хлеба.
Райнера как будто ударили плетью. Кражи, прогнавшие его люди, суд – всё это враз стало ничтожным. Он убил зверушку. Живую пушистую зверушку, которая приходила в камеру и пела. Брала хлеб тоненькими лапками. Приходила. К лондар. В камеру. Живая. Была.
Он не знал, как ему сгинуть с этого света. Очень хотелось сдохнуть. Немедленно.
Сосед терпеливо сидел на полу и ждал. Долго. Пока не выключили свет перед отбоем. Когда в камере стало темно, он молча забрался на свою койку и уткнулся в подушку. Райнер лежал с открытыми глазами и смотрел вверх, на плывущий потолок. Если он признается и попросит прощения… разве зверушка воскреснет и придёт? Такое нельзя простить… а что это такое – прощение? Пустой набор звуков, от которого ничто не меняется…
Он так и не смог заснуть – проваливался на какие-то мгновения в пустоту, из которой тут же выныривал, часы тянулись, превращаясь в пытку бесконечностью. После подъёма он почти ничего не соображал, чувство безнадёжной, наступившей навсегда беды заполонило всё. За завтраком он посмотрел на еду, тарелка вдруг показалась далёкой, как будто ему вдруг дали перевёрнутую линзу… он снова не притронулся, пошёл в библиотеку… стены сдвинулись, он уцепился за ближайшую, и тут уже кто-то догадался вызвать врача, коридоры замелькали перед глазами, а стены разомкнулись. Потом вокруг возникла больничная палата, его заставили лечь, а в руку впилась игла, - если бы он не видел, как она вонзается в кожу, то и не догадался бы: почти ничего не почувствовал. В вену полилась холодная и одновременно обжигающая жидкость, какое-то время стены всё ещё плыли вправо, но замедлили своё вращение, и мир начал приходить в норму.
***
-Я ведь предупреждал, что это опасно, - знакомый уверенный голос вырвал его из странного состояния полусна, полу-яви. Он обнаружил, что у него болит сгиб локтя, повернул голову и обнаружил возле кровати капельницу, по прозрачной трубочке текла алая жидкость. Кровь, - тупо пришла мысль. Теперь в мире нет ничего, кроме крови.
Врач внимательно смотрел на него и ждал ответа, но не дождался.
-Ваш сосед не знает, что вы убили его шуршика, - сообщил он. – Пока.
Райнер медленно повернул голову, глаза его расширились. Они скажут. К парню никогда никто не приходил на свидание, он не получал писем, он… У него была единственная радость. И он убил её. А они – скажут.
-Я скотина, - с ненавистью сказал он. – Но я-то был невменяем. А вы!..
Взгляд врача был холодным и спокойным.
-Вы видели, во что может превратиться лондар без крови. Похоже, вам нужно было убедиться самому. Нам не жить без человеческой крови. Вы хотите, чтобы таким, какой вы сейчас, стали и другие?
Райнер попытался закрыть лицо, позабыв про иголку в вене. Врач успел перехватить его руку.
-Плата за молчание, - едва слышно проговорил Райнер. – Я должен заплатить, чтобы вы не сказали этому парню про меня. Это шантаж, доктор. А вы знаете, что мне нечем платить?
Врач покачал головой.
-Это неправда.
-Но я ничего не знаю!
Райнеру почти не пришлось стараться, чтобы в голосе было отчаяние.
-Я не знаю, откуда они шли, где скрываются! Я знал только убежища на дороге ко мне.
-И убежище по другую сторону Перехода.
-Да…
Он лихорадочно пытался найти хоть какой-то выход.
-Поймите, - мягко сказал врач. – Вот сейчас в вашу вену вливается чья-то кровь. Кто-то стал для вас донором. Раньше такое бывало изредка, когда человек попадал в критическую ситуацию по части здоровья. Теперь в этой критической ситуации подавляющее большинство жителей нашей планеты. Мы боремся за жизнь, порой это приходится делать жестоко. Мы не хотим жестокости, но вы сами поняли, как меняется человек, становясь лондар. Изменить это не в нашей власти. Мы не виноваты в том, что стали такими. Теперь мы вынуждены бороться с последствиями. Помогите нам… и себе.
