Сальвадор

замечательный дождливый вечер. Сначала Шу с нарастающим ужасом ощутил, как в нагрудном кармане завибрировал телефон. Затем, не прошло и трех секунд, тишину двора разорвал бравурный марш Радецкого.
На мгновение центром вселенной стал трезвонящий серегин мобильник, а весь мир замер вокруг него, как парализованный. Казалось, даже капли вновь начавшегося дождя повисли в воздухе.
Во второе мгновение все резко пришло в движение. Со стороны лавок донеслось «Атас, делай ноги!», и темные фигуры сорвались с места в противоположную от Шу сторону. Тот, кого Серега идентифицировал, как Макса Галахера, активно стаскивал со скамеечного насеста замешкавших товарищей и чуть ли не пинками придавал им ускорение. Впрочем, немногие из заговорщиков нуждались в понукании. Самые шустрые уже проскочили к арочным воротам, выходящим на Фонтанку. И несчастный Серега, скрежеща зубами от отчаяния, увидел, как на фоне абсолютной черноты арки вдруг загорелась светлая вертикальная полоса. Вот она стремительно расширилась до бело-желтого прямоугольника, в котором один за другим, то закрывая свет, то вновь открывая его, стали мелькать силуэты убегающих людей.
- Стоять! – что есть силы заорал Шу и рванулся вперед, как будто сдавал норматив по челночному бегу. – Галахер, стоять, сука!

Замешкавший у скамеек Галахер полуобернулся на крик, и потерял на этом еще пару секунд. Их-то как раз и не доставало Сереге, чтобы настичь противника и вцепиться в рукав его куртки.
- Ну, все, команданте! Попался! – выдохнул Шу и рванул парня к себе.

Тот, вместо того, чтобы сопротивляться, вдруг как-то расслабился и сам сделал шаг навстречу Сереге.
- Руку отпусти, - прошипел он сквозь зубы, глядя оперативнику прямо в глаза.
- Ага, ща… - Серега не договорил.

Где-то снизу, на периферии зрения что-то быстро промелькнуло. Вспышка яркого света в глазах слилась с резкой болью в солнечном сплетении. Потом Серегу вязкой волной накрыла темнота…

… Он очнулся от холода. Капельки дождя, падавшие на его лицо, собирались в струйки и затекали за шиворот, по-предательски проникая в нежную теплоту укрытого одеждой тела. К горлу подкатывала тошнота. На позвоночник давило что-то твердое, причиняя резкую боль. Серега осторожно повернул голову, пытаясь понять, где находится. Вокруг пустой темный двор и лавки, на одной из которых он и лежит. Одна из деревянных поперечин давит ему в спину.
Шу медленно, очень аккуратно встал на ноги. Что-то легкое скользнуло по его груди и упало на землю. Серега наклонился и поднял с земли небольшой блеснувший поверхностью прямоугольник. Пригляделся. Удостоверение. Его, Сереги, полицейское удостоверение. Неприятно опустело внизу живота. Н-да! Не хотелось даже и думать о том, что было бы, если бы оно пропало. Хорошо еще, оружие не взял.
Шу посмотрел на часы. Без десяти одиннадцать. Оглядевшись для порядка еще разок и убедившись, что на сегодня он профукал все, что мог, Серега понуро побрел со двора прочь. Туда, где блестела в свете фонарей выгнутая спина Троицкого моста, и еще дальше, к летающей тарелке метро «Горьковкая».
Так бесславно закончился для Сереги Шу первый из трех дней, отведенных начальством на установление истины в деле о «прыгунах».



