post mortem

Сидырыч,  -  а  они
как крысы...
  Его  внезапно  прервала,  вынырнувшая  из-за  спины,  Евгения
Васильевна. Подхватила под мышки.
  -  Чего  городит!  Чего  городит!  Не  слушайте  его,  -  она
обращалась  не  только  к  Николаю  Ивановичу,  но  и  ко  всему
пространству вокруг него, - с тридцатого числа все пьет и  пьет,
и несет, что на язык попадется.
  Задвинула ногой стул; взглядом остановила, делавшего  попытку
помочь, Николая Ивановича.
  Лешка, на другом  конце  стола,  незаметно  делал  для  своей
Нюшки убийственного "ерша": подливал из каждой бутылки на  столе
и вина, и водки, и Шампанского, и соку, и еще значительную  долю
главного ингредиента - пива. " Лошадь бы с  первой  не  устояла,
но не Нюшка..." Он готовил ей уже  третий  фужер,  а  Мариночке,
надувшей губки из-за неявившегося Вовика, лил свои сладкие  речи
и Шампанское. Кажется получалось: у Нюшки уже  спрыгивали  локти
со стола, у Марины розовели щечки и, главное,  начали  светиться
в глазах  бесенята.  Беспокойство  вызывал  один  непреодоленный
барьер:  непьющая   расторопная   мамаша,   все   видящая,   все
слышавшая. "Ее бы подсунуть под Николая Ивановича - одним  махом
нейтрализовать   обоих!   -   Он   поднял   глаза   на   Николая
Ивановича.-Да и с этим развалюхой еще предстояло  повозиться..."
Лешка лихо подмигнул  ему  и...  нарвался  на  совсем  идиотский
вопрос:
  - Леша! Вы в Афганистане не были?
  "Старая калоша" била ниже пояса, и Лешка, к стыду своему,  не
смог  сразу  "выстрелить"  подобающим  образом.  Пауза  работала
против него: оставляла возможность только для оправдания, а  это
дело ему всегда было не по сердцу. " Не был в Афгане? Не  служил
в  рядах  Советской  армии?..  И  пошло,   и   поехало.   Значит
дефектный, а рядом Маринка. Засомневается , начнет сравнивать  с
Вовиком, а тот поди еще спортсмен, или герой какой-нибудь..."
  - У него ква-рат-н-н-ые! Таких не  берут!  -  Оказалось,  что
Нюшке мало и трех фужеров. Лешка  с  досадой  пододвинул  к  ней
свою рюмку водки, но она не спешила. - Я то знаю, про-п-бовала!
  Лешка заторопился, пытаясь перекрыть ее своим голосищем:
  - Позвольте вас спросить, уважаемый Николай Иванович, а вы  в
гражданскую при какой должности состояли? - Нюшка  приготовилась
еще что-то брякнуть и  Лешка  был  вынужден  не  останавливаться
после такого блестящего хода. - А в финскую? А в первую?.. А  во
вторую мировую вы конечно партизанили?
  Конечно, у него было неоспоримое преимущество - молодость,  и
была в его браваде уязвимая брешь  -  все  та  же  молодость,  и
потому, он  сразу  пошел  с  козырей.  Спешил.  И,  конечно  же,
Николай Иванович не замедлил этим воспользоваться.
  - Когда все войны  закончились  мне  было  пять  лет,  а  вам
сейчас, во время войны...
  Но не успел. Лапа, уцепившись двумя  руками  за  скатерть,  с
грохотом, завалилась под стол.
  В столовую вбежала Евгения Васильевна; далее события  обещали
разворачиваться  по  Лешкиному  предположительному  сценарию,  в
котором Николаю Ивановичу места не оставалось.
  - Все устали? Больше суток на  ногах.  -  Евгения  Васильевна
делила гостей по своему усмотрению. - Леша  и  Николай  Иванович
отправляются в комнату к отцу. Там постелено, хоть  и  на  полу,
зато уютно и тепло. Дом рубленый, на газу!  Леночка  уляжется  с
Зиночкой в маленьком комнате. А Мариночку я забираю с собой.-  С
блаженным  видом  скрестила  руки  на   груди.   -   Все!   Всех
распределила? Никого не забыла?  Ну  и  спокойненькой  вам  всем
ночки!
  Николай Иванович послушно направил стопы к двери, за  которой
не так давно скрылся Сидырыч. Оттуда доносился многоколенный,  с
переливами, храп, обещая бессонную ночь.  Впрочем  уже  не  было
ночи, а было  утро:  окошки  за  занавесками  заметно  посерели.