-И вы не скажете про шуршика? – усмехнулся Райнер. – Или продолжите шантажировать меня дальше, стоит немного уступить?
-Согласитесь – и увидите сами.
Райнер несколько мгновений молчал. Переход. Он может и не принять его – такого. Об этом никто не знает, это можно выяснить только на месте… а если Переход не примет его, то он не примет и лондар…
-Хорошо, - медленно выговорил он. – Значит, я отведу вас за Переход, а потом вернусь сюда мотать срок?
-Нет. Вы вернётесь к своей работе живого ключа к другим звёздам.
Райнер попытался представить себе такое будущее - и не смог. Внутренний голос подсказывал водоворот каких-то грядущих бед, безнадёжный долгий путь впереди… но только не это.
-Я… я согласен. Когда?
-Вам придётся некоторое время остаться здесь, - слишком уж вы себя измотали. А за эти дни вам подпишут приказ об условно-досрочном освобождении за хорошее поведение.
Райнер кивнул. Врач пожал ему руку и встал.
-Поверьте, это правильный выбор.
Райнер дождался, пока тот выйдет, и вцепился зубами в угол подушки.
***
Накануне освобождения он всё же вернулся в камеру. Пришёл перед самым отбоем, страшно боялся взглянуть в глаза соседу: почему-то казалось, что тот всё равно всё поймёт, стоит только встретиться лицом к лицу… Пальцы вдруг снова ощутили мягкую шелковистую шёрстку, движения тёплых лапок, стремительно прекращающих быть живыми – из-за него… Он вздрогнул: это наваждение, это уже галлюцинации, неужели его чем-то накачали в больнице?!
Сосед не стал ни о чём спрашивать, и Райнер завалился на койку. Видеть, как тот снова терпеливо сидит на полу с кусочком хлеба, было выше его сил.
Минуты шли, он понимал, что не уснёт, - кажется, вообще разучился спать, перейти с дневного, человеческого, на лондарский ночной образ жизни было страшно трудно… Когда слуха коснулся тихий писк, он сначала не понял и рассердился: да что такое, и так не заснёшь, а тут ещё и мешают…
Внезапно до него дошло, что ему знаком этот высокий мелодичный голосок.
Райнер замер и медленно повернулся.
Перед протянутой рукой сидела маленькая серо-голубая зверушка с пушистым хвостом и изящными лапками. Не помещающиеся в рот зубы перетирали хлеб, а свет падал на тонкие усики и смешной длинный нос.
Райнер забыл обо всём на свете. Умом он понимал, что шуршиков на белом свете множество, и что по проторённой дорожке могла прийти другая зверушка, но… Он поверил. Полностью и окончательно поверил в то, что врач обманул его. В библиотеку прибежал другой шуршик, а Райнера поймали… поймали на крючок, как он когда-то ловил рыб с иссиня-зелёной чешуёй. И как знать, сколько бы он ещё мучился, если бы сейчас не вернулся в камеру…
Но Райнер уже знал, что делать.
***
Из тюрьмы его увезли на военную базу, - по дороге в машине, несмотря на обогреватели, ощущался звонкий холод уходящей зимы. Первое, что бросилось в глаза в открытом дворе, - уродливые громадные сооружения на колёсах, больше похожие на плотно закупоренные банки, чем на средства передвижения. Райнер некоторое время рассматривал эти чудовищные порождения прогресса, пока его не проводили внутрь приземистого здания. Он подумал, что здесь все помещения расположены под землёй, этажи тут почти ни к чему, - и оказался прав.
В просторном кабинете его ждали несколько лондар в форме, и разговор их явно начался уже давно. Когда Райнера ввели, они оглянулись на него, во взглядах была смесь настороженности и интереса.
-Присаживайтесь, - предложил один. – Я командир Нольд Баанук.
Райнер последовал приглашению. Вид у военных был деловой и... будничный, что ли.
