Роман Ангелины.

вместе с героями пьесы. Он вздыхал и всхлипывал, разочарованно гудел и неудержимо смеялся. И, даже находясь в таком состоянии, Роман всё же замечал, что не везде реакции зрителей совпадают с его трактовками событий. Да и вообще, пьеса была задумана в чисто драматическом ключе, практически лишённая весёлых сцен, ведь автору хотелось вновь пережить свои чувства, которые были тяжки и горьки.
Но не всегда зритель вникает в подлинный смысл действа театрального, реагируя по-своему. И это, мне думается, правильно и естественно, потому что нужно видеть лишь то, что видишь, не вдаваясь в то, что бы хотелось сказать автору. Уж если ты считаешь себя незаурядным, изволь написать так, чтобы всем и всё стало ясно безо всяких пояснений! А коль не можешь или не хочешь творить так, то и не обижайся на непонимание!..
Да и актёры были так пропитаны атмосферой пьесы, что иногда отступали и от текста, и от режиссёрской трактовки, добавляя свой шарм происходящему. И это у них получалось потрясающе! Даже Ангелина, явно обидевшаяся на своё отлучение от главной роли, быстро освоилась в роли иной и старалась теперь влить в неё некую долю задора и колкости, пытаясь тем самым хоть чуточку да насолить своему Мастеру. Нет, она явно перешагнула ту грань, что отделяла клон от своего прототипа!
Майкл явно ей подыгрывал, мгновенно уяснив замысел своей возлюбленной, а потом и вовсе об этом позабыв, а просто нырнув в роль до самого донышка. И порою получалось так, что герои, выясняя отношения, упрекают друг друга, но вместо задуманного автором трагизма, выходило нечто мелодраматическое, а то и вовсе смешное.
Но Маргарита просто воспарила над всем происходящим! Едва она появлялась на сцене, зал взрывался рукоплесканиями. А она играла так, как и учил Мастер — умирала и воскресала! Как же она преобразилась! Казалось, она просто истекала красотою, светом и чувствами, которые бурным потоком обрушивались на зрителей! А та сцена, в которой она впервые предстаёт перед своим создателем в облике материальном, повергла зрительный зал в долгую овацию!
В отличие от задумки Романа, у которого главными чувствами героев в этой сцене были серьёзность и торжественный трагизм, интерпретация Маргариты явилась более живой. Она вела разговор со своим создателем легко и даже явно подшучивая над ним, точно так, как это и случилось в жизни в тот метельный вечер. И это получилось так органично, так трогательно, что смех зрителей и правда перемежался со слезами.
 
Но что же чувствовал наш поэт, спросите вы? Или совсем уже одеревенел и плотью, и духом, замерев в своей дурацкой позе?! Может, и чувств в нём не осталось, кроме недовольства актёрами от их непечальных импровизаций?
О, нет! Роман давно клокотал, извергая из себя эти самые чувства подобно сотне грозных Кракатау! И, если бы вдруг перевести жар души его в плазму пламени, он с лёгкостью испепелил бы не только Антарктику, но и все планеты нашей милой звёздной системы! Слава Богу, что такая генерация не под силу нам, смертным!
Роман, в промежутках взрывов чувств, громко и зло хохотал над собою, посыпая голову не пеплом, но красочными эпитетами, угодливо рождаемыми его головою, разум которой явно был повреждён. И получалось так, что поэт внешне молча, но всё же, крича изо всех сил, спорил со своим умом, ясно осознавая, что тот уже и не ум вовсе, а что-то неясное и туманное, как гипотеза о пульсации Вселенной!
— Ах ты, поэтишко паршивый! Режиссёришко задрипанный! Что, накатал пьеску? Вдохновил актёров! Как же ты ловко разъяснял им задачи и сверхзадачи, давя своим авторитетом! А они взяли и наплевали и на тебя, и на твой авторитет! Смотри, ведь не играют даже, а живут! Да не им у тебя, а тебе у них учиться!
Тут ум замолкал, пытаясь услышать ответ, но, знать, не так уж он был крепок, позабыв, что в ответ на вопросы риторические нормальные люди помалкивают, а люди, нормальные не полностью, — молча убивают. Роман, к счастью, был пока нормален, правда, нормальность эта могла вот-вот закончиться.
Да, нормальность и правда заканчивалась, но вовсе не потому, что «великий» режиссёр был раздосадован смелой игрой своей труппы. Досада уже ушла, обменявшись местами с восхищением, которое не могло не появиться! Но и оно пребывало с Романом недолго. Как-то незаметно и непонятно откуда-то просочилось чувство иное, более сильное, но менее приятное. Это было ощущение растерянности и бессильного непонимания!
Да, наш герой был растерян, словно совсем заблудился в ярком свете смешавшихся эпох, не в силах понять, что же происходит! Он смотрел во все глаза и во все чувства на Маргариту и отчётливо видел в ней Ангелину! Ту Ангелину, которая, появившись из холода ночи, опалила его огнём своей любви! Он видел каждую её чёрточку, каждый завиток волос именно теми, оставленными им в жизни реальной! Она смеялась именно так звонко, она говорила именно так печально, она улыбалась именно так волшебно! Это была именно ТА Ангелина!..
 