Николай Иванович ухватился за  ручку,  медленно  потянул  ее  на
себя, одновременно вслушиваясь в обязательные шаги позади  себя.
Их не было. Лешка независимо продолжал сидеть за столом,  словно
и не было решительной команды хозяйки дома,особенно  заботящейся
о   непорочности   своей   дочки."Поздно,   уважаемая    Евгения
Васильевна, поздно. - Николая Иванович имел наметанный глаз,  да
и наблюдательности здесь особенной  не  требовалось.  -  Был  бы
сейчас Вовик,  была  бы  трагедия,  а  с  Лешкой  так,  нехитрая
драма.- Дочь нервничала  и  огрызалась,  но  Евгения  Васильевна
брала верх.- Надолго ли? - Николая  Ивановича,  вдруг,  посетила
мысль,  которая  перевернутым  биноклем  стремительно   отдалила
чужие проблемы, превращая их в серые точки на горизонте. -  Этот
хищник  без  добычи  не  останется!"  Вспомнил  его,  откровенно
пожирающие Леночку, глаза.
  Били Куранты, и Леночка отзывчиво смущалась,  но  тогда  Лапа
была начеку. Сейчас Лапу и пушкой  не  разбудить,  и  того,  что
вполне могло произойти через некоторое время,  Николай  Иванович
не  должен  был  допустить  и  он,  насколько   мог   дружелюбно
обратился к Лешке:
  - Ну что, пойдемте? Неудобно как-то перед хозяйкой...
  - Пойдемте, пойдемте!
  Получалось,  что  он  только   и   ждал   его   персонального
приглашения.
  Храпел Сидырыч,  в  такт  ему  посапывал  Лешка.  Успокоенный
Николай Иванович периодически проваливался  в  какую-то  бездну.
Проваливался,   возвращался,   обнаруживал   Лешку   на   месте,
проваливался, пока окончательно не проснулся от шепота:
  - Николай Иванович! Николай Иванович!
  Он приготовился оторвать голову от подушки, но  Лешка  прежде
опередил его: в одних трусах вышел из комнаты.
  " В туалет наверное..." Признаться он и  сам  по  этой  части
испытывал некоторые неудобства.
  Шло время отпущенное Лешке, с гаком: и на  поиски  в  темноте
по незнакомому маршруту, и на расстройство кишечного  тракта,  и
на всяческие мыслимые и не  мыслимые  случайные  обстоятельства,
но Лешка не возвращался. " Тогда в столовой обязательно!  должен
был возмутиться Леночкин  голос...  "  Но  в  тишине  властвовал
только Сидырыч, и Николай Иванович  почувствовал,  что  все  его
перегоревшее нутро изготовилось, не испрашивая воли,  к  броску.
Оправдывались наихудшие  предположения!  Ему  бы  успокоиться  и
одеться,-что он и сделал,- ему бы выйти на улицу, - он  и  успел
сделать несколько нужных шагов, - но, - "но, но, но",  -  он  не
справился с собой, он,  украдкой,  приоткрыл  дверь  в  соседнюю
комнату.
  Лешка всей своей массой выдавливал из  Леночки,  -  "из  этой
проститутки!" - такой знакомый и такой чужой, приглушенный стон.
  На  улице  совсем  рассвело;  значительно  потеплело.   Ветер
сильный, но мягкий и ласковый. " Наверное южный? Там  сейчас  на
пляжах   негры   загорают...   Нет.   Скорее     западный,     с
Атлантики,притащил за  собой  рыхлое  английское  небо".  И  все
живое, и не живое, вокруг начало спешно укутываться в  роскошные
меха. Торопилось: было видно и удивительно! слышно как  множатся
снежные пушинки. Седая, по той же причине, а по сути черная  как
смоль, псина с  интересом  выкатывала  на  него  умные,  круглые
глазки.  Сочувствовала...  "  А  чему  сочувствовать?..   Внутри
как-то ни остро-ни тупо,  ни  жарко-ни  холодно,  никак.  Никак!
Тоже состояние души. А если честно признаться?  То  поделом!  За
все надо платить. И когда уже больше нечем, то  платят  деньгами
или иллюзиями, за которые  тоже  в  конечном  итоге  приходиться
расплачиваться. Но уже более дорогими средствами..."
  Перед отъездом пили чай.
  - Первый чай в новом году!  -  Евгения  Васильевна  тормошила
вялых гостей. - С земляничным листом,  мятой,  зверобоем.  Может
кто опохмелиться хочет?