-Вам надо кое-что подписать, - командир протянул ему документ. - Это согласие сотрудничать с армией.
Райнер просмотрел листы и сделал вид, что относится к делу серьёзно. Раз они такие любители автографов, то пожалуйста, не жалко…
Баанук забрал бумагу, доброжелательно улыбнулся.
-Скажите, а почему вы всё же решили сотрудничать? Вы же так демонстративно отказывались на протяжении всего предварительного заключения… да и в предыдущие пять лет вся ваша деятельность была направлена на противодействие нам.
-Обстоятельства изменились, - пожал плечами Райнер. – Надо же что-то есть. Как выяснилось, - всё-таки надо.
-Ясно, - Баанук сцепил пальцы. – В таком случае, расскажите нам, пожалуйста, всё, что вы знаете о планете по ту сторону Перехода. Сколько человек вы переправили туда?
Райнер задумался.
-Около двух тысяч. Точно не могу сказать, - сами понимаете, было не до подсчётов.
Военные переглянулись: похоже, не ожидали, что столько народу уплыло у них сквозь пальцы.
-Теперь про планету… - Райнер глянул на Баанука. – Лучше всего, если вы мне дадите время примерно набросать карту местности, которую мы успели разведать давным-давно, когда только обнаружили Переход. Там, конечно, есть реки, горы и прочие географические объекты, но рассказывать о них в устной форме - не самое интересное занятие… В том месте, куда выводит Переход, есть смена времён года и разница во времени суток часов на семь. Что ещё… Люди уходили спешно, вещей с собой почти не брали, цивилизацию им пришлось строить с нуля, так что легко себе представить, какое у них оружие.
-Наша задача – захватить людей и переправить их живыми, - заметил Баанук. – У вас есть идеи по этому поводу?
-Как приблизиться к ним и не вызвать подозрений раньше времени? – уточнил Райнер.
-Да.
-Вы имеете в виду, что прийти к ним должен я?
-Верно, - кивнул командир. – Но сначала мы должны укрепиться там. Как показывает практика, - да той же нашей колонии, - никто не селится в непосредственной близости от Перехода, если не поддерживает постоянной связи с теми, кто остаётся по другую сторону. Стало быть, возле самого Перехода мы легко можем обосноваться, тогда как вы с группой пойдёте на разведку.
-Группа, - повторил Райнер задумчиво. – Люди всегда переправлялись не в одиночку. А что, если я приведу им ещё одно знакомое лицо?
-Кого же?
-Райта. Ну, вы ведь знаете, он был проводником у меня, потом попался этим малолетним идиотам… с него и начался наш провал.
-Помню. А зачем он вам?
-Люди его знают: он провожал многих. Будет вполне естественно, если я, решив закрыть путь с планеты, возьму с собой своих. Тех, кто уцелел. Вот если я приведу толпу, среди которой не будет ни одного знакомого лица, - как раз это будет подозрительно.
Райнер подумал, что он явно несёт чушь, но если кто-то из военных и попытался найти в его словах второе дно, то докопаться до него не смог.
-Мы подумаем над этим, - неопределённо согласился Баанук. – Если это всё, то займитесь картой, как будет готово – доложите.
***
Райнер боялся только одного: что Райт улизнёт. Точнее, он ничего не боялся: чувство будущего показывало ему сложившуюся дорогу, по которой оставалось только пройти. Когда военные наконец закончили свою предварительную подготовку и сообщили ему, что пора выступать, он был почти спокоен, даже мимолётная радость пришла: наконец-то он увидит степь и простор, сил уже нет сидеть в закрытых помещениях…
Он забрался следом за военными в уродливую неуклюжую консервную банку и попытался устроиться поудобнее, получалось не слишком удачно. Громадина двинулась. Подумалось: что-то не слишком эстетично выглядит оборудование для езды днём, как говорится, не до жиру, быть бы живу.
До Перехода они добирались несколько дней, за которые приходила и таяла тревога, вновь возвращалась уверенность, чтобы опять