Не дождавшись окончания спектакля, Роман поспешно покинул сцену и укрылся в какой-то тёмной комнатушке. Ему необходимо было подумать и осознать всё происходящее спокойно. Но какое, к чёрту, может быть спокойствие, когда сердце вот-вот вырвется из опостылевшей и тесной грудины и поскачет к любимой, чтобы ласковым, послушным котёнком устроиться возле её ножек! Какое может быть спокойствие, когда кровь, перекипев в венах сотню раз, давно уже превратилась в саму любовь, в её сласть и боль!
И всё же, собрав все силы, Роман пытается думать.
— Я точно знаю, что это она! И я так же точно знаю, что здесь её быть не может! И то, и другое абсолютно верно!
Руки поэта поспешно обхватили голову и вовремя, ведь она почти раскололась на две равные половинки.
— Что же делать?!
Было ли в тёмном закутке холодно, или же просто переживания героя вогнали его в озноб, но это пошло ему на пользу. Сердце немного успокоилось, и мысли перестали вытанцовывать бразильскую самбу.
— А может быть, я просто влюбился в эту Маргариту? — и поэт вздрогнул, ужаснувшись такой нелепой, кощунственной мысли.
Он замер на секунду, а потом принялся смачно хлестать себя ладонями по щекам:
— Нет! Этого не может быть!! Я люблю только ЕЁ!!!
— Но ведь это она и есть! — вдруг послышался чей-то шёпот.
Роман вздрогнул, но понял, что это сказал он сам:
— Да, это она! Но ведь она там, в прошлом!
— А вдруг, она каким-либо образом попала сюда?
— Это невозможно!
— Но ведь ты попал сюда как-то!?
— Я — это другое дело. Мне помогла Ванда.
— А если и ей кто-то помог? Та же Ванда?! Ведь она рассказала всё, что с тобою произошло в разных эпохах! Кто это мог знать, кроме тебя?!
— Никто! Никто!! Никто!!!
 