  Дружным равнодушием отказались все, даже  Лапа.  Сидырыч,  на
какое-то мгновение перестал хлюпать, но его мнение, понятно,  не
могло иметь решающего значения.  Он  снова  запел  в  чашку,  но
вдруг  напрягся  и  подался  всем   телом   навстречу   Лешкиной
обыкновенной болтовне.
  - Кто там был? - Сидырыч  чрезмерно  заволновался  и,  почему
то, его волнение передалось хозяйке: чашка  в  ее  руке  грустно
стукнула о край стола, но не разбилась.
  Лешка выправил сытые глазки вдоль стола.
  - Чудак, говорю, вчера, на морозе  в  пижаме.  Ему  бы  чайку
такого...
  - А где было, было где? - Сидырыч нетерпеливо перебил его.
  - Где было?.. Лапа! - Лешка призывал ее на помощь, но  она  и
не  собиралась  принимать  участия  в  разговоре.  -  На  старом
шоссе.Сюда, уже ближе к городу.
  - И че дальше?
  - Да ничего, посигналили и  дальше  поехали.  -  Лешка  тоном
указал на то, что тема исчерпана, но Сидырыч не унимался.
  -  А  машина  там  была,  фургон?  С  краюшку  так,  посередь
поворота?
  - Не-а, не было.
  - Как не было?!  -  Сидырыч  вскочил  со  стула,  но  тут  же
спохватился. - Ну не было, и не было...
  Попрощались.
  Маринку родители не отпустили, вместо нее в  "Жигули"  уселся
Сидырыч: попросил подбросить до "оказии", Николая  Ивановича  на
заднем сидении  от  "проститутки"  отделяла  Лапа  -  "такая  же
проститутка как и все они!".
  Евгения Васильевна перемешивала на лице  коктейль  из  кислой
радости, соленой грусти  и,  какого-то  странноватого  на  вкус,
испуга. Николай Иванович  только  пригубил  его  и,  поморщился.
Кажется он сказал:"До свидания!", или кажется не сказал,  потому
что, брюки его высохнуть, в районе коленей, не успели,  или  еще
по  чему  другому,  -  но  специально,  сознательно,  он  бы  не
говорить этого, конечно бы, не стал. Поехали...

                             * * *

  Фургон к счастью оказался на месте. Но такое "счастье"  может
быть только коротким.
  Кто-то успел  похозяйничать:  следы  были  налицо.  "Чурочка"
приспособленная для надежного закрытия двери валялась на снегу.
  "Сам забыл поставить, - он разделился как бы на двое:  первый
Сидырыч  задавал  каверзные  вопросы,  второй,  пытался  на  них
отвечать, - что-то щель большая, в два, а  то  и  в  три  пальца
будет? Снегу-то вон сколько набилось, вот  и  не  прикрылась  до
конца. - Он открыл  дверь.  -  Гроб  на  месте?  На  месте...  -
Заглянул вовнутрь, поглубже . - Лопаты  на  месте?  На  месте...
Табуретки две? Две... А чего же  не  хватает?  Всего  хватает...
Нутром чую, чего-то не хватает! Всего хватает, все  на  месте...
А чего-то гвоздь торчит, в неположенном месте? Чего  он  торчит?
Два торчат! Не  должен  торчать,  плотник,  не  шоферюга,  мужик
аккуратный... - Сидырыч почувствовал как набухает от  влаги  его
спина,  подкашиваются  ноги.   Кое-как   добрался   до   кабины,
опустился на подножку. - Украли!.. Надо, а? Украли! Труп!  Труп?
Кому нужно?.. - Нет, не  от  страха,  а  от  чего-то  совершенно
необъятного для обыкновенного разума, стыдливо поплыла и  нижняя
часть тела. - Украли значит нужно... пацанам для  ботаники,  или
там постращать кого. Как постращать? А очень просто! Позвонят  в
двери, те  откроют,  а  на  них  стоймя  труп,  слыхал  о  таких
проделках. Им шутки, а мне скандал... политический!  -  Сидырыч,
не оттаивая, похолодел в который раз. - Что будет? Что будет!  А
что будет! А то! Посодют! Как  пить  дать  -  посодют!  За  что?
Найдут за что! Кто на себя такую ответственность возьмет?  Врач?
Шалишь!  Не  дурак,  такую  кадилу  разведет!  Надо  было  сразу
доложить... Надо бы, да не доложил... Что делать, что делать?  А
кто сказал, что украли, а ? Мож так посмотрели  и  забыли,  баба
мол или мужик? Или золото там? Нету  мол  и  не  надо!  А  может
пижаму сняли? Так я свою... Постой,  постой,-он  спохватился,эта
жирафа говорила, что чудак