поработаешь там один день, завтра ведь пятница, а после шабата, уже начнем по-настоящему на новом доме.
- Хорошо – сказал Андрей.
- Значит завтра утром, к половине девятого, подъезжай на перекресток Гило. Я там буду тебя ждать. ОК?
- ОК, Хаим! – ответил довольный Андрей, и на том они простились.
Оккупированные территории в Израиле называют Штахим. Слово это представляет собой множественное число от существительного  Шетах – участок. Термин штахим, употребляется в просторечьи. В теле и радио новостях, редко можно услышать это слово. Там обычно утомительно перечисляют: Иудея, Самария, Газа и Иерихонский анклав. Очень многие жители Иерусалима, вообще никогда не были на штахим. Другие бывали, но бывали на джипах, одетые в зеленое, и со штурмовыми винтовками М-16 в руках.
- Зачем туда ездить? – скажут они вам – Там опасно! Там живут одни арабы! Зачем они вообще нужны, эти штахим?! Что нам там делать?!
- А поселенцы? – спросите вы.
- Что поселенцы?! – скажут они, и покрутят у виска пальцем – Они все религиозные фанатики! Они (действительно, это ж надо!) приезжают сюда из Америки, из Франции, из России, еще черт знает откуда, специально для того, что бы осваивать землю, которую, дескать, дал евреям бог! Сумасшедшие!
Так скажут светские израилетяне. А религиозные, «черные» (это по цвету одежды, а не кожи), те что живут в Мэа шаарим, скажут, что поселенцы делают правильное дело, но сами, на штахим, жить ни в коем случае не поедут, и кстати, в армию обороны Израиля тоже не пойдут. Они, как бы выше всей этой суеты!
На самом деле, среди поселенцев, действительно преобладают верующие. Что бы жить на штахим, да еще привезти туда семью, надо или быть конченым авантюристом, или ощущать себя человеком с миссией. Но они не похожи на ортодоксов из Мэа шаарим. Они работают, читают, смотрят телевидение, интересуются политикой и спортом, т.е. большинству из них ни что человеческое не чуждо.
О чем это я? Так было в прошлом веке, в 1992 году. Давно подписаны всякие договоры, давно армия Израиля отступила со штахим, давно выселена и разрушена, большая часть поселений, и самое интересное, что это ни разу не помогло решить ближневосточную проблему. Потому, что проблема-то не в территориях, и не в поселенцах, проблема-то, как обычно, в головах! И ох, как все в этих головах не просто, и как по-разному!
Просто, все было только у Била Клинтона и Ицхака Рабина, который пошел на американском поводу прямо к своей смерти. Да и господь бы с ним, но сколько еще смертей! Ненужных, бессмысленных!
Слышали ли вы, дорогой господин Клинтон, что бывает, когда в автобусе срабатывает «самодельное взрывное устройство»? Как даже у тех, кто чудом остается живым, вылетают барабанные перепонки? Как собирают в полиэтиленовые пакеты, то, что еще недавно было людьми?
А что бывает, когда израильская авиация «точечно» бомбит Газу, где яблоку упасть негде, не то, что бомбе, вы не догадываетесь?
А ведь всего этого могло бы и не быть! Во всяком случае, ни в 91, ни в 92 годах, ничем подобным и не пахло! Можно много рассуждать об «исторической справедливости», «праве народа» и морали, но мне так кажется, что мораль заканчивается, а «историческая справедливость» уже не имеет ни какого значения, там, где начинают гибнуть люди…
Я не прав, господин, бывший президент?  
 
                                             Махмуд.

На следующий день, ранним солнечным утречком (впрочем, пасмурным, летом в этих краях, утречко и не бывает), Андрей выпрыгнул из автобуса на перекрестке Гило, и сразу же увидел старенький, почти раритетный Сааб Хаима. В Израильском климате, кузова автомобилей сохраняются на удивление долго, потому чего-чего только не ездит по дорогам этой страны! Бежевого цвета Сааб, с маленькими окошками и плоским лобовым стеклом, напоминал маленький броневик и очень подходил для роли транспортного средства поселенца.
Хаим стоял рядом с машиной. Он был одет совершенно так же, как и Андрей, кожаные сандалии, шорты (судя по бахроме, обрезанные джинсы), и линялая, выгоревшая майка. У Хаима почему то отсутствовали два обязательных «поселенческих» атрибута, а именно, вязанная кипа и оружие. Что до кипы, то тут все было просто, Хаим был далек от религии, а вот почему он не носил оружия? Все-таки территории были территориями, и всякое там могло случиться…
Правила дорожного движения, например, рекомендовали при езде по штахим, не блокировать замки дверей, и не пристегиваться ремнями безопасности, что бы если в машину полетит бутылка с коктейлем Молотова, было больше шансов выбраться из огня…
Они поздоровались и сели в машину. Хаим запустил двигатель и через минуту они остановились на КПП. Дорога была перегорожена бетонными блоками, так что бы могла про-ехать только одна машина. Со стороны Бейт-Лехема (Вифлиема), стояла очередь из нескольких арабских машин с зелеными, «штахимовскими» номерами, они ожидали проверки, необходимой для въезда на территорию Израиля. Вооруженные до зубов солдаты пограничной стражи, не торопясь, проверяли у арабов документы, лениво заглядывали в салоны и багажники автомобилей.
Андрею эти меры безопасности казались забавными. Границы-то, как таковой, между Израилем и штахим, не было! Это что же? Террорист, допустим, потащит свою бомбу в машине? Через КПП? Зная, что будет досмотр? Почему бы ему не обойти КПП пешком? Буквально, сто метров в сторону возьми, и никто тебя не задержит…
Увидев броневик Хаима с желтыми, израильскими номера-ми, скучающий возле караульной будки солдат, вяло махнул рукой, стойте, мол, и, не спешно подойдя к машине, спросил:
- Вы куда?
- В Эфрат – ответил Хаим.
- Проезжайте – и солдат равнодушно поплелся обратно к будке. За спиной у него стволом вниз висела винтовка.
И снова Андрей подумал, что если бы, сейчас вдруг, какая-нибудь, из стоящих в очереди арабских машин, быстренько вывернула на шоссе и поехала через КПП, то у нее были бы все шансы уйти из зоны обстрела раньше, чем кто-нибудь из «стражей» успел бы вскинуть винтовку. Около страшного тяжелого пулемета, который стоял в гнезде из мешков с песком, и вовсе никого не было. Зачем тогда все это вообще надо?
Андрей еще не понимал тогда, что это было надо. Что это была одна из очень многих, не понятных, если брать по от-дельности, деталей, целого комплекса мер, которые позволяли быть миру на странной этой, завязанной в тугой узел проблем и противоречий земле. Что хрупкий этот и неустойчивый мир, был результатом огромной и сложной работы, которая велась каждодневно и непрерывно, велась профессионально, тонко и умно. Велась людьми, которые знали эту страну, ее население, еврейское и арабское, традиции, ментальности, партии, настроения не по наслышке!
Ну, что ж, то, что им удалось сделать, конечно, не было идеально. Конечно, американцам, было известно, как лучше! Им ведь всегда все известно! И все очень даже просто, чего усложнять-то?!