4

Пижонские серегины туфли после вчерашних служебных прогулок были все еще безнадежно мокры. Джинсы валялись в корзине для грязного белья. Так что Шу ничего не оставалось, как напиндюрить купленные недавно пятнистые штаны в стиле «милитари» и старые, еще курсантские, берцы. Ну, что же, для нынешней погодки, которой продолжают нас радовать небеса, прикид в самый раз!
Шу сунул в уши горошины телефонной гарнитуры и шагнул за порог. Вчера, шаря в Сети в поисках какой-нибудь полезной инфы, он частенько натыкался на ссылки, так или иначе приводившие его на сайт группы «The BreakOut!». Судя по всему, ребятки решили как следует пропиариться на горячем. Чтобы убедиться в этом, Серега качнул парочку их альбомов и залил себе на мобильный, оставив прослушивание на утро. Все равно в метро и маршрутке до службы пилить не меньше часа. Так что совместим полезное с приятным.
Идиллически-грустные и возвышенные баллады на темы, вращающиеся вокруг смерти, ее неизбежности и даже необходимости, составляли ядро обоих альбомов. Печальное и чаще всего неаппетитное на вид явление окутывал некий романтический флер, делавший смерть чуть не самым желанным и ожидаемым событием в жизни героев этих песен.

«…Ты воздвигаешь монумент
из пустоты и света.
Лишь розы четные лежат,
И знает только верный брат,
Где происходит это…»

Или

«Воспари!
Раскинув руки, в поднебесье воспари!
Мир внутри
гораздо шире, чем несущийся снаружи.
Собери
все свои мысли, свои чувства собери,
И взлетай
Оковы серости обыденной разрушив…»

На прорыв! Мы идем на прорыв!
Мы дождались желанной поры… »

Серега, всерьез увлекавшийся современной музыкой, даже не смог сначала точно определить стиль, в котором работала группа. Однако, поразмыслив, он все же причислил «The BreakOut!» к категории рок-групп. Не смотря на все нюансы исполнения и аранжировок, игра гитариста не оставляла никаких сомнений. Спустя какое-то время Шу даже показалось, что он узнает руку. Так играл Виталий Цвиль по прозвищу Шмайссер. Однако тут что-то не срасталось. Серега знал, что Шмайссер, в свое время создавший группу «Нежные стансы», какое-то время назад ушел из коллектива неизвестно куда. Поговаривали, что он задолжал кому-то немалую сумму денег, и свалил куда-то на заработки. Или свалил, чтобы спрятаться. А может и то, и другое сразу. Кстати, «Нежные», несмотря на свое приторно-розовое название, гнали такой трэшак, при звуках которого даже у парней из «Slipknot’а» на глаза слезы зависти наворачивались. А здесь!... Какой-то «Scorpions» в миниатюре!
Всю дорогу до Кавалергардской, просушивая трек за треком, Серега попутно обдумывал, что и как он будет докладывать. Собственно говоря, доклад был еще вчера набран и распечатан на принтере. Но одно дело бумажки, совсем другое – живое слово.
Шу собирался произвести неизгладимое впечатление на подполковника Величко. И то правда! Ну сколько можно дипломированного специалиста держать на подхвате. Вот он и докажет сегодня, что способен на многое! Ох, на многое! Конечно, кое о чем придется умолчать… Но Шу казалось, что он сделал уже нечто существенное, и рвался в бой.
Однако шеф, завидев на пороге кабинета Серегу, лишь скептическим взглядом окинул его штаны, кивнул головой в знак приветствия и, начав совещание, выслушал одного за другим всех оперативников отдела, не обращая ни малейшего внимания на ерзающего от нетерпения Шу. Потом, когда все были отпущены, Величко соизволил, наконец, взглянуть на Серегу, протянул руку к его бумагам.

- Ну, чего накопал, сыщик? – произнес он и вперился в напечатанный текст.
- Товарищ подполковник, его надо брать!... – Шу начал вовсе не так, как хотел. А хотел степенно и вдумчиво. Какой-то чертик дергал его изнутри, в груди кипела жажда действия, и слова вылетали сами собой, какие-то слишком скорые.
- Погоди, родной! Ты чего? Кого брать? – брови подполковника взлетели вверх.
- Ну, как кого?! Зачинщика!...
- Какого еще зачинщика?
- Сальвадора. Есть там такой персонаж, пудрит малолеткам мозги какой-то фигней. Они и прыгают…
- И что ты ему предъявлять будешь? – Величко уже пробежал глазами серегину докладную, отложил ее в сторону и воззрился на подчиненного.
- Ну, как что? Сто десятую, «Доведение до самоубийства».
- Ишь ты, какой скорый! А ты в эту книжечку давно заглядывал? - рука шефа похлопала по потрепанному от постоянного употребления томику УК. Несмотря на по-жегловски прозвучавший вопрос, взгляд  Величко был очень  серьезен и источал неприкрытый скепсис. – А ну-ка, господин выпускник Университета МВД, напомни мне, что говорится в статье сто десятой УК РФ?

