турорганизации, которые вас здесь принимали, «вдуют» – будьте спокойны!
– Да уж, пожалуйста, «вдуйте» им, как следует! – Ринат постучал пальцем по столу.
– Ну, ладно, ребята, давайте прощаться! Больше нам не попадайтесь!
Подполковник встал из-за стола:
– Товарищ майор, сопроводите их до гостиницы!
– Есть!
Мы не узнали даже имен наших земляков. Оно и понятно: сотрудники госбезопасности. Одно радовало: «безнен кешелар» (наши люди) всюду!
И вот уже знакомый УАЗик понёс нас к такому милому, уютному Ашхабаду. Вооружённое сопровождение, слава Богу, на этот раз отсутствовало.
5
Когда мы вошли в гостиницу, к нам опять выскочила из-за стойки администраторша. Тут же нарисовался и директор. Не попрощавшись с нами, майор и директор куда-то удалились – видимо, исполнить формальности. Зато администраторша торжественно препроводила нас в номер полу-люкс! Во как! Мы с Ринатом, оставшись одни, швырнули на пол рюкзаки и молча плюхнулись на кровати. Ну, дела-а-а…
Первым подал признаки жизни Ринат:
– Вообще-то, Петь, сейчас время ужина, – тихо промолвил он, скосив глаза на часы. – Пойдём, что ли?
– Пойдём, – едва слышно выдохнул я, добавив крылатую фразу «джентльмена удачи» Василия Алибабаевича. – «А в тюрьме сейчас макаро-о-оны»!
Оба рассмеялись.
Спустились в столовую, когда ужин был в самом разгаре. Едва закрыли за собой дверь, как увидели, что десятки голов резко повернулись в нашу сторону: вот они – бывшие арестанты, нарушители советско-иранской границы. Помещение тут же наполнилось гулом голосов. Раздался радостный визг – это, опрокинув стулья, к нам метнулись Лариса, Лузия и Салих с Нелей! Алик опять где-то запропастился…
Да, товарищи дорогие, я глубоко прочувствовал, что означает выражение «распирает от гордости». На самом деле, становится тесно в груди. Мы оказались в центре внимания. А что? Очень приятно!
Однако на следующий день опьянение популярностью стало потихоньку улетучиваться. Каждый считал своим долгом подойти к нам и, хлопнув по плечу, поинтересоваться: «Ну, что, «Шурики» (так прозвали нас обитатели гостиницы), передали привет аятолле Хомейни? Записались в корпус стражей исламской революции? Сколько набрали голосов на выборах в меджлис?» Это, оказывается, утомляет! Как будто бы все сразу, дружно превратились в «рядовых Приходько».
Но уже через три дня мы, с лихвой перевыполнив программу пребывания в гостях, возвращались в родную Казань. Счастья тебе и благополучия, гостеприимный Туркменистан!
Имело ли трехсуточное заключение в ведомстве КГБ для меня какие-то последствия в дальнейшем? Нет, не имело, что опровергает утверждения некоторых критиканов строя, дескать, любой интерес со стороны органов ставил на человеке чуть ли не чёрную метку. По крайней мере, на режимный «почтовый ящик», всего лишь через каких-то три года, меня распределили. Значит, «личное дело» было чистым, в противном случае… Сами прекрасно понимаете.
А потом исчез Советский Союз, а с ним и советско-иранская граница. Реорганизовался и Комитет госбезопасности, а аббревиатура его преемницы – ФСБ – звучит уже совсем по-другому, не так одиозно. Уж не ведаю, жива ли та застава, и, вообще, как и кто несёт дозор на нынешней туркмено-иранской границе.
Хотя в солнечном Туркменистане никогда не было ни дремучих лесов, ни снегов, знаковая песня, вдохновенно исполнявшаяся когда-то мной на южных рубежах горячо любимой советской Родины, всегда вызывает у меня трогательные, очень приятные воспоминания:
Лес дремучий снегами покрыт,
На посту пограничник стоит.
Ночь темна и кругом тишина,
Спит советская наша страна.
