Настя подняла на нее глаза и лучезарно улыбнулась. При этом на ее щеках заиграли две очаровательные ямочки, как у отца.
- Замечательно, - ответила Лера в трубку, улыбаясь дочери в ответ, но та уже вернулась к своей работе. – Все просто без ума от нее. Бабушки с дедушкой балуют, не переставая. Знакомые вечно лезут с сюсюканьем, чего она, кстати, очень не любит. Уж больно она самостоятельная у нас. Знает уже половину букв и все цифры до десяти, говорит почти все, - в ее голосе звенела гордость. – Очень любознательная. Иногда даже слишком, - Лера засмеялась, - На днях залезла на стул и потрогала кактус на подоконнике, хотя мы ей сто раз говорили, что этого делать нельзя. Вот она и проверила, почему нельзя. Так мы целый вечер после этого пинцетом доставали мелкие мягкие иголки из ее пальчиков. И смех, и грех. Настя теперь, как только проходит мимо него, серьезно так грозит пальчиком и говорит: «Ай-яй-яй!».
- Мы тут на Рождество покупали подарок для ребенка босса Пауля, - взяла на себя инициативу Катя, - так тут столько красивых, ярких игрушек, что глаза разбегаются! В одном из магазинов присмотрела большую, красивую куклу для Насти, но послать по почте не решилась. Сама знаешь, как в России почта работает – потом не посылки, ни куклы не увидишь. Так что, как только Пауль выберется к вам, пришлю вместе с ним.
- А сама когда приедешь?
- Даже не знаю. Пока никак не получается. Я же здесь на работу устроилась в местную ветеринарную клинику. Что-то типа секретаря. Правда пришлось сначала язык выучить и на предварительные курсы походить. Но пока не очень-то ладится - языковой барьер мешает. Пауль говорит, чтобы я дома сидела, мол денег и без того хватает. А я не могу. Уже вешаюсь от безделья!
В прихожей хлопнула входная дверь, и Настя унеслась встречать папу. Вспомнив про картошку на плите, Лера пошла на кухню, кивнув по пути раздевающемуся мужу. Трубку она не отрывала от уха.
- Кстати, муж подарил мне машину, - продолжала тем временем делиться новостями Катя. - Новенькую, маленькую, красненькую! Названия не помню. Здесь все ездят на автомобилях, кому не лень – от зеленой молодежи до сморщенных старух.
Отключив огонь и прижав трубку плечом, Лера слила воду из кастрюли.
- Ты чего молчишь? – поинтересовалась подруга.
- Никита пришел, сейчас ужинать будем, - пояснила Лера.
- Понятно… Мешаю…
- Нет, что ты, Кать! - девушка почувствовала укол совести. - Просто орудовать одной рукой не очень удобно.
В ванной зашумела вода - муж мыл руки. Лера достала из сушилки тарелки.
- Да, ладно…, занимайся своим ненаглядным. Позвоню еще после Нового года, чтобы поздравить.
- Кать…, не обижайся только! Целую тебя!
- И я тебя. Пока!
Накрыв на стол, девушка пошла за Настей и, усадив ее на стул, принялась раскладывать еду по тарелкам. В дверях показался Никита и остановился, с любовью глядя на дочь, а Лера в это время любовалась своим мужем. Казалось, время только украсило его еще больше. Трудные времена закалили его характер, и в его движениях появилась уверенность в себе и собственных силах, свойственные только тем мужчинам, которые знакомы с бременем ответственности не понаслышке. Свои волосы он теперь стриг коротко, укладывая их в аккуратную прическу, но это лишь добавило мужественности в его облик. Чмокнув Леру в щеку, он сел за стол.
- Что будешь потом - чай или кофе? – поинтересовалась она.
Глава 17.
- Двойной кофе и коньяк, пожалуйста, - обратился Дэн к подошедшей официантке.
