Дворник Бонифат (продолжение).

дымчатых  очках,  так  не  вязавшихся  с  его  круглой  румяной  физиономией,  выскочив  из  машины,  приветственно  взмахнул  рукой  спешащей  ему  навстречу  слегка  полноватой  расфуфыренной  дамочке.  Дамочка  на  бегу  оглянулась,  и  я  не  без  удивления  узнал  в  ней  свою  жену.  Толстяк  услужливо  распахнул  перед  Валентиной  двери  авто,  и  она,  бросив  еще  один  победный  взгляд  в  сторону  окна,  деловито  уселась  на  переднее  сиденье.
     Не  скрою,  в  эту  минуту  я  почувствовал  что-то  вроде  легкого  укола,  неприятно  засвербевшего  где-то  в  области  груди.  Нет,  это  была  не  ревность.  Мои  чувства  к  супруге  к  тому  времени  уже  окончательно  остыли.  То,  что  она,  по  примеру  своей  подруги  Светочки,  нашла,  наконец,  себе  достойную  пару  -  с  машиной  и  деньгами  -  тоже  не  явилось  для  меня  большой  неожиданностью.  Это  скорей  можно  было  назвать  досадой  -  досадой  на  себя  самого  за  то,  что  в  свое  время  смалодушничал,  не  воспользовался  моментом,  отчего  теперь  и  чувствовал  себя  как  последний  дурак.  Неужели  мой  удел  вечно  быть  козлом  отпущения,  принося  свои  чувства  в  жертву  чьим-то  чужим  интересам!  Нет  уж,  довольно,  больше  я  в  эти  игры  не  играю!
     В  тот  же  вечер  -  впервые  после  неприятного  объяснения  на  кухне  -  я  решил  встретиться  с  Аделой.  Все  последние  дни  я  воздерживался  от  этого  по  одной  лишь  причине:  не  хотел  обижать  Валентину,  считая  себя  в  какой-то  мере  виноватым  перед  ней.  Несмотря  на  то,  что  мы  с  женой  жили  теперь  в  разных  комнатах  и  общались  в  основном  только  по  вопросу  раздела  имущества,  мне  почему-то  казалось,  что  она  переживает  в  душе,  и  все  эти  бюрократические  хлопоты  с  ее  стороны  -  просто  не  слишком  умелая  попытка  скрыть  свои  истинные  чувства.  Сегодняшний  случай  окончательно  излечил  меня  от  еще  одной  романтической  иллюзии,  в  очередной  раз  продемонстрировав,  как  плохо,  оказывается,  я  знаю  свою  супругу.
   




     Итак,  спустя  примерно  неделю  после  моей  последней  случайной  встречи  с  Аделой,  я  вновь  спешил  в  знакомый  двор.  Надежды  на  то,  что  сегодня,  наконец,  получится  поговорить  с  девушкой,  у  меня  почти  не  было,  да  я,  собственно,  и  не  мечтал  о  такой  удаче.  Увидеть  ее  издали,   в   лучшем   случае   обменяться   взглядами   -   вот   все,   к  чему  я  стремился  в  тот  вечер.  Мне  это  нужно  было  как  допинг,  как  глоток  свежего  воздуха  в  той  удушливой  атмосфере,  что  с  каждым  днем  все  больше,  все  плотнее  сгущалась  вокруг  меня…
     Я,  конечно  же,  снова  опоздал.  Окно  в  четвертом  этаже  не  горело.  Судя  по  времени,  это  могло  означать  только  одно:  Адела  еще  не  вернулась  из  своего  ночного  рандеву.  Возможно,  поиск  клиента  несколько  затянулся.  Или  она  уже  нашла  его  и  сейчас  сидит  за  столиком  в  каком-нибудь  ресторане,  не  спеша  потягивая  коньяк,  договаривается  о  цене  на  предстоящую  ночь…
     А  вдруг  что-то  изменилось,  и  девушка  не  вышла  сегодня  на  работу?  Вдруг  она  сейчас  там,  наверху,  возле  окна,  притаившись  в  темноте,  сидит  и  смотрит  вниз,  на  пустынный  двор,  на  тополь,  на  беседку,  на  знакомую  фигуру,  одиноко  маячащую  у  дверей  подъезда.
     И  тут,  как  бы  в  подтверждение  моих  мыслей,  занавеска  на  окне  Аделиной  квартиры  слабо  шевельнулась,  и  -  я  готов  был  поклясться,  что  мне  это  не  привиделось  -  чья-то  тень,  выступив  из  мрака,  на  мгновенье  припала  к  стеклу.  И,  хотя  она  тут  же  скрылась  в  глубине  комнаты,  мне  показалось,  что  я  узнал  овал  лица,  искорки  в  глазах  и  шлейф  роскошных  волос,  в  беспорядке  рассыпанных  по  плечам.  Нет,  это  не  галлюцинация,  не  причудливая  игра  бликов  на  стекле!  Адела  -  в  квартире!  Она  действительно  никуда  не  ушла!