Воспоминание четвертое.
Месть неудачливого ухажёра
На четвёртом курсе, оказавшись под влиянием любовных событий, стремительно развивавшихся у моих друзей и, в особенности, женитьбы Андрюши и Лидуськи, я задался вполне закономерным вопросом: почему сам-то один до сих пор?! Старший курс – самое время! Помню, идешь вечерком по общаге – и всюду в укромных уголках – на лесенках, по подоконникам, на гладильных столах – парочки, парочки... И горячий шепот...
Я решил «проскринировать» на предмет «подходит – не подходит» всех девчонок, что меня окружали. Дескать, выберу, начну ухаживать, а там, глядишь, и чувства придут. И напряженная мыслительно-аналитическая работа привела к закономерному итогу – подходящая кандидатура была найдена.
Потенциальная дама сердца училась в той же группе, что и я: она – невысокого роста, приятных форм, подчёркнутых изящной талией, обаятельная блондинка, излучающая искренность и радушие. Правильное, округлой формы лицо, обрамлённое немного вьющимися светло-русыми волосами, украшали искрящиеся светлые глаза и очаровательная улыбка.
Однако первые знаки симпатии с моей стороны у «объекта» энтузиазма не вызвали. Ничего, успокаивал я себя, так и должно быть. Ты, дружок, Ален Делон, что ли? Глянь на себя в зеркало. Ну, глянул, и что? Хотя… Не Аполлон, но всё же… Вода камень точит. А посему, извините, барышня-с, продолжим «работать» с Вами дальше. Для начала, Вам необходимо привыкнуть к тому, что я рядом! А там видно будет, сориентируемся по ходу! Смелость города берёт! Вперёд!
Жила девушка от университета не близко, в Ленинском районе. Почему бы мне не проявить заботу и не начать регулярные провожания? Тем более – зима. Рано темнеет. Она отказывается от сопровождений? Не беда, главное – казаться интересным, неординарным, это точно не может быть неприятным, а уж язык-то у меня подвешен! Да и покуражиться, поломаться для порядка девчонкам важно – мёдом не корми. И настойчивость в ухаживаниях всегда ценится. Как правило, даже решительно сказанное «нет!» таковым, на самом деле, не является. Знаем мы вас!..
Стоял морозный вечер, когда однажды кавалеру вновь захотелось проводить свою пассию. Я тогда серьёзно занимался горным и лыжным туризмом, совмещая регулярные тренировки с методом перманентной холодовой закалки: расхаживал даже в морозы в лёгком плащике, фетровом «пирожке», без подштанников и перчаток. Но в тот день морозило крепко. Обычно я согревался быстрой ходьбой. Но вместе с дамой сердца не разбежишься. Одна радость: она наконец-то взяла меня под руку – хоть чуточку теплее.
При приближении к своему дому красавица резко выдернула руку, объяснив: «Моя мама считает, что под руку может ходить только замужняя женщина…» Что ж, маме – респект.
– Всё, мы пришли! – твердо сказала очаровательная одногруппница.
– Вижу, заходи. – Я открыл дверь подъезда, пропуская её вперед.
– А ты куда?
– К тебе: холодно, однако, чайку там…
– Размечтался… Иди домой!
– Пойду, пойду, не переживай, – ответил я, заходя следом в подъезд.
Через два этажа предложение покинуть помещение прозвучало вновь с заметным негодованием и твёрдостью в голосе.
– Пожалуйста, пожалуйста, спокойной ночи. Но подъезд – место общего пользования, и мне хочется погреться, – ответил я, усаживаясь на теплый от батареи подоконник.
Хлопнула входная дверь квартиры, за которой скрылась недоступная Дульсинея.
Я блаженно ощущал, как живительное тепло через пятую точку и ноги растекается по всему продрогшему телу. С упоением представлял, как объект обожания снимает с хорошеньких полненьких ножек (мы еще познакомимся с ними поближе!) зимние сапожки, надевает мягкие домашние тапочки, как по прихожей распространяется легкий запах душистых волос. Однако почти материально осязаемые видения одеваемого домашнего халатика прервал звук хлопнувшей двери подъезда.