Они с Томом сидели в небольшом кафе, куда любили наведываться, когда жили еще в одной квартире. За два года здесь ничего не изменилось – все те же узкие кожаные, немного продавленные диванчики вдоль широких окон, деревянные, квадратные столики с поцарапанной поверхностью и тусклый свет. Единственно, что сменилось – это официантка. Похоже, девушка, что работала здесь раньше, нашла лучшую долю, чем беготня в этой забегаловке, и вместо нее заказы принимала женщина вдвое старше своей предшественницы. Все, чем раньше привлекало друзей данное заведение – это первоклассный кофе для Дэна и пышные блинчики для Тома.
- Коньяк с утра? – удивился Томас, внимательно присматриваясь к другу.
Дэну не нужно было смотреться в зеркало, чтобы знать, что выглядит он, можно сказать, паршиво. Впрочем, так же, как и чувствует себя. Круги под глазами после бессонной ночи, проступающие скулы, растрепанная прическа.
- Уже почти одиннадцать. К тому же на улице собачий холод.
За окном действительно валил снег и тут же таял на мостовой, превращаясь в грязную жижу. Том недоверчиво хмыкнул.
- Хреново выглядишь, приятель!
- Не трави душу! Вчера очень поздно…Э-э-э…, вернее сегодня очень рано вернулись с вечеринки.
- Снова вечеринка? – друг усмехнулся. – А я думал, что это исключительно моя прерогатива. Ты решил побить мой рекорд?
Дэниэл поморщился:
- Анжела захотела... Не брошу же я ее одну. Пришлось сопровождать. Мало ли что...
- Ну, да. Мало ли что… - как попугай повторил за ним Том.
- Что ты имеешь в виду? – вскинулся Дэниэл, задетый его тоном.
- Ничего, - Томас вскинул вверх ладони, - прости. Так…, мысли вслух. Ты последнее время стал слишком нервным и дергаешься каждый раз, как я упоминаю твою ненаглядную. С ней ты тоже так себя ведешь?
Дэн сник. Он тоже стал замечать за собой этот недостаток. Причем не только по отношению к другу, но и к любому представителю мужского пола.
- Я же не виноват, что вы не перевариваете друг друга, - буркнул он в ответ.
На столе появились коньяк и дымящаяся чашка ароматного кофе, и Дэн с наслаждением втянул в себя его запах. Уже только он один был способен разогнать тупой туман, что царил у него в голове. Взбодрившись после пары глотков горячего, тягучего напитка, он поинтересовался:
- Зачем ты меня позвал?
- Я что, не могу просто так посидеть с другом? – Том был сама невинность.
- Я тебя хорошо знаю, ты чего-то не договариваешь.
Лицо приятеля посерьезнело, и он заерзал на сидении.
- Слушай, Дэн, я волнуюсь за тебя, - выдал он, и Дэниэл с удивлением вскинул брови. – Ты сам на себя не похож в последнее время. Стал слишком раздражительным, дерганным, как будто все время находишься в непрерывном напряжении. И… ты, приятель, теряешь форму. Не смотри на меня так, как будто я чушь сморозил! Не мне тебя учить, но это жестокий бизнес – не успеешь оглянуться, как вылетишь из него.
- Спасибо за заботу, мамочка, но у меня все под контролем.
Но Дэниэл знал, что это не правда. Он немного похудел, осунулся, но собирался заняться собой в ближайшее время.
- Да? – голос друга был полон ядовитого скептицизма. – А как у тебя с контрактами?
- Анжела говорит, что это все временные трудности. С ней тоже такое случалось, но потом все налаживалось. Колебания рынка.
- Ах, Анжела… - Том поймал предупреждающий взгляд Дэна, но проигнорировал его. – Тогда начистоту. Поговорить с тобой не только мое собственное желание, но и просьба Кэтрин…
- Кэтрин? – переспросил Дэн.
- Да, наш агент, если ты ее еще помнишь, - съязвил Томас. – Она говорит, что никак не может до тебя достучаться. Уже три месяца, как она твердит тебе о необходимости перемен, но ты только отмахиваешься от ее советов. Она устала тебя вытягивать, не видя при этом отдачи с твоей стороны. Так дела не делаются, Дэн! Ее терпение тоже уже на исходе. Чего ты добиваешься? Хочешь вылететь из этого бизнеса? Найти другую работу? – он поддался вперед, пытаясь пронять друга. - Чем ты тогда займешься, чтобы баловать свою Анжелу?