Наверное, много времени Роман провёл в тёмном закутке, потому что, когда он, почти бегом, ворвался на сцену, там уже никого не было. Да и зрительный зал был пуст. На сцене повсюду валялись цветки и целые букеты, и было понятно, что зрителям действо пришлось по душе.
Роман бросился к уборным своих актёров, и в одной из них нашёл слившихся в нежном поцелуе Майкла и Ангелину.
Ни одна клеточка Романа не вздрогнула при виде этой картины, которая ещё день назад могла бы его погрузить в горькие думы.
— Мастер! — вскрикнул Майкл, поспешно оторвавшись от своей любимой. — Это был фурор!
— Да, успех просто ошеломляющий! — Маргарита подбежала к Роману и жарко чмокнула его в обе щёки.
— Я вас поздравляю! Вы играли, как боги! — похвалил Роман, но в его словах всё же не было полной теплоты и радости. — Но где Ан… Маргарита?!
— А она… — замялся Майкл, но Ангелина решительно встряла:
— Она ушла!
— Но куда? Вы знаете, где она живёт?
— Нет, мы этого не знаем, но она… она ушла совсем… — Ангелина неловко улыбнулась.
— Как это совсем? — Роман непонимающе уставился вначале на девушку, а потом уже и на Майкла.
— Я не знаю точно, но она сказала, что уходит совсем, и больше мы её не увидим.
— Но почему!? — вскричал Роман так громко, что Ангелина непроизвольно прикрыла уши ладошками.
Майкл лишь пожал плечами:
— Я не знаю. Вообще, она какая-то странная, эта Маргарита! Я даже думаю, не клон ли она? Может, её время окончилось, и потому-то она ушла насовсем?
Роман недоумевающе уставился на Майкла:
— Клон?!
— Ну да. Ведь у клонов есть время жизни. Почти у всех, — и он нежно поглядел на Ангелину, радуясь, что это именно она из тех «почти».
Но Роман замотал головой:
— Нет! Так клон не может играть!
— Но ведь Ангелина смогла! Она разве играла хуже?! — почти сердито бросил Майкл.
— Нет, она играла не хуже…
Роман согнулся, словно тяжёлый лепной потолок прилёг на его плечи, и уныло побрёл прочь.
 
День прошёл в бессмысленных поисках.
Роман бесконечно устал, явственно ощущая всю тяжесть прожитых им жизней.
Нужно было что-то решать.
— Ну что, поэт, тебе хочется остаться здесь, в будущем?
— А что меня здесь ожидает?
— Будешь ставить пьески. Наклонируешь себе десяток Ангелин.
— Я сойду с ума раньше, чем на это решусь!
— Тогда глотай последнюю горошинку — и домой!
— А там что? Вдруг, Ангелина меня уже забыла?
— И что с того? Ты ведь сам об этом мечтал!
— Но я этого не хочу!!
— Тогда не мешкай, а отправляйся к ней!
— Но почему ты решил, что последняя горошинка вернёт меня? А если она отправит ещё куда-то?!
— Да чёрт побери! Какой же ты придурок! Так и будешь нерешительно топтаться на мостике своей судьбы!? Давай, делай уж хоть что-то!! Коли отдал свою жизнь в руки колдуньи, так не трепещи, как истёртый стяг в ветрах времён!
Роман достал последнюю горошинку и, не раздумывая более, закинул её в рот…
…Вот и всё. Закончились путешествия, и скоро наши герои встретятся. Или не встретятся? Ах, знать бы, что им уготовила прелестная Ванда! Даже не могу представить, как они встретятся, как посмотрят друг на друга, что скажут. Не вольёт ли долгое путешествие в них не только мудрость опыта, но и сухость прагматизма!? Как бы мне этого не хотелось!! Я просто не могу представить своих милых героев, здраво и трезво размышляющими и так же грамотно поступающими! Нет! Они не такие! Я вижу их лица, небрежно расцвеченные переживаниями, но как же это их украшает! Я вижу их глаза, лучащиеся нежностью и любовью! Я вижу их губы, тянущиеся друг к дружке, чтобы слиться в долгожданном поцелуе! Я слышу их сердца, бьющиеся в одном ритме! Я чувствую их души, рассказывающие друг другу самую сокровенную историю! Я вижу их, прекрасных и великих в своей любви, которая, конечно же, сильнее гнусных каверз и слащавых искусов судьбы, крепче и надёжнее самой основы жизни! Я вижу их так же отчётливо, как видите их и вы! Ведь скажите, что я не ошибаюсь!!!
 
 
 
 
 
 
 
 
 
 
 
 
 
 
 
 
 
 
 
 
 
 
 
 
 
 
 
 
 
 
Глава десятая. МАМОНТ-КАМЕНЬ.
 
Россия. Окрестности С. Петербурга. 2003г
 
Солнце, сладко потянувшись, сбросило последние крохи лености и резво помчало по склону небесной горки. Чем выше оно взбиралось, тем большую обретало энергию, и потому всё ярче и жёстче изливало её на поверхность голубой планеты. Оно, как и мы все, лишь