Серега набрал было побольше воздуха, но тут понял, что казенные слова напрочь вылетели из его головы. Он сидел, как дурачок, и с выпученными глазами смотрел на шефа.

- Что, никак? – Величко насмешливо сузил глаза. – Эх, ты, волкодав! Скорохват, мля! На, читай, - и он, открыв книгу в нужном месте, перекинул ее через стол.

Серега поискал нужный параграф и сконфуженно прочел:

- «…Доведение лица до самоубийства или до покушения на самоубийство путем угроз, жестокого обращения или систематического унижения человеческого достоинства потерпевшего …»
- Вот! – не дал ему дочитать до конца подполковник. – Путем угроз, жестокого обращения и систематического унижения. Понял? Он, ну этот твой Сальвадор, им что, угрожал? Избивал? Насиловал? Держал в рабстве? У тебя вообще, с доказухой как?

Серега глубоко вздохнул.

- Вот-вот! Никак, – хмыкнул Величко. – На, иди работай.

Он кинул листки обратно Сереге. Тот с несчастным видом поднялся и направился было на выход.
- Стой, - Серега обернулся. Во взгляде подполковника появилась легкая снисходительность. – Сядь.

Серега опустился на свой стул.

- Ты не обижайся, Сережа! – миролюбиво проговорил шеф. - Уж больно ты горяч. Все норовишь бежать впереди паровоза. А торопиться здесь не стоит. Вот ты вчера, я вижу, очень продуктивно потрудился, - Серега благодарно взглянул на подполковника. – А выводов правильных не сделал. Во-первых, ты кого хватать собрался? Ты даже еще толком не знаешь, кто из этих троих твой Сальвадор… Да, не знаешь - не знаешь!, – замахал руками шеф на вознамерившегося было возражать Шу. -  Во-вторых, про «Доведение…» забудь. Не докажешь. А вот двести тридцать девятая!... – Величко сделал многозначительную паузу, - … А вот двести тридцать девятая – это уже ближе к телу, как говаривал товарищ Мопассан. Все признаки налицо. Но все равно, с доказухой у тебя пока слабовато. Кто снимал кино? Ну, прыжки эти, что в интернете? Где они собираются? О чем точно говорят? И какие все-таки цели преследуют? Просто дурь в башке? Не верю! Какое бы экзистенциальное говно не происходило, за ней всегда стоит кто-то, кто на этом наживается. Вот тебе и надо узнать, кто. И как наживается. Может, конечно, это твой Сальвадор. А скорее всего, нет. Жизнь показывает, что о тех, кто имеет главный профит, маленькие девочки в дневниках не пишут. Ну, вот, примерно так. Понял? Все. Давай, иди работай. И учти, двадцать девятое  - это завтра. Если, не приведи господи, опять кто-нибудь с крыши сиганет, на ковер к начальнику управления со мной пойдешь…




5

«На ковер, на ковер!», - мысленно передразнивал шефа Шу, собирая со своего рабочего стола папки с неоконченными и недооформленными делами, которые на него, как на самого молодого, свалили чуть не со всего отдела. – «Тебе, блин горелый, лишь бы на ковер. Вот, когда я, по-твоему, должен всей этой макулатурой заниматься?».
И Серега душераздирающе вздохнул. Нет, все потом! Сначала – дело о «прыгунах», а все остальное потом. Подумал так, и как будто сам себе выдал индульгенцию. Подхватил громадную стопку папок и сунул ее в сейф. Уже собрался было закрыть тяжеленную металлическую створку, когда на глаза попался табельный «ПМ». Шу взял его в руки, повертел и так, и сяк, оттянул затворную раму и заглянул в канал ствола. Взять оружие или оставить? И сунул в конце концов в наплечку. Снял с вешалки куртку, оделся и похлопал себя по левой