Чужаки всегда вызывают подозрение, поэтому я внутренне собрался, втайне мечтая, чтобы вошедший жил на первом этаже. Но шаги упорно приближались – неспешно поднималась уставшая женщина. Увидев меня, она не стала скрывать недовольный взгляд. И вдруг я заметил, что выражение её лица чуть заметно изменилось, стало озадаченным. Женщина замедлила шаг. Тут меня осенило: да это же, наверное, мама моей красавицы! Она, видимо, узнала меня по фотографиям, ведь ребят в группе дочери было «раз-два – и обчелся». И точно! Женщина позвонила в неприступную квартиру.
«Мамуля!» – выдохнул сладенький голосок. Дверь открылась и захлопнулась вновь.
Я, проявляя нехитрые способности телепата, явственно почувствовал, почти услышал, какой сейчас состоится диалог.
«Как дела, доча?» – «Все нормально, мамуля!» – «Слушай, а что там за парень сидит на подоконнике? Что-то в нём знакомое есть». – «Да это Петька, мой одногруппник, я тебе про него рассказывала». – «И почему он там сидит?» – «Меня провожал, замёрз. Греется, наверное». – «И ты его не пригласила, не предложила чаю?!» – «Пол топтать!» (ну, или что-то в этом роде).
Конечно, подобный диалог пронёсся в голове мгновенно, намного быстрее, чем он мог прозвучать в самом деле. И я не сомневался, каков будет жесткий вердикт всё понимающей, знающей жизнь мамы: «Ну-ка, быстро иди и пригласи его в дом!» Ну, может быть, чуть помягче. Не принципиально. Главное то, что она – мать взрослой, на выданье дочери-старшекурсницы – знает, что молодость скоротечна, как сибирское лето. Что только в это безбашенное время кажется, что всё ещё впереди. Что прекрасный принц будет непременно под алыми парусами или, на худой конец, на белом коне.
И тут я понял, как можно отомстить неблагодарной Даме сердца: нужно немедленно уйти! Уйти, хотя ещё толком не согрелся. Уйти, оставив ей легкий дымок осознания вины. Тем более, общеизвестно, что иногда чувства у женщин возникают из жалости или сострадания. Да будет посему! Вот тебе!!! И я, тихонько спустившись и придержав за собой дверь, шагнул в снежную морозную мглу…
Спустя много лет, мы, весело смеясь, вспоминали этот случай. Несостоявшаяся Судьба, чуть посерьёзнев, вздохнула, затем сказала: «Да, Питка, именно так всё и было, почти слово в слово, да ещё несколько лет эта сцена поминалась мамой на полном серьёзе…» Кстати, в конце пятого курса на дне рождения Дульсинеи мне удалось-таки познакомиться с её родителями, и я маме понравился, но…
Теперь мне, отцу, всего несколько лет назад выдавшему замуж собственную дочь, стал понятен далеко не праздный интерес к любому парню, которого я видел рядом со своей дочкой.
Любовь – это печь, а истопников, в идеале, должно быть двое. Иногда истопник только один, но тогда ему приходится работать за двоих, если второй с печи слезать не желает. Тогда первый, как правило, быстро устаёт. Да и «печь» бывает разной конструкции: с заслонкой и без заслонки, с лежанкой и без неё. «Печь» может быть украшена изразцами, а, может, и нет – всё очень индивидуально у каждой пары «истопников». Но это внешне. А бывают «печки» с неисправностями конструкции – плохая тяга, кривой дымоход, или с поддувалом что-то не то. «Топишь-топишь», а всё не ладно – чадит и не греет.
А если и «топить» со временем становится лень? Да и зима сделала своё дело: либо закалка, либо провожания. Ведь из-за призрачной надежды на приход чувств у Дульсинеи простужаться было неохота.
Что было потом? Потом наступила весна, и пришли-таки ко мне светлые чувства, но, увы, уже не к «Дульсинее». Но это, как говорится, совсем другая история, вспоминать которую