Последний аргумент заставил Дэниэла призадуматься. Скрестив руки на груди, он откинулся назад и уставился в окно.
Слова Тома были не лишены здравого смысла. Сейчас он жил, как на автопилоте, доверив управление собственной жизнью слепому случаю. Весь мир был сконцентрирован исключительно на Анжеле: на ее чувствах, мыслях и желаниях, которые стали для него его собственными. Когда разум прорывался наружу, он понимал, что в этом есть нечто нездоровое, но жить без ярких эмоций и новых впечатлений, которые дарила ему девушка, он уже не мог. Только одна мысль о том, что он может ее потерять, заставляла его тело покрываться холодным потом. Если он хочет ее удержать, то ему действительно нужно взять себя в руки и уделить внимание делам насущным.
- Хорошо, - устало произнес Дэн, смотря прямо в глаза другу. - Я тебя понял. Я постараюсь.
На лице Тома отразилось явное облегчение. Он улыбнулся своей обычной открытой улыбкой и откинулся назад.
- Извини, что вмешиваюсь, но мне не безразлично то, что с тобой происходит.
- А что со мной происходит? – в вопросе Дэна послышалась злая ирония.
Том замялся – похоже, он думал, стоит ли ему отвечать или лучше промолчать.
- Ты похож на обезьяну перед удавом, которая смотрит прямо в лицо своей гибели.
- Ты назвал меня обезьяной?! – полушутя ответил молодой человек.
- Перестань, Дэн! Ты понял, что я имел в виду.
Отбросив в сторону наигранный шутливый тон, Дэниэл посерьезнел. Он задумчиво водил двумя пальцами по ручке чашки перед собой.
- Понимаешь, Том, - доверительно произнес он, глядя в окно, - вы видите одно, а я совсем другое. Вы многого не знаете. Не знаете, сколько Анжеле пришлось пережить. Внутри это испуганная девочка, которая цепляется за все, чего добилась в жизни, как за соломинку. Просто ей нужно помочь выпустить наружу все хорошее, что в ней есть, дать время…
- Дай то бог… - только и ответил на это Томас.
Снег на улице перестал, и прохожие, вынырнув из-под своих воротников, спешили по своим делам. Погода начинала проясняться, и хотя свинцовые тучи еще заволакивали небо, ветер быстро относил их в сторону, суля живым существам больше света и радости.
На другой стороне улицы молодая пара ожидала на перекрестке разрешающего переход сигнала светофора. И в том, как они смотрели друг на друга, как держались за руки, по ласковым взглядам, уверенным жестам, было видно, что это молодая супружеская пара. Они еще не успели пресытиться отношениями, но уже приобрели нечто общее, что связывало их и называлось семьей.
Глава 18.
Лера взяла Никиту под руку, и они неспешно, прогулочным шагом пошли вдоль Невского проспекта в сторону площади Восстания.
По главной улице Санкт-Петербурга, по бокам которой высились старинные, украшенные барельефами и лепниной дома, выкрашенные в неброские цвета, проезжали немногочисленные в этот час автомобили, не нарушая атмосферу торжественной красоты и строгих форм. Солнце уже клонилось к закату, его косые лучи золотили купола соборов и в прощальной ласке уходящего дня нежно касались счастливых лиц прохожих, несущих в руках весенние цветы.
Вдыхая влажный, еще довольно холодный мартовский воздух, Лера наслаждалась неторопливой прогулкой в центре города, которая им с Никитой выпадала в последнее время не слишком-то часто. Муж постоянно пропадал на работе, а она была занята домашними делами и дочерью, так что в основном виделись они только по вечерам, а в выходные обычно либо навещали родителей, либо принимали многочисленных друзей Никиты. Так что, к тому времени, как Настя засыпала, и они оставались вдвоем наедине, сил хватало только на то, чтобы помыться и лечь спать.
Как подарок на Международный женский день, вечер произведений Моцарта в филармонии, с которого они сейчас возвращаются - это, конечно, не совсем то, чего она