     В  следующую  минуту,  охваченный  радостным  волнением,  я  уже  летел  вверх  по  лестнице,  с  бешено  бьющимся  сердцем  звонил  в  заветную  дверь,  стучал,  снова  звонил.  И  опять  ответом  мне  было  молчание.  Ни  малейшего  звука  с  той  стороны,  словно  передо  мной  не  квартира,  а  склеп.
     Мой  порыв  угас  так  же  внезапно,  как  вспыхнул.  Я  постоял  еще  немного,  прислушиваясь,  а  затем  медленно  спустился  вниз.  Неужели  все  это  мне  только  почудилось?  Может,  мое  расстроенное  воображение  решило  сыграть  со  мной  злую  шутку,  и  я,  сам  того  не  ведая,  принял  желаемое  за  действительное?  Да  нет  же,  не  может  быть!  Я  ведь  ясно  видел!
     Но,  сколько  я  ни  напрягал  зрение,  вглядываясь  в  матовую  черноту  окна,  занавеска  уже  больше  не  шевелилась  и  тень  не  мелькала.  И  все  же  уверенность  в  том,  что  Адела  сейчас  дома  и,  возможно,  наблюдает  за  мной,  по-прежнему  не  оставляла  меня.  Что  ж,  если  она  все  еще  не  желает   со   мной   встречаться,   не   буду  настаивать.  Терпения  мне,  слава  Богу,  не  занимать.  Подожду  до  завтра  -  может,  за  это  время  ее  настроение  изменится…



     В  ту  ночь  мне  снова  приснился  тот  же  самый  сон.  Опять  я  бежал  по  дороге,  окруженный  густым  серым  туманом,  опять  робким  шагом  входил  в  знакомую  комнату  с  огромным  окном  во  всю  стену,  и  стоящая  ко  мне  спиной  обнаженная  девушка  старательно  прятала  от  меня  вторую  половину  лица,  обезображенную  жуткой  болезнью…




     Проснулся  я  с  нехорошим  предчувствием,  что  сегодня  должно  произойти  нечто  ужасное,  что,  возможно,  разом  перевернет  всю  мою  дальнейшую  жизнь.
     Собственно,  так  и  случилось.  Этот  день  действительно  стал  для  меня  роковым.  Он  не  только  уничтожил  мои  надежды  на  будущее  -  он  изменил  меня  самого,  из  нормального,  в  общем-то,  человека  превратив  в  ту  жалкую  -  и  в  моральном,  и  в  психическом  смысле  -  развалину,  каковой  я  являюсь  сейчас.  Мне,  конечно,  крайне  неприятно  все  это  вспоминать,  но  если  я  не  изложу  здесь  во  всех  подробностях  события  того  злосчастного  дня,  мой  рассказ  попросту  потеряет  смысл.  
     Итак,  я  перехожу  к  самой  невероятной  и  одновременно  самой  печальной  части  моей  правдивой  истории…  
     Был,  если  мне  не  изменяет  память,  один  из  выходных  -  кажется,  воскресенье.  Именно  поэтому  свой  визит  к  Аделе  я  решил  не  откладывать  до  вечера.
     Погода  стояла  ненастная.  Ночью  прошел  сильный  дождь,  и  к  утру  хмарь  еще  не  рассеялась,  облепив  небо  от  края  до  края  плотной  свалявшейся  ватой  грязно-серых  туч,  в  любую  минуту  готовых  извергнуть  из  себя  новые  потоки  воды.
     Я  шел  по  улице  торопливой  походкой  человека,  спешащего  на  важную  деловую  встречу,  не  очень  заботясь  о  лужах,   попадающихся  то  и  дело  на  пути.  Помню,  настроение  у  меня  было  какое-то  тревожно-приподнятое:    я    вроде    бы    и    не   надеялся   на  благополучный    исход  свидания  и  в  то  же  время  уговаривал  себя  не  расстраиваться  раньше  времени.  Знал  бы  я,  какой  убийственный  сюрприз  готовит  мне  сегодня  судьба!
     Первым,  кого  я  увидел,  войдя  во  двор,  был  Бонифат.  Но  на  этот  раз,  вместо  того  чтобы  орудовать  метлой,  он,  нахохлившись,  сидел  на  спинке  скамейки,  взобравшись  на  нее  с  ногами,  и  издалека  напоминал  большую  взъерошенную  птицу.  Я,  конечно,  сразу  понял,  что  дворник  ожидает  меня,  тем  более  что  при  моем  появлении  он  тут  же  соскочил  со  своего  насеста  и  решительно  засеменил  мне  навстречу.  
     Я  внутренне  напрягся,  прекрасно  понимая,  что  разговор  ожидается  не  из  приятных.  Да,  судя  по  всему,  обстоятельства  с  самого  начала  начинали  складываться  не  в  мою  пользу.  Ну  да  не  беда!  Если  вместо  Аделы  судьба  подсовывает  мне  ее  обожаемого  братца,  было  бы  глупо    этим  не  воспользоваться.  Ведь  еще  совсем  недавно  я  так  желал  с  ним  встретиться.  Что  ж,  теперь  у  меня, наконец,  появилась  возможность  высказать  в  его  наглую  рожу  все,  что  я  о  нем  думаю!
     Но  Бонифат,  похоже,  был  настроен  более  миролюбиво.  Подойдя      почти  вплотную  и  глядя  на  меня  как-то  уж  очень  задумчиво,  он  произнес  одну  только  фразу:
     -  Поговорить  надо, -  после  чего,  резко  развернувшись,  направился  куда-то  в  глубину  двора.  Мне  ничего  не  оставалось  делать,  как  последовать  за  ним.  Внутри  меня  уже  нарастала  тревога,  причину  которой  я  не  мог  пока  определить…
     Здесь  я  снова  хотел  бы  сделать  небольшую  остановку,  чтобы  внести  некоторую  ясность  в  последовавшие  за  этим  события.  Больше  чем  уверен,  мои  предполагаемые  читатели,  что  они  покажутся  вам  чистейшей  воды  вымыслом.  Но,  я  готов  поклясться  чем  угодно,  все,  что  произошло  со  мной  потом  -  правда,  какой  бы  фантастической  она  вам  ни показалась.  И  пускай  сегодня  мои  врачи  пытаются  убедить  меня  в  обратном,  списав  все  за  счет  моего  тогдашнего  невменяемого  состояния,  я  от  своих  слов  отказываться  не  собираюсь.  Я  не  сумасшедший,  нет,  хотя,   если  честно,   от  всего,    что  свалилось  в  тот  день  на  мою  бедную  голову,  трудно  было  не  повредиться  в  рассудке.  Впрочем,  судите  сами…                    
     Едва  поспевая  за  Бонифатом,  я  вошел  в  подъезд  соседнего  с  Аделиным  дома  и  спустился  в  полуподвальный  этаж,  где  мой  провожатый  толкнул  какую-то  дверь,  буркнув,  не  оборачиваясь:
     -  Это  мои  апартаменты.  Здесь  нам  никто  не  помешает.
     Не  без  робости  переступив  порог  того,  что  дворник  назвал  своими  апартаментами,  я  оказался  в  маленькой  тесной  комнатенке  с  низким  закопченным  потолком,  всю  обстановку  которой  составляли  ветхий  топчан,  некое  подобие  платяного  шкафа  с  облупившимися  боками  и  перекошенной  дверцей  и  такой  же  кособокий  стол,  накрытый  замусоленной  клеенкой  с  прожженными  кое-где  дырками  от  сигарет.  Сваленный  в  углу  дворницкий  инвентарь  ясно  указывал  на  предназначение  этого  помещения.
     Свет  в  каморку  проникал  через  единственное  окно  с  мутными,  засиженными  мухами  стеклами,  верхняя  часть  которого  выходила  во  двор,  а  нижняя  упиралась  в  стенку  каменного  колодца,  забранного  сверху  решеткой  и  до  половины  засыпанного  мусором  и  жухлой  листвой.  Стульев  не  было  вообще  -  их  заменяли  два  поставленных  боком  ящика.  На  один  из  них  и  опустился  Бонифат,  жестом  приглашая  меня  следовать  его  примеру.  Пока  я  размещал  зад  на  этом  шатком  седалище,  дворник  достал  из-за  пазухи  бутылку  «Столичной»,  а  из  кармана  два  пластиковых  стаканчика  и  небольшой  сверток  с  кое-какой  нехитрой  закуской,  деловито  разложил  и  расставил  все  это  на  столе.
     -  Угощайся.  Как  говорится,  чем  богаты.
     Настороженно  следя  за  его  приготовлениями,  я  терялся  в  догадках.  Что  это  он  вдруг?  Никак  задобрить  меня  решил?  А  может,  начнет  уговаривать,  чтобы  я  отступился  от  его  сестры?  Дешево  же  он  меня  ценит!
     -  Спасибо,  что-то  не  хочется, -  я  постарался  придать  голосу  твердости,  но  дворник  словно  не  слышал:
     -  Давай-давай,  не  стесняйся!  Когда-то  ты  меня  угостил,  позволь  теперь  и  мне  ответить  тем  же!
     -  Я  тебя  тогда,  между  прочим,  не  за  так  угостил, -  продолжал  я  гнуть  свою  линию. -  Надеялся,  что  ты  мне  поможешь.  А  ты  вот  не  захотел.
     -  Да  ладно  тебе!  -  мой  вежливо-холодный  тон,  казалось,  совершенно  не  действовал  на  Бонифата.   -    Кто  старое  помянет,  тому   -  сам  знаешь.